Как история хоперского полка связана с историей кубанского казачьего войска составьте дерево

ОТВЕТЫ

1 ответ:

Читайте также

OBRAZOVALKA.COM

OBRAZOVALKA.COM – образовательный портал
Наш сайт это площадка для образовательных консультаций, вопросов и ответов для школьников и студентов .

Наша доска вопросов и ответов в первую очередь ориентирована на школьников и студентов из России и стран СНГ, а также носителей русского языка в других странах.

Для посетителей из стран СНГ есть возможно задать вопросы по таким предметам как Украинский язык, Белорусский язык, Казакхский язык, Узбекский язык, Кыргызский язык.

На вопросы могут отвечать также любые пользователи, в том числе и педагоги.

---

Консультацию по вопросам и домашним заданиям может получить любой школьник или студент.

Как история хоперского полка связана с историей кубанского казачьего войска

Историческая хроника Хоперского полка Кубанского казачьего войска. 1696-1896

Напечатано по распоряжению Начальника Кубанской области и Наказного Атамана Кубанского Казачьего войска.

© Издательство «Сатисъ», оригинал-макет, оформление, 2007

Настоящая историческая хроника составлена и выпущена в свет, собственно ради исполняющегося в этом году 200-летнего юбилея Хоперского полка, с целью кратко ознакомить читателя с историческим прошлым Хоперских казаков, так как история их, по независящим от автора причинам, не могла поспеть для издания.

На реке Хопре в 1696–1777 гг

Слишком 200 лет тому назад, во второй половине XVII столетия, на реке Хопре, – притоке Дона с левой стороны, – поселились, выбежавшие разновременно из Тамбовского воеводства разного звания люди, но преимущественно городовые казаки и стрельцы[1].

Основав свои жилища в городках: Григорьевском, Беляевском и Пристанском на реке Хопре, близ впадения в нее с левой стороны речки Савалы, в иестах дотоле необитаемых и диких, в которые нередко заглядывали крымские и кубанские татары и всякий буйный сброд, новые поселяне, люди большею частию служилые, на первых же порах приняли казацкое устройство, завели у себя казацкие порядки и стали слыть под названием Хоперских казаков[2].

Население, названых мною, трех городков в начале было не велико, но с течением времени туда пристало на жилье немало разного беглого люда, преимущественно из Малороссии, так что в конце XVII века в них считалось несколько сотен служилых казаков.

Служба Хоперских казаков правительству выражалась в том, что они, смотря по достатку, конными или пешими охраняли наши южные и юго-восточные рубежи между Доном и Волгою от набегов крымских и кубанских татар и калмыков.

Хотя все казаки, обитатели реки Хопра, входили в состав Донского войска и починялись войсковому кругу и войсковому атаману, но эта зависимость, главным образом, складывалась только при наряде на государственную службу, или когда нужно было действовать против неприятеля, или отстаивать общие казацкие интересы. В частности же каждый городок жил и управлялся в мирное время сам по себе, для чего общество казаков избирало из среды своей станичного атамана и помощника ему – есаула.

С первых же времен своего поселения на реке Хопре, Хоперские казаки стали заниматься хлебопашеством и скотоводством, чтобы обеспечить свои нужды и иметь все необходимое для существования и отбывания военной службы.

Кроме земледелия и скотоводства казаки занимались рыболовством и звериною ловлею.

Начало исторической жизни Хоперских казаков следует считать с 1695 года, когда они официально являются на царской службе. В этом году, как известно, юный царь Петр Алексеевич объявил войну туркам и со своим войском пошел на их крепость Азов, чтобы посредством обладания этой крепостью, добраться до Азовского моря, необходимого русским для обеспечения себя со стороны Крыма и Кубани. В походе под Азов приняли участие Хоперские и Донские казаки, примкнув к царскому войску, под начальством генерала Гордона, на пути его следования вниз по Хопру и Дону.

Осадив Азав, русские, однако, не могли взять его, потому что турки с моря на кораблях помогали своим и людьми и всякими продовольственными и военными запасами. Поэтому осада крепости была снята и все наши войска вернулись на зимовку в свои края.

Но энергичный царь не унывал и решил добиться своего. Начались большие приготовления ко второму походу на Азов, для чего в Воронеже стали спешно строить военные корабли, галеры и боты, чтобы в будущем походе окружить Азов и с суши, и с моря. Постройка шла настолько быстро, что к весне наш новорожденный военный флот был совершенно готов, вооружен и снабжен всякого рода припасами, причем для службы на судах был сформирован особый морской полк.

В мае 1696 года наш флот и сухопутные войска, к которым присоединились Хоперские казаки вместе с Донцами и Запорожцами, окружили Азов с суши и с моря и повели против него правильную осаду. Турки по прошлогоднему подошли было к Азову с моря, но потерпев поражение от казаков, напавших на них в своих лодках под общим начальством самого царя, и видя, что все берега укреплены, а в устьях донских гирл стоят русские военные суда, отошли назад в море и праздно смотрели на военные действия под крепостью. А русские между тем громили Азов и вели против него осадные работы.

Во время действий под Азовом казаки несли сторожевую службу, прикрывали транспорты с разными припасами и вместе с другими работали в траншеях.

17 июля 2000 казаков, наскучив медленностью осады, самовольно ударили на крепость и отняли у турок два бастиона с 4-мя пушками и там засели. Турки не на шутку перепугались казацкой удали и отчаянной храбрости и, не видя для себя ниоткуда помощи, на другой день завели с нами переговоры о сдаче крепости. 19 июля Азов был отдан нам со всеми боевыми запасами, пушками и знаменами и русские войска вступили в него[3].

После азовских походов Хоперские казаки вернулись домой и стали по прежнему нести свою городовую службу.

В 1701 году началась война между Россиею и Швециею. Снова Хоперские казаки, вместе с Донцами, присоединились к нашим войскам, двинутым для действия с неприятелем на северо-западную границу. До 1717 года Хоперские казаки бессменно провели в походах и делах против шведов, – «под знаменами Петра», – «на разных батальях шведских», в Лифляндии, Польше, Белоруссии и в русских пределах.

Хоперские казаки вместе с Донцами принимали участие и в этой турецкой войне, которая окончилась для нас неудачно: мы должны были вернуть туркам Азов, что было особенно тяжело для царя Петра Алексеевича. Зато, вернувшись в Россию, Петр с особенною настойчивостью возобновил военные действия против шведов и бил их на суше и на море.

Во время шведской войны, осенью 1707 года, на Дону произошел страшный бунт. По поводу царского приказания о возвращении из казачьих городков принятых туда беглых людей и об отобрании от Донского войска в казну бахмутских соляных варниц[4], Дело началось с возмущения значительной партии разного сброда из казаков и бродяг, под предводительством атамана Бахмутского городка Кондрата Булавина. Бунтовщики двинулись на реку Хопер, где тогда расположен был по казачьим городкам отряд царских войск под начальством князя Юрия Долгорукова, присланный на Дон для розыска беглых.

В Донском войске против правительства восстали все молодые казаки, оставшиеся дома от выкомандирования на войну и почти все городки по притокам Дона, по рекам: Хопру, Медведице, Бузулуку, Айдару и Донцу пристали к мятежникам, но в некоторых городках старики и люди благоразумные постановили: «бить и грабить булавинцев». На Хопре булавинские мятежники сговорились истребить отряд князя Долгорукова; и действительно в темную осеннюю ночь в городках по Айдару и другим рекам они привели в исполнение свой ужасный заговор – князь Долгоруков, все офицеры и до тысячи солдат были побиты.

Бунтовщики преследовали, разоряли и били и тех казаков, которые к ним не приставали и заодно с ними не действовали. Из бывших дома Хоперских казаков многие противились бунтовщикам и шли с ними насильно, поневоле, а другие приставали к мятежу охотно.

Источник

Хоперский казачий полк. 1775 г

ХОПЕРСКИЙ КАЗАЧИЙ ПОЛК

Осенью 1772 года группа хоперских казаков во главе с Петром Подцвировым прибыла в Петербург. В Военной Коллегии они подали прошение на Высочайшее имя.

Уполномоченные казаки просили: «…чтобы из казаков Хоперской команды, их детей и родственников зачислить на службу всех годных и вполне исправных, образовав из них 5-ти-сотенный полк, а взамен этого в подушный оклад их не класть, возвратить изстари принадлежавшия им земли и разные угодья; указать служить им только конную казацкую службу, а на караул для содержания внутри крепости пороховых и провиантских магазейнов, яко в непринадлежащую до казака, не посылать».

Пожаловались казаки и на коменданта Новохоперской крепости полковника Подлецкого, который посылал их на казенные и частные работы бесплатно, притеснял и обходился несправедливо.

В феврале 1773 года в Новохоперскую крепость Воронежского батальона для расследования жалоб и просьб казаков прибыл секунд-майор Головачев. Он запретил коменданту Подлецкому посылать казаков на бесплатные работы, наряжать в караулы, заявив, что «…хоперские казаки положены единственно для конной службы».

И, конечно, Головачев переписал все население казачьих слобод, которого оказалось: всех служащих и не служащих – 1422 души мужского пола. В казаки запросились дети малороссиян, отцы которых «…вызвались охотниками при заселении крепости и слободок, чтобы служить казацкую службу».

В результате переписи в «Список казакам Хоперской команды в 1773 году» вошли 114 человек. В том числе: 41 казак из слободы Градской, 39 – Красной, 20 – Пыховки и 14 – Алферовки. [37]

Казаки слободы Градской:

Алейников Данило, Батищев Максим,
Белоусов Максим 1, Белоусов Максим 2,
Безбородов Ефим, Васильев Борис,
Владычкин Кондрат, Воропаев Иван,
Воропаев Лукьян, Воропаев Трофим,
Жуков Алексей, Жуков Андрей,
Жуков Иван 1, Жуков Иван 2,
Жуков Мирон, Жуков Тихон,
Зверяев Евдоким, Капустин Александр,
Капустин Петр, Капустин Федор,
Коновалов Павел, Косякин Григорий,
Куревлев Тарас, Лобанов Федор,
Лобов Василий, Лопухов Иван,
Макеев Яков, Мещеряков Афанасий,
Остроухов Андрей, Остроухов Василий,
Остроухов Иван 1, Остроухов Иван 2,
Остроухов Исай, Остроухов Никита,
Остроухов Поликарп, Остроухов Федор,
Рябых Пантелеймон, Савенков Павел,
Серков Сергей, Сиволобов Филипп,
Скворцов Андрей.

Казаки слободы Красной:

Бильдяев Фрол, Болдырев Игнат,
Болдырев Павел, Братков Иван,
Братков Кондрат, Булавинов Андрей,
Булавинов Никита, Ванюхов Андрей,
Дьяченков Лукьян, Зайченков Петр,
Ковалев Герасим, Колесников Трофим,
Котляров Иван, Кучеров Григорий,
Лесников Федор, Лоскутов Григорий,
Несмачнов Илья, Ольховский Яков,
Пивоваров Семен, Полянский Игнат,
Помазанов Степан, Помазанов Федор,
Попов Афанасий, Пугачев Кондрат,
Решетников Лаврентий, Рыбасов Никифор,
Рыбасов Терентий, Салавьенков Никита,
Свинарев Василий, Скляров Никифор,
Степанов Семен, Стоволосов Максим,
Ткачев Павел, Ткачев Савва,
Улесков Григорий, Фенев Влас,
Фенев Никита, Черенков Афанасий,
Шептухин Григорий.

Казаки Слободы Пыховки:

Алейников Андрей, Борисенков Никита,
Бурляев Илья, Бурляев Роман,
Геневский Борис, Гречкин Михаил,
Загудаев Никита, Конорезов Григорий,
Конорезов Михаил, Кривобоков Артем,
Кривобоков Иван, Лутченков Петр,
Осыченков Иван, Перевозников Леонтий,
Подцвиров Петр, Самойленков Федор,
Тетенников Архип, Чикильдин Яков,
Шевцов Степан, Шведов Мирон.

Казаки Слободы Алферовки:

Борисенков Григорий, Гречкин Иван 1,
Гречкин Иван 2, Дежевский Михаил,
Колесников Моисей, Лобужской Никифор,
Найденной Ефим, Панпурин Илья,
Панпурин Михаил, Панченков Сергей,
Погорелов Иван, Попов Иван,
Сотников Евстафий, Фетченков Григорий.

Секунд-майор Головачев проделал большую работу, переписал казаков, расследовал все их просьбы и жалобы, составил доклад для Военной Коллегии. Но его донесение осталось без движения: шла война с Турцией, хоперские казаки участвовали в подавлении Пугачевского бунта, к тому же, население Воронежской губернии голодало.

Крестьяне «…охотно приставали к бунту и вместе с мятежниками грабили и разоряли барские усадьбы, предавая казни чиновников, помещиков и богатых людей. Но большинство жителей бежало, скрывалось в лесах с имуществом и скотом. Слабая по своему составу хоперская команда вначале держалась оборонительного образа действия, но затем, когда полковник Луковкин с донцами разбил и выгнал мятежников из пределов донского войска и перешел в Воронежскую губернию, хоперские казаки начали в свою очередь очищать окрестности от мятежников. Всю осень хоперская команда действовала против воровских шаек, скрывавшихся по лесам и трущобам…» [35]

Старые хоперцы очень гордились участием в подавление пугачевского бунта. Если заходил спор об этом, казаки говорили:
— Да! Мы стояли против изменника Пугачева за законного Царя! А Вы что делали в это время? Вы гуляли от вора подальше, вниз по матушке по Волге!

В самый разгар Пугачевского бунта, в июле 1774 года, президент Военной Коллегии, генерал-аншеф Григорий Алексеевич Потемкин был назначен Новороссийским, Астраханским и Азовским генерал-губернатором и начальником всей легкой кавалерии, в том числе Моздокского, Хоперского, Чугуевского и Тобольского казачьих полков и Донского, Волжского, Астраханского, Оренбургского и Яицкого казачьих войск.

Григорий Потемкин, наконец-то, рассмотрел донесение Головачева и 6 октября 1774 года внес в Военную Коллегию доклад с обоснованием преобразования Хоперской команды в одноименный полк, численностью в 540 человек.

А именно: Полковник – 1 с жалованием 60 рублей в год, полковой есаул, вместо майора – 1 с жалованием 20 руб., поп – 1 с жалованием 40 руб., писарей – 2 с жалованием по 15 руб. В пяти сотнях должно быть рядовых казаков 500 человек с жалованием по 6 руб. в год каждому.

В каждой сотне предусмотрен Сотник, пятидесятник, хорунжий, стражник или вахмистр, квартирмейстер и по 2 десятника или капрала. Жалование им предусмотрено от 20 до 7 руб. в год, в зависимости от должности.

Не входят в штат, подбираются из наемных лиц: литаврщиков – 1, старший трубач – 1, младших трубачей – 3. Жалование им от 24 до 30 рублей. Всего затрат по полку – 3696 рублей в год. В случае командировки полка «…от домов своих далее 100 верст, производить казенный провиант и на лошадей фураж, равно как и жалование против положения о Донском войске». [37]

Для службы казак обязан подготовить «…лошадь, ценою каждая не менее 18 рублей, седла с прибором во всем полку одинаковые», единообразное обмундирование, причем, все это за свой счет.

Казака Хоперского полка от других полков отличали: «…Кафтан голубого цвета, полукафтанье и шаровары малиновые, с малиновым на верхнем кафтане отворотом и с черным стамедным кушаком; шапка круглая, верх сукна малинового цвета, околыш черный, бухарских овчин; сапоги казацким образом».

Военный Комиссариат брал на себя обязательства снабжать полк порохом и свинцом, карабинами, саблями, пиками и лядунками черной юхти на такой же перевязи. [37]

В 1775 году Хоперская команда развернулась в Хоперский полк.

На каждую мужскую душу было нарезано по 15 десятин земли. Полку передавались во владение все земли, которыми они владели раньше, вместо денежного и хлебного содержания.

Но пустить корни, пожить вольготно на Хопре казакам не довелось! Светлейший князь Потемкин задумал переселить хоперских и волжских казаков на Кавказ. Уже в 1775 году он поручил астраханскому губернатору генерал-майору Якоби «самолично осмотреть положение границы нашей, простирающейся от Моздока до Азова…» [35]

ИСТОЧНИКИ:
4. Сборник исторических материалов по истории Кубанского казачьего войска. Том 1. 1737-1801 гг. Собраны и изданы И.И. Дмитренко. С.-Петербург, 1896 г.
35. Толстов В. История Хоперского полка Кубанского казачьего войска. 1696-1896. Часть 1. Тифлис, 1900 г.
37. Толстов В. История Хоперского полка Кубанского казачьего войска. 1696-1896. Приложения. Тифлис, 1900.

22 марта 2013 г.
Гор. Благодарный
Владимир Пузиков

Источник

Глава XIII Хоперцы

Хоперцы — собирательное имя разного казачества за разные времена и в разных местах. Хоперцы никогда не составляли казачьего войска, с войсковой организацией и управлением. Но они создали «Хоперский полк», боевую казачью дружину, и нигде, ни в одном казачьем войске не было осуществлено так прочно полковое устройство, как у хоперцев. Хоперский полк замечателен своей исторической устойчивостью.

В Кубанском войске Хоперский полк старейший. В указе Сената 2 июня 1724 года сказано, что новохоперские казаки вместе «с донскими казаками были в походе под Азовом». Это происходило в 1696 году, и с этого года считается старшинство полка, а по нем и Кубанского казачьего войска.

По этому поводу г.-м. Кравцов, сам хоперец и превосходный знаток старинной хоперской жизни, высказал ту мысль, что основание хоперскому казачеству положили запорожцы. Так как хоперцы вышли на р. Хопер раньше, чем были разрушены две Запорожские Сечи — одна в 1709-м, а другая, последняя, в 1775 году, то на этом основании хоперцев надо считать старшей ветвью запорожцев, а черноморцев младшей. Но это едва ли так. Черноморцы в полном составе были раньше и запорожцами — одно войско стало другим с изменением наименования. Во время же зарождения хоперского войска запорожцы были в меньшинстве в рядах выходцев из Слободской Украины, а хоперские выходцы, в свою очередь, составляли только незначительную часть донского казачества. Но несомненно, что запорожские порядки, обычаи и дух должны были лечь в основу организации Хоперского войска.

История возникновения Хоперского полка тесно связана с известным бунтом Булавина на Дону. К Булавину, поднявшему казачье восстание из-за прав казаков принимать в свою среду вольных людей, и в том числе беглых помещичьих крестьян, сразу присоединились главным образом казаки «верховых городков», северной части Донщины. Случилось это, быть может, потому, что здесь казаки жили ближе к крепостной России, имели в своей среде больше, чем «на низах», беглых помещичьих крестьян и острее чувствовали тяжелые цепи крепостничества. К числу самых усердных сторонников Булавина принадлежали хоперские казаки, жившие в городках по верхнему течению р. Хопра — в Пристанском, Беляевском и Григорьевском.

Чтобы еще сильнее запечатлеть в вольнолюбивых казачьих головах этот наглядный урок, или, как сказано в указе 1816 года, «чтобы впредь бунтов не заводили и бунтовщиков от себя не держали и не принимали», на месте разоренного Пристанского городка была построена крепость для гарнизона от 1000 до 1500 человек. По имени реки Хопра и по новизне постройки крепость была названа Новохоперском. Пока строилась крепость, в Воронеж к губернатору стали наезжать казаки из бузулуцких, медведицких и хоперских городков с просьбами о поселении их в Новохоперске. Обещаясь больше не бунтовать, казаки домогались, чтобы им отданы были в пользование прежние их земли и угодья, а взамен этого они обязывались нести станичную конную службу. Для Воронежской окраины это были подходящие предложения. Воронежский губернатор был одного мнения с казаками и сам просил у азовского генерал-губернатора, графа Апраксина, в ведении которого была Воронежская губерния, разрешения на вызов в крепость охотников черкасов, т. е. малороссийских казаков, так как черкасы «для разъездов и к осадному времени зело были удобны». Для несения гарнизонной службы в крепости была только одна рота солдат. А такого количества их, по тогдашнему неспокойному времени и по неостывшим еще стремлениям татар и закубанцев к набегам, было очень мало.

Граф Апраксин признал все это основательным и велел сделать публикацию о вызове к Новохоперску вольных черкас, посадских людей и вообще казаков и начать их прием с 1717 года. Это было наруку изгнанным на низы хоперцам. В Новохоперск явилось 94 семейства хоперцев. К ним примкнуло 125 семейств казаков из Харьковского, Острогожского, Сумского и др. малороссийских слободских полков и других мест. И вот эти 219 казаков-охотников и положили заново начало хоперскому полку под именем «новохоперских казаков».

Вслед за казаками на правительственный клич пошли вольные черкасы, посадские люди, торговцы, ремесленники и пр. Новохоперцы не замедлили воспользоваться этим обстоятельством. Присоединив к себе вольных черкас, они предоставили крепость купцам и ремесленникам, а сами основали в округе четыре слободы: Градскую, Алферовку, Пыховку и Красную. Малороссияне-черкасы осели в Алферовке и Пыховке, а казаки-великороссы в Градской и Красной. С тех пор, приблизительно с двадцатых годов ХVIII столетия, слободы эти существовали под этими именами и существуют до наших дней в нынешнем Новохоперском уезде Воронежской губернии. Указом Воронежской губернской канцелярии от 20 мая 1720 года земли, принадлежавшие раньше трем разоренным городкам, отданы были хоперским казакам взамен денежного жалованья и провианта. В форме межевых записей и чертежей казаки постарались закрепить за собой как земли, так и звериные и рыбные угодья разоренных городков Пристанского, Беляевского и Григорьевского.

Таким образом, в основе организации первоначальной общины хоперцев лежали два начала — народное, выборное, и правительственное, регламентирующее. На военном строе лежала уже правительственная печать, в обычной же повседневной жизни несомненно царили еще казачьи обычаи и порядки. Не подлежит никакому сомнению, что в этот период времени станичное управление и порядки у хоперцев ничем существенно не отличались от таких же порядков и управления у донских казаков и черкасов. Одна часть хоперцев и раньше была донцами и продолжала быть ими, а другая являлась представительницей Слободского и Запорожского казачества. Семейное начало связывало те и другие элементы. Круг, или «рада», в станице или в слободе являлся главным органом казачьего самоуправления, а атаман с есаулом или судьей — его исполнительными агентами. То обстоятельство, что хоперские казаки несли военноконную службу на свой счет, только укрепляло за казаками эти обычные формы их жизни и взаимоотношений.

Историк хоперцев судил об этом по аналогии с порядками у донских казаков. Подобные же порядки существовали и у запорожцев, и у слободских черкас. Несомненно, что хоперское казачество в области своих внутренних взаимоотношений довольствовалось в то время казачьим само-управлением мелких общественных единиц, какими были городок, станица, курень и т. п. Тот же историк хоперцев, без указания на источники, утверждает, что управление в 4-х хоперских слободах установлено было по казацкому обычаю: во главе каждой слободы стоял слободской атаман и два есаула— помощники: все трое избирались слободскими жителями на 2–3 года; по окончании этих сроков атаман и есаулы обращались в разряд рядовых казаков.

Все это было возможно и во всяком случае было близко к действительности. Но хоперцы, в эту первую пору существования общины, были далеки еще от полкового устройства. Самый штатный состав их был рассчитан только на 219 человек, менее половины обычного 5-сотенного состава полка. В 1754 году был, однако, изменен и этот штат. По распоряжению Военной коллегии один ротмистр и 100 хоперцев-казаков перечислены были в Азовский полк. Налицо осталось 2 ротмистра, 2 хорунжих, два писаря и лишь 116 казаков. Эта слабая команда не могла выполнять всех лежавших на ней обязанностей, и для пополнения ее к службе были привлечены казачьи дети и родственники в возрасте от 20 до 45 лет, жившие в казачьих слободах. По правительственной переписи 1763 года хоперцев мужского пола оказалось 1205 человек, а по переписи 1771 года на 247 человек штатной команды в 4-х слободах проживало 1215 душ мужского пола детей и родственников. Переписи эти встревожили хоперцев, которые, опасаясь, как бы часть их не была зачислена в подушный оклад, решили просить начальство об образовании из них целого пятисотенного полка, с соответственным обеспечением их содержанием и служебными правами.

Собравшиеся с этой целью для совещания хоперцы всех четырех слобод выбрали своим доверенным казака слободы Пыховки Петра Подцвирова с 4 товарищами и отправили их с ходатайством об образовании Хоперского полка сначала в г. Воронеж к губернатору, а потом, с разрешения последнего, в Петербург. Осенью 1772 года Подцвиров с товарищами подали в Петербурге в Военную коллегию прошение на Высочайшее имя. В прошении этом указаны, каким урезкам подверглись казачьи права новохоперцев. Из пожалованных, „вместо половинного денежного и хлебного жалованья“, земельных угодий целый Григорьевский юрт был отдан донским казакам Михайловской станицы. Казакам же отмежевано было только по 15 десятин на душу, как разночинцам, а остальные их земли, признанные „дикопорожними“, сдавались в аренду купцам и промышленникам, и казаки по малоземелью вынуждены были снимать в аренду свои прежние земли. При таких условиях, под влиянием служебной тяготы, хоперские казаки окончательно обеднели, некоторые „едва дневное пропитание имели, а другие дошли до того, что от найма у разных людей довольствовались“. Часто не только один или два, но даже три, четыре или пять дворов с большими затруднениями могли выставить одну строевую лошадь. К тому же их всячески теснил комендант крепости Подлецкий и посылал на свои работы бесплатно. Казаки просили учредить из них пятисотенный полк и возвратить им по-прежнему во владение „все причисленные к дикопорожним земли, за исключением уже отмежеванных из них купцам и другим лицам, со всеми угодьями, рыбными ловлями, лонными и заморными озерами“, а также „указать“ им службу только „конную казацкую“ и не наряжать на крепостные работы и в крепостные караулы, как не относящиеся к обязанностям казаков занятия.

Личность казака Петра Подцвирова и порученное ему казаками дело представляют интересную страничку из истории народных движений. Подцвиров действовал по уполномочию общества казаков, был у начальства в Воронеже и Петербурге по делу об образовании Хоперского полка, ходатайствовал об этом на законном основании и на строго формальной почве, — и тем не менее едва не попал в обычное для народных представителей положение смутьяна и бунтовщика.

Противником Подцвирова оказался комендант Новохоперской крепости полковник Подлецкий, не безгрешный в незаконном назначении казаков на чуждую им службу и в пользовании их трудом даром. Когда, благодаря прошению Подцвирова на Высочайшее имя были обнаружены эти обстоятельства, полковник Подлецкий забил тревогу. В своем объяснении в Военную коллегию он аттестовал Подцвирова как убежавшего „со службы без данного ему от главной команды паспорта“, увлекшего с собой других казаков, которые „прокрались мимо потаенно глухими дорогами“ в Воронеж и Петербург, и просил у Военной коллегии „милостивой защиты от напрасного бесславия от казака Подцвирова с товарищами“. Более серьезного обвинения Подлецкий не мог выдвинуть. Но на помощь к нему пришли и, вероятно, не без его ведома, старшины хоперских казаков — ротмистр Капустин, хорунжие Куревлев и Григоренков и писарь Пономарев. Признавши основательным по существу ходатайство Подцвирова об образовании Хоперского полка, они подали в комендантскую канцелярию жалобу „об обиде их казаком Подцвировым“ подачей без их согласия прошения, самовольной отлучкой и „возбуждением команды к той просьбе“, которая и без него, Подцвирова, предложена была старшинами казакам. За этой курьезной придиркой явно скрывался злой умысел — привлечь к делу Подцвирова.

Тогда и полковник Подлецкий повел атаку против Подцвирова с этой стороны. Казачья старшина писала „доношение“ 13 марта, а рапорт по этому поводу в Военную коллегию Подлецкий послал 31 марта, после ряда происшествий, случившихся в этот 18-дневный промежуток времени. Заявляя о поступившей к нему жалобе на Подцвирова от старшины, Подлецкий выставил новые обвинения против него. Так как Подцвиров собрал с 1462 человек по 25 коп. с души на расходы по хлопотам и устраивал „потаенные без ведома команды сборы и сходбища“, то „дабы чего худого последовать не могло“, Подлецкий нашел нужным послать ротмистру Капустину приказ об аресте Подцвирова и его товарища атамана Рыбасова „впредь до резолюции Государственной военной коллегии“. Для приведения в исполнение приказа Капустин в свою очередь послал хорунжего Григоренкова. Последний нашел Подцвирова дома, но Григоренкову Подцвиров сказал, что он не пойдет под арест, да и народ не отдаст его. И действительно, у ворот двора Подцвирова „множественно“ собралась „вся громада“: служащие и отставные казаки, казачьи дети и родственники под предводительством атамана села Пыховки Тарасенкова. Атаман велел громаде войти во двор Подцвирова, а сам потребовал у хорунжего приказ об аресте. При этом вся громада единогласно заявила, что Подцвирова они не отдадут, если бы даже полковник прислал для того роту солдат. Так хорунжий Григоренков и не мог взять Подцвирова под арест. Товарища Подцвирова, атамана слободы Красной Рыбасова, хорунжий не нашел ни в слободе Красной, ни на мельнице, и где он находился, ему об этом никто не сказал. Подлецкий и Капустин ограничились тем, что посадили „под крепкий караул“ атамана Тарасенкова, не позволившего Григоренкову арестовать Подцвирова. Все это Подлецкий сообщил в Военную коллегию, явно выставляя в невыгодном свете Подцвирова и хоперцев.

По этому поводу Военной коллегией было назначено следствие, и воронежский губернатор, по выяснении обстоятельств дела, сообщил в Военную коллегию, что просьбу об образовании хоперского полка Подцвиров подал с общего согласия и по уполномочию положительно всех хоперских казаков, за исключением старшин, и что указанные Подцвировым неправильности по нарядам хоперцев на работы подтвердились, и эти порядки им уже отменены. В свою очередь и казаки слобод Пыховки и Красной, узнавши о происках полковника Подлецкого и казачьей старшины, подали по начальству заявление, что Подцвиров имел полномочие на ходатайство об образовании Хоперского полка от всех хоперских казаков и что они, казаки, просят начальство изъять их от подчинения ротмистру Капустину и хорунжим Куревлеву и Григоренкову.

Так и не удалось коменданту Новохоперской крепости Подлецкому и казачьей старшине ни превратить делового народного представителя в бунтовщика, ни вызвать бунт в рядах хоперского казачества. А от бунта было недалеко. Скоро потом полковник Подлецкий был отстранен от должности коменданта, а в списках хоперских казаков, переселившихся на Кавказ, не значились также ротмистр Капустин и хорунжие Куревлев и Григоренков.

Согласно прошению Подцвирова, 6 октября 1774 года Военная коллегия представила императрице Екатерине доклад по вопросу об образовании Хоперского казачьего полка. Императрица утвердила только два пункта в докладе: о сформировании Хоперского пятисотенного полка, с надлежащим числом старшин, и о возвращении казакам, взамен денежного и хлебного жалованья, прежних земель и угодий.

Для приведения в исполнение указа Екатерины был послан капитан Фаминцын. Указом 27 марта 1775 года повелевалось отмежевать Хоперскому полку по 15 десятин на каждую душу мужского пола и возвратить все прежние земли взамен денежного и хлебного жалованья. Тому же капитану Фаминцыну Военная коллегия поручила также присоединить к хоперцам живших в селе Бобрах Битюцкой волости крещеных азиатов. Это были персияне, калмыки и другие азиатские народности, попавшие разновременно в Хиву в качестве военнопленных и проданные киргизам, от которых они бежали в Саратовскую и Воронежскую губернии. На запрос правительства об избрании рода жизни и занятий, они пожелали поступить в казаки и были зачислены в Хоперский полк. Потомки калмык и персиян, по свидетельству Кравцова и Толстова, и теперь живут в Суворовской и Баталпашинской станицах под фамилиями Есауловых, Михайловых, Ильиных, Асановых, Абдуловых, Шамайских и других. Июля 21-го 1775 года казакам нарезано было 188 359 десятин земли, а переписью определено следующее количество мужского населения: 116 служивших казаков, 419 годных к строевой службе, 94 отставных и 884 стариков и малолетних, а всего, следовательно, 1513 душ мужского пола. Сюда вошло 208 персиян, 80 калмыков, 6 других инородцев и 775 душ казаков-черкасов, выключенных, по их желанию, из подушного оклада.

В таком составе Хоперский полк поступил в ведение президента Военной коллегии генерал-аншефа Потемкина, назначенного новороссийским, астраханским и азовским губернатором и начальником легкой кавалерии и казачьих войск. Ордером 24 сентября 1775 года граф Потемкин утвердил полковым командиром полковника войска Донского Устинова. Первому командиру Хоперского полка знаменитый временщик приказал принять полк от коменданта Новохоперской крепости Аршиневского, переписать и осмотреть всех казаков и выбрать по штату лучших и способных к службе молодых людей. Строевой состав полка был сформирован из 15 старшин и 500 лучших казаков. По преданиям стариков, выбор полковой старшины был произведен Устиновым из всех наличных казаков по указаниям их и офицеров. В число старшин были прежде всего избраны казачьи ходатаи — казаки Петр Подцвиров и Павел Ткачев. Первого Потемкин назначил есаулом с чином армейского поручика, а второго сотником с чином подпоручика.

Так сформировался окончательно Хоперский полк, живая история о котором сохранилась как в устных преданиях стариков, так в песнях народного эпоса. В состав полка вошли в наибольшем количестве малороссы или черкасы, в меньшем великороссы, и еще в меньшем инородцы, большей частью персияне и калмыки. По казачьим обыкновениям, сами хоперцы прихватывали при случае в свои ряды всех, кто казался подходящим для них. Участвуя в войне со шведами при Петре Великом, хоперцы взяли в плен шведского офицера, оставшегося потом у казаков под фамилией Шведова. Одно семейство этих оказачившихся шведов и поныне живет в станице Григориполисской. Воюя с тем же Петром Великим против турок на Пруте, старые хоперцы составили песню об этом событии. Их потомки и теперь еще поют о том, как „царь Петр Алексеевич много сил копил для войны с недругами“ и „поход объявил под землю турецкую“, и как он потом „дарил жаловал бояр селами, подселками, а еще подарил их городом Бендерами“. После этого „он вскричал, возгласил своим громким голосом“: „кто у вас за старшего? кто царь?“ и все ответили: „православный у нас царь Петр Алексеевич!“» Народ умеет запечатлевать крупные исторические события со всеми их характерными особенностями в своей устной поэзии — в песнях.

Те же хоперцы в другой песне поэтическими красками описали переход свой с Хопра на Кавказ. «Ни свет белая заря занималася, ни красное то солнце из-за гор выкатилось». То заиграло золотистыми лучами знамя Петра Великого, на котором «золотым словом было напечатано» о походе из всех полков одному полку Хоперскому, «как идти ему под леса дремучие, и под те высокие горы снежные, под те снежные горы Кавказские».

Это историческое событие совершилось летом 1777 года, когда Хоперский полк был переселен на Кавказ. Тогда не было уже Петра Первого, а царствовала Екатерина Вторая, но на знамени Петра было «так приказом назначено». Недаром, в самом деле, ходил Петр Великий под Азов, и на Терек, и в Персию, и на Кавказ. Туда он проложил путь казачьей колонизации. Так думали старые хоперцы.

В действительности переход хоперцев на Кавказ совпадает с очень характерным по своей неопределенности периодом русской колонизации на крайнем юге. В последнюю четверть XVIII столетия как бы окончательно догорало и гасло то историческое зарево, которое 5 веков тому назад образовалось от набегов и грабежей монголов и татар, наводнявших в XIII столетия юг нынешней России. Постепенно угасли Золотая Орда, Кипчаки, Казань… Уже сочтены были суровой исторической судьбой дни Крымского царства. На Кавказе, там именно, где осели хоперцы, и вблизи тех мест, рядом с абазинцами, кочевали еще жалкие остатки когда-то грозных татарских орд. То были татарские поколения с громкими именами родоначальников Тохтамыша, Науруза, Мансура, Карамурзы и Кипчака. Так как по Кючук-Кайнарджинскому трактату с Турцией русские границы от Моздока до Азова были отмечены крайне неопределенно и в пределах этих мест кочевали татары, то здесь и надлежало провести резкую черту разграничения владений между независимыми, по тому же трактату, татарами и русскими поселенцами. Задача трудная. Русский поселенец жил оседло, а ногаец кочевал. Это значило, что татары сами переходили с места на место, перегоняли свой скот и нередко передвигали даже границы, так как скот не признавал ни Кючук-Кайнарджинского, ни других трактов в поисках кормов, а за скотом покорно шли татары. И вот разрешение этой задачи по урегулированию пограничных отношений с татарами предстояло между прочим и хоперцам.

Граница была крайне неопределенная. С севера у донских казаков была своя граница, с юга у терского казачества шла также на протяжении 200 слишком верст по Тереку, от Каспийского моря до устья р. Малки, определенная граница в виде живой изгороди станиц, населенных кизлярскими, гребинскими, терскими и моздокскими казаками. А дальше от Малки и до Азова на Дону граница как бы продолжала еще кочевать вместе с татарами и татарским скотом. Но в этом было еще полбеды. Настоящая беда заключалась в том, что через эту передвижную, кочующую границу легко проскальзывали черкесы, от которых плохо жилось и русским поселенцам, и татарам. Благодаря неопределенности границы и отсутствию на ней достаточного количества войск и укреплений партии черкесских наездников свободно и безнаказанно могли производить нападения на русские владения, грабить, убивать, уводить пленников и угонять скот в горы. Жить хоперцам предстояло на этих местах, а для защиты своих жилищ они должны были ходить «в леса дремучие и под те снежные горы Кавказские».

Прежде чем переселить казаков на Кавказ, Потемкин приказал астраханскому губернатору генерал-майору Якоби осмотреть старую границу и сделать описание предполагаемой новой. Добытые Якоби вместе с подполковником Германом материалы по этому предмету легли в основу доклада Потемкина императрице о заселении хоперскими и волжскими казаками новой Азовско-Моздокской линии. Екатерина Вторая утвердила доклад 24 апреля 1777 года. Потемкин 16 мая приказал астраханскому губернатору Якоби принять меры по водворению Хоперского и Волгского полков на местах, а 19 мая предписал командиру Хоперского полка Устинову следовать с полком, в количестве 520 казаков и старшин, на Кавказ. Переселенцам обещано необходимое количество земли в надел и пособие от казны по 20 руб. на двор. Полк на новом месте поступал в распоряжение генерала Якоби, которому поручено было заселить Азовско-Моздокскую линию, устроить переселенцев, выдать им денежное пособие и отвести земли.

Самая Азовско-Моздокская линия была намечена по карте от Моздока через реки Целугу, Куму, по вершинам Карамыка, Тумузлова, Байбалы, Калауса, подле чернолесья по Егорлыкам, при соединении их вершин и вниз по Большому Егорлыку до Маяыча, а отсюда по Манычу до Черкасска к Дону. На этом протяжении предположено было устроить 9 крепостей: 1) Екатерининскую на р. Малке, обращенную потом в Екатериноградскую станицу, 2) Павловскую в вершине р. Куры, 3) Марьинскую на р. Золке, 4) Георгиевскую на р. Подкумке, переименованную впоследствии в город Георгиевск, 5) Андреевскую на р. Карамык или Сабле, перенесенную в следующем году на р. Тумузловку, 6) Александровскую на притоке р. Калауса, переименованную потом в Северную, 7) Ставропольскую, обращенную в город Ставрополь, 8) Московскую севернее Ставрополя в степях и 9) Донецкую еще севернее в направлении к Черкаску. Первые 5 крепостей находились в районе расположения Волгского полка, а последние четыре полка — Хоперского.

Местом сбора переселенцев Якоби назначил урочище Маджары на р. Куме. Для устройства укреплений и домов в станицах он заранее распорядился отправить 700 казаков Волгского полка и 500 Хоперского.

С Хопра на Кавказ хоперцы перешли несколькими партиями. Первая партия их прибыла в 1778 году и заняла станицы при Северной и Ставропольской крепостях. Жилища к этому времени были уже приготовлены казаками. В 1779 году пришла вторая партия переселенцев для образования Московской и Донской станиц, но так как строения в этих станицах не были еще подготовлены, то переселенцы кое-как перезимовали у казаков станиц Северной и Ставропольской. Летом 1780 года явились на Кавказ остальные казаки, старики, женщины и малолетние, и только с февраля 1781 года можно считать Хоперский полк окончательно устроившимся и осевшим по станицам в количестве 140 семей в каждой. Поселились лишь одни казаки и в небольшом числе ремесленники и торговцы. Служащих было 16 старшин, 500 казаков и 160 канонеров — по 40 канонеров в каждой станице. Штаб-квартира полка была в Ставрополе.

Таким образом, хоперцы первоначально, по приходе на Кавказ, были поселены в Ставропольской губернии и основали здесь при крепостях 4 станицы: Северную, Ставропольскую, Московскую и Донскую. Сюда переселилось до 3000 душ обоего пола. Преобладающую национальность составляли малороссы, меньше было великороссов и еще меньше инородцев — персиян и калмыков. Несмотря на это хоперцы уже тогда представляли одну, прочно сплоченную массу. Инородцы были крещены и слились с русскими элементами. Все казаки были равноправными в сословном отношении. В Хоперском полку, по свидетельству Толстова, не было особого класса, господствующего сословия. Офицеры и чиновники вышли из общеказачьей семьи, и близость связей на этой почве не разрывались между офицером и рядовым казаком ни на службе, ни дома, ни на льготе. Офицер был лишь лучший из казаков и в повседневной жизни ничем — ни обстановкой, ни привычками, ни отношением к труду — от них не отличался.

Самые условия станичной жизни более или менее равняли всех. Станица была укрепленным лагерем одинаково для всех — и для старшины, и для рядовых казаков. Казачьи станицы в те времена обносились внешней оградой. Это был земляной вал с изгородью из терновника и колючки, большей частью в два плетня, между которыми набивалась земля. Снаружи за этим валом и плетнями выкапывалась широкая и глубокая канава. Станицам придавалась форма четыреугольников с 4 пушками по углам и с 4 воротами для входа и выхода из станицы. У ворот всегда находилась стража в устроенных для того при них караулках. Все это было однообразно, серо и примитивно, но при наличности пушек представляло для горцев труднодоступные укрепления.

Дворы в станице располагались по однообразному шаблону. Вся станица разбивалась на четырехугольники, между которыми шли улицы и проулки. Четырехугольники дробились на дворы одинакового размера, а дворы распределялись по жребию между казаками. В центре станицы оставлялось место для площади, на которой сооружалась церковь. Тут же, вблизи церкви, возводились и общественные здания, станичное правление с двором и надворными постройками и станичная конюшня для лошадей постоянного резерва от 30 до 40 казаков, которые каждую минуту должны быть готовы для встречи горцев и отражения их. Всё, одним словом, приспособлено было к нуждам военного дела. Станица была подобием незатейливого укрепления, а ее жители защитниками станицы и края.

«Хоперские казаки как на Хопре, так и по переселении на Кавказ, — по свидетельству С. Кравцова, — не имели форменного обмундирования и вооружения, а носили одежду нарядную, подобную одежде донских казаков, т. е. короткий кафтан, застегнутый на крючки, широкие шаровары поверх сапог и высокую черную шапку с длинным красным верхом, выпущенным набок. Летом хоперцы выходили на службу в простых холщовых рубахах домашнего изделия, которые запускались в широкие, холщовые же шаровары и на поясе завязывались очкуром; шапка оставалась та же. Вооружены были хоперские казаки саблями в железных ножнах, ружьями и пиками. Офицерское снаряжение, вооружение и одежда были такие же, как у казаков, только офицеры не имели пики и носили на сабле офицерский темляк».

По штату, утвержденному в 1731 году, в хоперской команде числилось 2 ротмистра, 2 хорунжих, 2 писаря и 216 казаков. На Кавказ хоперцы перешли с полковым командиром и 15-ю старшинами в составе 500 казаков по штату, утвержденному в 1775 году. По переходе полка на место, в 1779 году, был несколько изменен штат полка, сообразно с местными условиями. Кроме командира, в полку числилось 5 есаулов, 5 сотников, 5 хорунжих, 1 писарь, 1 квартирмейстер, 20 пятидесятников и 500 казаков. Этот состав удержан был до 1813 года, когда казачьи полки Старой Линии были переформированы в восьмисотенные. Таким образом, по крайней мере в течение 38 лет, у хоперцев оставался один и тот же строевой состав полка, одна и та же организация военных сил. Полк делился на 5 сотен, в каждой сотне был свой сотник, а во главе всех командир полка. Казаки и казачье население так сжились с этим строем, что в известной мере подчинили ему и свои обычные формы самоуправления и гражданского быта.

Полковой командир, от которого исходили все приказания и распоряжения, фактически ведал буквально все полковые дела, как военные, так и гражданские. Наряды по службе в строю, меры охраны и защиты границы, повседневные порядки в строевых частях, распоряжение в момент военных действий и т. п. составляли область его военной компетенции; хозяйственный же быт казаков, время запашек под хлеба, посева их и уборки, порядки пастьбы разных видов скота, заготовка сена для постов, содержание в исправности ограждений вокруг станицы, общественных зданий, мостов и дорог, общественной запашки, обеспечение зерном продовольственных магазинов и пр. и пр. относились к области гражданской деятельности командира полка, даже вопросами домашнего быта, как исполнение казачьим населением христианских обязанностей во время Великого поста, брачные случаи и дела, воспитание детей, уважение к старшим и т. п. ведали также полковые командиры.

Но командир жил только в одной станице и не мог справиться со всей массой деловых отношений казака и лежавших на нем обязанностей по военной и общественной службе. В зависимости от военной организации полка, власть командира передавалась его помощникам, офицерам и начальникам станиц. Особенно важную роль играли эти последние. По свидетельству г. Толстова, «станицами управляли станичные начальники из своих же полковых офицеров, которые избирались и назначались на должности военного властью, а не обществом казаков». Начальник станицы был царь и бог в обыденной жизни. Он ведал все общественные дела или, правильнее, следил за выполнением установленных военных порядков, начиная с защиты станицы от горцев и оканчивая запором ворот в станицу, распоряжался общественными зданиями, имуществом, нарядами по внутренней службе, по выполнению работ, по охране работающих в поле или пасущих скот и т. п., входил во все мелочи общественной и даже частной жизни, следил за общественной безопасностью и благочинием в станице, приводил в исполнение распоряжения высшего начальства и т. п. Короче, в станице делалось все, как предписывали военные правила и хотел начальник станицы. Роль станичных сходов сводилась к разрешению самых маловажных дел и начинаний преимущественно в области обычно правовой. Казачьего станичного или общинного самоуправления не существовало. Надо всем царила сила военных условий и обстоятельств, всему придавали характер военной дисциплины и строго установленных военных порядков постоянные опасения и заботы о защите края и его населения. Те, кто стоял во главе военных защитников, распоряжались, в силу своего положения, и жизнью казачьего населения. И такие порядки существовали во все время борьбы линейного казачества с горцами.

Таким образом, большую часть деятельности казака и самую военную его обязанность составляла военная служба и выполнение связанных с нею военных порядков. Воинскую повинность отбывало все мирное население, за исключением калек и физически неспособных к службе. На действительную службу или в строй поступали по достижении 20 лет. Это были уже казаки, которые зачислялись в строй, или сразу шли на службу, или же оставались дома в ожидании своей очереди, в зависимости от комплектования полка.

«Самый порядок определения на службу молодых казаков, — говорит А. Толстов со слов И. С. Кравцова, — обставлялся некоторыми торжественными обрядами. Поступившие на службу молодые казаки являлись в станичное правление одетыми по обыкновению в домашнего изделия длинные свитки — зипуны, в высоких черных шапках, неся в руках сабли. Там старые казаки снимали с них свитки и на дровосеке обрубали топором до положенной длины своих коротких кафтанов, приговаривая: „отак добре буде“, а затем надевали на „хлопцив“ укороченные свитки, подпоясывали саблю и вели в церковь принимать присягу на верность службы. „Гей, хлопче! не забудь свою мазницу!“» — в шутку говорили старые казаки молодым, когда те, смущаясь непривычной обстановкой, забывали взять шапки, с виду похожие на «мазницу», т. е. ведерко с дегтем для смазывания осей в повозках. Со дня принятия присяги, в течение 25 лет до 45-летнего возраста, казак нес службу как военно-полевую, так и станичную. Через 5 лет нестроевой или внутренней службы на 50 году от роду он получал отставку.

Таков был военный строй у хоперских казаков с водворения их на Кавказе и до перехода на Кубанскую линию в 1825 году, когда они, так сказать, слились с казаками Кубанского и Кавказского полков, занявши вместе с ними Старую Линию.

Состав населения в Хоперском полку долго не пополнялся притоком переселенцев извне. Только в 1816 году в Хоперский полк зачислено было 109 военнопленных поляков и абазинцев. С водворением на Кавказе хоперцы обходились собственными силами и в первые годы своего пребывания на новом месте перенесли немало лишений и бед. При переселении хоперцам обещано было пособие по 20 рублей на двор, но они не получили его. Разрешено было только пользоваться лучшими землями и лесами в неограниченном количестве. Провиант хоперцы получали также только в дороге с Хопра на Кавказ. Передвижение было совершено вообще с большими затруднениями, и пока хоперцы дошли до Кавказа, они лишились половины лошадей. В начале 80-х годов хоперцам было определено жалованье, провиант и фураж для лошадей за службу. В походах они пользовались всем этим наравне с армейскими чинами. Но порционных не полагалось, и только при столкновениях с горцами они получали часть скота натурой, если удавалось отбить его у соседей. Никакими привилегиями хоперцы не пользовались. Временно с 1781 года, с разрешения генерала Фабрициана, у них существовала винная монополия, но в 1785 году ее отменил командующий войсками на Кавказе П. С. Потемкин. Таким образом, единственными источниками материального обеспечения казаков служили земля да собственное казачье хозяйство.

Но именно с землей у хоперцев и не ладилось дело. Около того времени, как осели они в нынешней Ставропольской губернии, сюда переселялись также и крестьяне. Рядом с казачьими станицами и близ них основаны были крестьянские селения — Сергиевское, Пелагиада, Надежда и Михайловка, населенные преимущественно однодворцами. С этими соседями и происходили у казаков недоразумения из-за земли. Так, в 1786 году в станице Ставропольской земля не была еще отмежевана и казаки производили распашки на расстоянии 8 верст от станицы. Но тут же пахали и крестьяне. Полковой командир Устинов просил 3 марта того же года воспретить ставропольским однодворцам пахать земли, занятые хоперскими казаками. На этой подкладке возник земельный спор казаков с гражданской администрацией. Администрация, защищая интересы однодворцев, донесла высшему начальству, что казаки перепахали засеянные уже однодворцами нивы. Наряжено было следствие. Казаки шли на мировую и предложили однодворцам убрать хлеб и разделить зерно пополам — одну часть казакам и одну однодворцам, но последние на это не согласились. Дело перешло к генералу Потемкину, который принял сторону казаков. Основываясь на том, что однодворцы запахали уже бывшую раньше у казаков под распашкой землю, что земля эта находилась всего в 1/4 версты от казачьей станицы и в 15 верстах от однодворческого селения, лежавшего в устье р. Мамайки, Потемкин приказал намежевать однодворческую землю по указанным границам, а посеянный казаками хлеб велел однодворцам убрать исполу у казаков.

Тем не менее казаки не были еще обес-печены землей и им грозила беда еще с другой стороны. В том же 1786 году правительство начало щедрой рукой раздавать земли помещикам в собственность. Только за год было роздано 83 350 дес. 16 владельцам — одному 18 000 дес., трем по 12 000 дес., двум по 6000 дес. и остальным в меньших размерах до 600 дес. наименьше. Земли раздавались помещикам здесь и раньше, и Устинов, опасаясь, что казаки останутся без достаточного количества земли, еще в 1782 году просил Потемкина-Таврического об отводе Хоперскому полку необходимого количества земель. Великий гетман казачьих войск в следующем же году приказал своему родственнику генералу Потемкину удовлетворить нужду хоперских казаков в земле.

Дело, однако, не двигалось вперед. И только в 1786 году правление Кавказского наместничества предложило отмежевать хоперцам земли в размере 300 дес. командиру полка, по 60 дес. на каждого офицера и по 30 дес. на каждую душу муж. пола рядового казачества. Но и это распоряжение заглохло. Гражданская администрация неохотно шла на размежевание земель и всячески тормозила дело, раз оно касалось интересов казака. Так, 26 июня 1800 года подполковник Голеховский жаловался г.-л. Кноррингу, что губернский землемер Пичугин потребовал от хоперцев представления сведений о служащих и отставных казаках для отмежевания земель станице Ставропольской по 60 дес. на офицера и по 15 дес. на рядового казака. Так как во всех других войсках казаки пользовались несоизмеримо большим количеством земли, чем хоперцы, да и при переселении Хоперского полка на Кавказ казакам обещаны были земли в неограниченном размере, то Голеховский просил обеспечить землей хоперских казаков по крайней мере по норме, назначенной светлейшим князем Потемкиным, т. е. по 30 дес. на казака.

И опять дело намежевания хоперским казакам земли заглохло на многие годы. Только в 1820 году, на основании Высочайшего указа от 6 марта 1819 года, отмежеваны земли хоперцам по каждой станице особо и в пяти местах отдельными участками 1934 дес. леса.

Земельные неурядицы и тяжелая военная служба долго держали казаков в невыгодных экономических условиях. Казаки жили исключительно тем, что давало им земледелие и скотоводство. Работали все, кто только мог, и наряду с казаками офицеры и их семьи. У всех царили порядки старинной патриархальной семьи. Во главе семьи стоял отец, «большак», который и распоряжался всем хозяйством и семьей властно и бесконтрольно. Так было у казаков и офицеров. Отеческий режим был суров и не допускал ни лени, ни послаблений. Дома и на поле работали матери и дети, рядом с казачками жены и дочери офицеров. Черной работой никто не гнушался. Нужно было есть, пить, одеваться и снаряжаться на службу. Положение офицеров в этом отношении было не лучше, чем казаков. Расходы у офицера, особенно на форменную одежду, были больше, чем у казака, а доходы от хозяйства одни и те же у обоих. Офицеры по необходимости обращались к помощи казаков. В этом отношении у хоперцев практиковался обычай помочей. Офицер просил на сходе казаков помочь ему убрать хлеб, и казаки, кто только мог, шли к офицеру на работу. В вознаграждение за это офицер обильно кормил участвовавшее в помочи население и угощал непременно водкой. Обе стороны оставались довольны.

Так просто и незатейливо жили хоперские казаки в первое время переселения на Кавказ. Естественно, что многие не могли как следует вести хозяйство, да и не с чем было. А между тем и бедняк, наряду с богачом, должен был нести военную службу, требовавшую денежных расходов. И вот при этих условиях у хоперцев сложился и другой оригинальный обычай. Для исправного несения службы два бедных казака отправляли эту повинность в складчину. На общий счет справляли они лошадь и вооружение, и затем каждый нес службу поочередно: один был дома на хозяйстве, а другой в строю, на службе; приходила очередь другого, и тогда он заменял служившего товарища, который отправлялся домой на хозяйство. Казачье начальство знало этот обычай и, сообразно с ним, наряжало казаков на службу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Читайте также

Глава XIII. Размещение по квартирам

Глава XIII. Размещение по квартирам В новейшей истории военного искусства размещение по квартирам стало вновь необходимым, ибо отпали и палатки, и законченная система обозов, которые давали армии независимость. Лагеря из землянок и биваки под открытым небом, как их широко

ГЛАВА XIII Уничтоженная Москва

ГЛАВА XIII Уничтоженная Москва Москва, 15 сентября. С самого начала мы не могли отделаться от подозрительности, когда проходили по пустынным улицам или входили в покинутые дома. Было почти невозможно поверить, что за этим не скрывается ловушка. А потом, незаметно, мы

ГЛАВА XIII

ГЛАВА XIII Подводная война. — Ее ожесточение. — Нападения на госпитальные суда. — Громадные потери союзников. — Торговые подводные лодки. — Подводные лодки достигают берегов Америки. — Начало беспощадной подводной войны. Быстрое увеличение потерь тоннажа. — Патрули

Глава XIII. КТО ВЫДАЛ БЛАНТА?

Глава XIII. КТО ВЫДАЛ БЛАНТА? Как же стало известно, что Блант является советским разведчиком? Кто выдал его?Первые подозрения в отношении Бланта возникли у английской службы безопасности, как мы помним, еще в 1951 году, после бегства в Москву Маклина и Берджеса. Однако никаких

ХОПЕРЦЫ В ДВУХ ВОЙНАХ Записки полковника-хоперца П. М. Маслова

ХОПЕРЦЫ В ДВУХ ВОЙНАХ Записки полковника-хоперца П. М. Маслова 1-й Хоперский полк на Западном фронте 1-й Хоперский Ея Императорского Высочества Великой Княгини Анастасии Михайловны[91] полк ККВ до 1913 года входил в состав Кавказской кавалерийской дивизии, а в последние

Хоперцы и кавалеристы князя Гагарина

Хоперцы и кавалеристы князя Гагарина От села Избища полк был послан куда-то на запад, где находился полуконный кавалерийский полк полковника князя Гагарина. Об этом полку мы слышим впервые. Представившись почтенному князю-полковнику с длинной седой бородой, отошел к

Глава XIII. Стратегический резерв

Глава XIII. Стратегический резерв Резерв имеет два назначения, которые надо различать: во-первых, продление и возобновление боя и, во-вторых, применение в непредвиденных случаях.Первое назначение предполагает полезность последовательного применения сил и потому не может

Глава XIII.

Глава XIII. Вопросы и ответы. — Зачем мы забрались в Азию? — Охрана окраин, торговля, этап, по пути в Индию. — Как смотрят на это англичане? — Меры их в Ост-Индии. — Важность железных дорог. — Кто кого одолеет? — Прочны ли в Азии «естественные границы»? — Из за чего мы бьемся? —

Глава XIII

Глава XIII 19 сентября 1982 г. Провинция Фарьяб. Город Меймене. «Банк» – гостиница советниковРаннее утро. В номер старшего советника царандоя, подполковника Куликова стучит дежурный:– Александр Николаевич! Срочная телефонограмма из Кабула!Спустившись через несколько

ГЛАВА XIII

ГЛАВА XIII 13.1. Побег из Берлина Личный дневник Бормана, которым пренебрегали хроникеры, говорит больше, чем можно было бы представить, даже если в нем отмечены только его встречи с января по конец апреля 1945 года. Конечно, он был подлинным. До 1972 года Москва отрицала, что

Глава XIII. «Сезам, откройся»

Глава XIII. «Сезам, откройся» Вот день поставил ночи шах. Ночь дню объявила мат. Джеймс Дуглас Моррисон Чудесная сказка о скрытых в тайном хранилище сокровищах разбойников поражает воображение каждого ребенка да, наверное, и многих взрослых, мечтающих о чуде.Поиску

Глава XIII. Маневрирование

Глава XIII. Маневрирование 1 Вопрос о маневрировании был уже нами затронут в XXX главе 6-й части. Хотя маневрирование присуще как наступлению, так и обороне, но все же оно ближе по своей природе к первому, чем ко второй, почему мы и охарактеризуем его здесь несколько

Глава 5 БРОДЫ: XIII АРМЕЙСКИЙ КОРПУС

Глава 5 БРОДЫ: XIII АРМЕЙСКИЙ КОРПУС Крах в котле Восточная Галиция была частью Австро-Венгерской империи, после чего в результате Первой мировой войны вошла в состав Польши, а к началу Второй мировой войны была захвачена (возвращена. — Ред.) русскими. Идиллически-спокойный

Глава XIII

Глава XIII Пребывание мангишлакского отряда в Хивинском ханстве. — Обратный поход от Хивы до Киндерлинского залива. — Движение майора Навроцкого на встречу отряду к колодцам Кущата. — Прибытие отряда в Киндерли. — Роспуск отряда.31 мая Мангишлакский отряд, по

Источник

Хопёрский казачий полк является одним из старейших полков исторического Кубанского казачьего войска. За всю историю своего существования и службы Отечеству он внёс весомый вклад не только в историю России, но и в историю всего казачества. Автор одной из статей, опубликованных в литературно-политическом ежемесячном журнале «Русский вестник», отмечал: «В истории Кубанского казачьего войска есть три основных момента: из них первый – это сформирование Хопёрского полка и затем переселение его на Моздокскую линию, второй – переселение на Кубань Черноморского войска и, наконец, третий – слияние Черноморского войска с большей частью Кавказского линейного…»

Как мы видим, Хопёрский полк по праву считается старейшим и стоит в основе Кубанского казачьего войска, и это для казаков Верхнего Дона и Хопра – предмет гордости за славных предков.
История Хопёрского полка начинается с возникновения хопёрских казаков («верховских», «чигов»), живших в междуречье Верхнего Дона, Вороны, Хопра, Бузулука и Медведицы. Первые письменные источники о хопёрских казаках относятся ко временам Золотой Орды, в актах Московского княжества упоминались христиане Сарской и Подольской епархии, живущие в пределах Червлёного Яра: «по Великую Ворону возле Хопор, до Дону по караулам» — «народ христианский воинска чина живущий, зовомии Козаци». Здесь мы видим упоминание казаков как «народа христианского», который живёт по воинскому порядку. Не суверенное казачье государство (вассал Золотой Орды) в пределах Червлёного Яра объединило тюркские (берендеи), славянские (вятичи) и финно-угорские (мещеры и мордва) общины с военно-демократическим общинным управлением. Церковные события Никоновской реформы стали причиной заселения казачьего государства сотнями старообрядцев вместе с семьями. Образ жизни и крепкая вера старообрядцев стали ярким примером не только в хозяйственной деятельности, но также и в воинском служении. Казаки-раскольники в своём большинстве стали зажиточными и состоятельными, дисциплинированными и исполнительными. Отвага и смелость в бою, пренебрежение к лени и праздности, дисциплинированность, исполнительность, ответственность перед Богом, семьёй и общиной были яркими чертами казаков-раскольников. Рискуя собственной жизнью, они приходили на помощь казаку-собрату независимо от того, к какой вере он принадлежал. Так закладывалось знаменитое «казачье братство» и казацкое самоуправление.

Хопёрцы отличались от «низовых» донцов не только одеждой и говором, но и характером. Это определяло их отношение и к государству, и к другим казачьим образованиям. В 1650 году, пытаясь отделиться от Войска Донского, хопёрские казаки основали укреплённый городок Рагу, который был разрушен по приговору Войска.
Передача исконных хопёрских земель на левом берегу Дона для нового сформированного проправительственного Острогожского слободского казачьего полка вызвала негодование хопёрских казаков, что и стало причиной поддержки восстания Степана Разина.
Генерал В. Г. Толстов, казак станицы Темижбекской, написал историю Хопёрского полка. Вот выдержки из его книги:
«Находясь на главном тракте Москва – Азов, район Хопра был давно известен свободолюбивым натурам соседних губерний. Сюда просачивались недовольные порядком люди Тамбовского Воеводства, а в 1669-м году одно время осел здесь и сам Степан Разин…»
В 1695 году в составе русской армии под командованием генерала П. Гордона хопёрские казаки принимали участие в осаде Азова. Этот год результатов не дал, и турецкая крепость не была взята. Только на следующий год хопёрцы вместе с донцами в составе войска боярина А. С. Шеина внезапным ударом, проявляя необычайную удаль и отвагу, захватили два бастиона с пушками и удерживали стратегически важные пункты в обороне крепости. Азов был взят, и это стало началом создания Хопёрского казачьего полка. По завершении Азовского похода хопёрские казаки были отпущены по домам.

1696 год стал новым периодом истории Хопёрского казачьего полка. Из местных казаков была сформирована Хопёрская команда, и так началась государева служба. Казаков Хопёрского казачьего полка разместили по слободам Алфёровка, Красная, Пыховка и Градская.
В 1705 году хопёрцы составили половину двухтысячного отряда донцов, который по приказу атамана Филиппова был отправлен для усмирения мятежных стрельцов в Астрахани.
Во время Северной войны Хопёрский казачий полк был включён в состав русской армии, принимал активное участие почти во всех крупных операциях вплоть до 1717 года. Принимал участие в военных операциях за Ливонию, в Польше и Галиции.
Особым событием в истории хопёрских казаков является участие в Булавинском восстании 1707–1708 годов. Во время подавления бунта было казнено более 7 000 казаков, а первые поселения казаков были сожжены и разорены.
Казаки, которые принесли повинную царю, были прощены, и их отправили на войну со шведами. Старухи, бабы с «малыми робятками», старые и немощные, собрав пожитки, разбрелись по другим донским городкам.
В 1716 году на Хопре возведена была Новохопёрская крепость, которую заселили уже вольными малороссами – черкасами, а также посадскими охотниками. Поселенцы крепости получили в вечное владение сенокосные и пахотные земли, угодья бывших Пристанского и Беляевского казачьих юртов.
Начиная с 1731 года, с воцарением Анны Иоанновны, хопёрские казаки встали на довольствие, стали получать жалованье и провиант, тем самым получив поддержку от правительства.
В 1774 году хопёрские казаки действовали против пугачёвских отрядов в Воронежской губернии. Две сотни казаков наводили порядок и исправно выполняли поставленные перед ними задачи.

24 апреля 1777 года Екатерина II подписала указ о создании Азово-Моздокской линии укреплений для защиты южных рубежей Российского государства. Хопёрские казаки были вынуждены двинуться на Северный Кавказ, покидая родные края. На Кубани и Куме хопёрцы начали обустраиваться, создавая казачьи станицы с укреплёнными пунк­тами на рубеже новой границы, где были постоянные набеги соседей-черкесов. В ходе становления и укрепления рубежей, военных действий и преобразования подразделений образовался Хопёрский полковой округ Баталпашинского отдела Кубанского казачьего войска, а сам старолинейный полк стал уже гордо именоваться Хопёрским Её Императорского Высочества Великой Княгини Анастасии Михайловны конным полком.
Хопёрцы приняли участие не только в освоении и укреплении рубежей российской государственности на Северо-Западном Кавказе, но и в создании всех последующих казачьих формирований правого фланга Кавказской линии. Хопёрцев заслуженно называют «старожилами» Кубанского края, среди них немало бывших представителей «тамбовского воеводства» и уроженцев тамбовских земель.
Хопёрцы, обосновавшиеся на Азово-Моздокской линии в 1778–1781 годах, ещё до появления черноморцев на кубанских землях познакомились и со степным кубанским правобережьем, осваивали и осматривали ущелья и горы Черкессии под руководством известных администраторов и военачальников конца XVIII века П. С. Потёмкина, С. А. Булгакова, П. А. Текелли, Ю. Б. Бибикова, Н. И. Германа, И. В. Гудовича.
В Кубанском казачьем войске Хопёрский полк признан старейшим. На основании приказа по военному ведомству № 106 от 28 марта 1874 года начало всего Кубанского казачьего войска должно было считаться по старейшему из его полков – Хопёрскому. Это подтверждалось Сенатским указом от 2 июня 1724 года, размещённым в первом издании Полного собрания законов Российской империи, где указывалось, что казаки, живущие в Новохопёрской крепости, «…были в походе под Азовом и на разных баталиях шведских…». Датой основания Кубанского казачьего войска был окончательно утверждён 1696 год.

Хопёрские казаки принимали участие в схватках и сражениях Хопёрского полка в годы Кавказской и Русско-турецкой (1877–1878) войн. В годы мирного времени уже 1-й Хопёрский полк стоял в Кутаисе, в сердце прекрасной Грузии. Перед началом Великой войны 1-й Хопёрский полк был переименован в 4-й Хопёрский полк Кавказской кавалерийской дивизии. В составе этой дивизии полк провёл всю войну, сражался в Персии, совершил 800-вёрстный марш от Джульфы, проходя через Тавриз по южному берегу Урмийского озера, и вошёл в Турцию. В ходе Великой войны хопёрские казаки участвовали в боях в составе четырёх пластунских батальонов и трёх кавалерийских полков.

События 1917 года привели к тому, что в начале января 1918 года 1-й, 2-й и 3-й Хопёрские полки были расформированы. Казакам расформированных полков пришлось с трудом возвращаться домой из Галиции, Персии и Турции. На территориях, где установилась советская власть, казакам пришлось нелегко, тем более что к новой власти казаки относились с осторожностью и враждебно. В истории были случаи, когда хопёрские казаки поднимали восстания и принимали участие в рейдах по освобождению казачьих земель от большевиков. К сожалению, освобождённые станицы и города недолго были свободны от «советов». В связи с разногласиями в верхах главного командования попытки создания независимых казачьих частей привели к поражению казачества в Гражданской войне. Часть казачества покинула родные земли, уехав на чужбину, а часть осталась в дорогих их сердцу станицах и хуторах. Многие из оставшихся испытали на себе репрессии, тюрьмы и боль потери близких. Так закончилась многолетняя история легендарного Хопёрского полка.

Знаки отличия Хопёрского полка

1. Полковое знамя Георгиевское с надписями: «За отличие в турецкую войну и в делах, бывших против горцев в 1828 и 1829 годах и при покорении Западного Кавказа в 1864 году» и «1696–1896», с юбилейной Александровской лентой. Пожаловано 8.09.1896.
2. Восемь Георгиевских серебряных труб с надписью: «За переход с боем через Кавказский хребет в 1877 году». В 1-й, 2-й, 3-й и 6-й сотнях. Пожалованы 6.01.1879.
3. Четыре Георгиевские серебряные трубы с надписью: «За отличие при подавлении возстания в Дагестане в 1877 году». В 4-й и 5-й сотнях. Пожалованы 6.01.1879.
4. Знаки отличия на головные уборы с надписью: «За отличие в 1854 году». В 1-й полусотне 1-й сотни. Пожалованы 30.08.1856.
5. Знаки отличия на головные уборы с надписью: «За отличие в 1855 году». Во 2-й полусотне 1-й сотни. Пожалованы 30.08.1856.

Подписывайтесь на наш канал и ставьте лайк! Будем вам благодарны!