Как исправить образование в россии

Всем привет! Сегодня поговорим про одну из самых насущных сфер нашей жизнь – образование. Почему же у нас всё так плохо в этом вопросе? Есть ли какие-то плюсы, не может же быть совсем всё плохо? Давайте разбираться.

Пройдемся по основным проблемам нашего образования:

1. Всех берет под одну гребёнку.

Не рассматривает человека как личность. Всех уравнивает и учит одинаково. Как тупого, так и гениального. Есть некая стандартизация ЕГЭ, которая уже с самых ранних классов берётся за эталон для образовательного процесса, все школьные годы человек не готовится к жизни во взрослом мире, а учится работать по шаблону.

2. Недостаточный выбор профилей обучения.

Да, действительно, за последние годы скачок в крупных городах сделан довольно большой, выбор профилей дают, но не везде и не сразу, и в регионах, далёких от Москвы, с этим явные проблемы. Но даже если ты и можешь выбрать какой-либо профиль (а их немного), ты берешь все предметы из этого профиля. Нет возможности выбрать именно определенные для изучения предметы, можно забирать только так называемыми “пакетами”.

3. Не дает практических знаний.

Этот пункт, скорее, вытекает из пункта 1. В Российских школах дают только теорию, зачастую абсолютно ненужную рядовому человеку. Хотелось бы научиться чему-то более практичному и применимому в жизни. Большинство школьников просто не знает как забить, допустим, гвоздь, как оплачивать “коммуналку”, как получить какой-нибудь документ, как вести переговоры и прочее.

4. Ужасная система оценивания.

Соглашусь, что система оценивания все ещё зависит от учителя, и оценки могут быть объективными. В последнее время для этого многое делается. Но в большинстве случаев система оценивания по-прежнему субъективна и не отражает реальных знаний по предмету. Здесь снова вспоминаем наши экзамены и подготовку к ним. Нет никакого мышления, всего лишь заучивания вопросов и ответов к ним. Ради чего? Ради знаний? О нет. Ради баллов, ведь они важнее, чем настоящие знания.

5. Набор в университеты.

Из 4 пункта следует, что и в вузах тоже смотрят не на твои знания по каким-либо темам или вопросам, а на баллы в аттестате. Тем самым вузы берут людей, у которых зачастую нет никаких навыков. Я считаю, что очень хороша практика ДВИ (дополнительных вступительных испытаний), эти испытания по вашему будущему профилю учёбы помогают вузам выявить уже реально что-то умеющих людей. Очень хорошо, что такая система распространяется, но плохо, что только в топ-вузах.

6. Сами школы устарели.

Школы отталкивают своим комфортом и удобствами. При этом именно эти факторы довольно сильно влияют на эффективность обучения. Все мы помним про ужасные туалеты, неудобные парты и стулья, как и про их неудачную расстановку. Но в наше время стоит задуматься о том, чтобы школы были современными, многофункциональными, удобными и комфортабельными. Я говорю не просто о паре диванчиков, а о приятном образовательном пространстве, как, к примеру, в офисах Яндекса и Google. Школа продвигает идеи ЗОЖ, хорошего тела и т.п., когда сама становится источником проблем с осанкой, зрением и не только. Пора превращать наши школы в места, где дети будут учиться с радостью и удовольствием.

Как говорится, критикуешь – предлагай. Вы спросите: что я могу предложить? Чтобы улучшить наше никчемное образование? Конечно, в образование нужно направлять больше денег. Нужно осовременить наши предметы, наших учителей, нашу систему. Нужно улучшить комфорт в кабинетах и вне их, дабы ученики получали удовольствие от обучения.

Начать можно, к примеру, с реформы о профилях, которые уже сделают наши школы более лояльными к детям:

1 вариант

5 лет ребенок учится без какого-либо выбора предметов (4 года в начальной школе, один год – в средней). В 6-м классе предоставляется выбор, на что можно сделать упор – это два-три предмета. НО это не значит, что остальные предметы перестанут изучаться! Их также будут преподавать, только никакого упора на них не будет. Менять предметы можно будет в начале каждого нового учебного года. До 9-го класса обучение будет проходить по такой системе. Далее можно уйти в колледж, а можно продолжать учиться до 11-го класса. И после этого пойти в университет (или не пойти). К слову, необходимо перестроить школы и отобрать учительский состав под данную систему. ОГЭ, как и ЕГЭ, нужно убрать. Вместо этого нужно ввести экзамены при поступлении в ВУЗ или колледж.

Недостаток:

Данный вариант имеет один большой недостаток, он очень сложно реализуем даже в Москве, но если захотеть, то всё возможно.

2 вариант

До 7 учишься без выбора профиля. С 7 выбор предпрофиля, сделать обширный выбор профилей. Учишься до 9, с 10 выбираешь себе профессиональное учреждение (уходишь в колледж). ЕГЭ ликвидируется, вводятся экзамены в самом колледже, а потом, если человек желает, сдаёт вступительные в вузе и идёт учиться дальше или же идёт долг Родине отдавать. Плюс здесь в том, что если человек идёт в армию, то ему уже не 18-19, а 20-21, и он уже что-то умеет делать. Школьные пространства изменить, но не координально, использовать уже имеющуюся инфраструктуру и преподавательский состав.

Недостаток:

Минус в том, что всё может стать от этого только хуже, новая система может ничего не изменить, а скатиться в ту же, что сейчас, только учёба будет дольше.

Спасибо за внимание!) Подписывайтесь на канал, здесь будет ещё много интересного про реформы. Пишите комменты с критикой или предложениями! Планируем ещё часть про дистанционку)

У статьи также есть соавтор – Антон Кочетов, канал выражает ему огромную благодарность.

В последние годы отношение к государственному образованию в России сильно меняется — и в основном в худшую сторону.

Согласно опросам, многие считают, что школы не готовят к самостоятельной жизни, а вузы не дают необходимых знаний и навыков. Все больше студентов уезжают учиться за границу. Зачастую школьники и вовсе не собираются поступать в университет, выбирая среднее профессиональное образование или работу сразу после окончания школы.

Эксперты считают, что проблемы российского образования связаны в основном с низким финансированием и слабой подготовкой учителей. Кроме того, школы плохо готовят учеников к поступлению и обучению в вузах. А из-за того, что школьников заставляют заучивать огромное количество информации и проходить аттестацию по каждому предмету, они получают неглубокие знания.

Как вы считаете, в чем главная беда российской системы образования? Что не так с современными школами, колледжами и вузами? И какие, на ваш взгляд, существуют выходы из сложившейся ситуации? Может быть, нужно увеличивать финансирование системы? Вводить новые, актуальные дисциплины? Срочно отменять ЕГЭ и возвращаться к традиционным выпускным экзаменам с устными ответами и сочинениями? Возможно, основной упор стоит сделать на подготовку преподавателей? Или есть еще какие-то способы улучшить ситуацию с образованием?

Meery Mary для Skillbox Media

Редактор направления «Образование» Skillbox Media.

На Российском международном форуме «Время образования», прошедшем 27 августа, в секции «Педагогика нового времени» эксперты говорили о том, что влияет на качество образования, как оно измеряется и что необходимо предпринять, чтобы восполнить существующие дефициты в знаниях и компетенциях школьников.

Модератор дискуссии Андрей Зинин, директор московского Городского методического центра (ГБОУ ГМЦ ДОНМ), напомнил собравшимся о тезисах, прозвучавших в выступлении Владимира Путина на заседании президиума Госсовета 25 августа. Он тогда отметил, что цель государства — обеспечить высокий уровень образования во всех школах, «дать детям фундаментальные знания и научить пользоваться ими в жизни». Кроме того, президент напомнил про цель войти в топ-10 стран по качеству образования.

Спикеры обсудили обозначенные главой государства цели и поделились своими мнениями о том, как их достичь.

Евгений Семченко, директор департамента государственной политики и управления в сфере общего образования Министерства просвещения РФ, справедливо отметил, что любые решения, относящиеся к системе образования, нельзя принимать без выяснения реального положения дел в этой сфере.

Эксперт рассказал о недавнем исследовании, в котором участвовало порядка 2500 школ из разных регионов страны. Анализ показал, что содержание образовательных программ в 70% из этих школ не соответствует федеральным стандартам.

В настоящее время, по словам Семченко, Минпросвещения, его подведомственные учреждения и экспертные сообщества работают над формированием единого содержания общеобразовательных программ. Так, сейчас разрабатывается 34 образовательные программы по предметам начального и основного общего образования. Эксперт считает, что это позволит решить проблему несоответствия стандартам.

Другое направление, которое он отметил, — повышение объективности оценочных процедур. По словам Семченко, до сих пор остаются вопросы, насколько объективно выставляются оценки, например, за ОГЭ в отдельных субъектах Российской Федерации, а также за всероссийские проверочные работы. При этом спикер отметил, что прогресс в этой области уже заметен:

«Ещё несколько лет назад, анализируя результаты всероссийских проверочных работ, мы видели десятки муниципалитетов, в которых были десятки и сотни школ, десятки тысяч детей, у которых результаты по всем предметам были следующие: ни одной двойки, ни одной тройки и ни одной четвёрки. Пятёрки по всем предметам у всех детей. Мы понимаем, что таких чудес не бывает. Это, мягко говоря, необъективные данные. И вот такой картины последние несколько лет мы больше не наблюдаем».

Один из главных векторов развития современной школы, отражённый в новых ФГОСах, которые вступят в силу в 2022 году, — это достижение метапредметных и личностных результатов учащихся. Чему же именно нужно учить нынешних школьников?

Дмитрий Метёлкин, заместитель директора по научно-образовательной деятельности Института стратегий развития образования Российской академии образования, считает, что новые ФГОСы хороши в первую очередь тем, что детализируют требования не только к предметным, но и метапредметным и личностным результатам. Почему это важно? Эксперт считает, что подобный стандарт создаёт целостную систему развития, необходимую в нынешних реалиях.

Что касается конкретных компетенций, незаменимых в современном мире, то спикер сходится во мнении со множеством других экспертов и работодателей — конечно, это soft skills. Выпускнику XXI века не обойтись без умения работать с информацией, коммуникативных навыков и внутренней мотивации, а чтобы успешно формировать у детей метапредметные компетенции, нужно серьёзно пересмотреть подходы к методике преподавания предметов, считает Метёлкин. Но главное — любой предмет преподавать надо так, чтобы детям было интересно:

«Ни для кого не секрет, что науку двигают энтузиасты, фанатики, люди заинтересованные. Эта внутренняя мотивация должна формироваться на уровне школы. <…> Если учитель не сможет преподнести свой предмет „вкусно“, сделать из тривиального изложения сухих научных фактов какую-то интересную историю, которая увлечёт ребёнка, то мы не воспитаем поколение будущих Вернадских, Циолковских, Гагариных».

Не секрет, что направление для школьного образования во многом задаёт система государственных итоговых экзаменов. Обучение в средней и старшей школе, как правило, становится подготовкой к ОГЭ и ЕГЭ соответственно.

Игорь Круглинский, заместитель руководителя Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки (Рособрнадзора), считает, что это просто неправильно — ориентироваться в содержании образовательных программ не на ФГОС, а на требования экзаменов. Потому что ни один экзамен не может включать в себя проверку всех знаний, умений и навыков, которыми должен обладать школьник.

По его словам, Рособрнадзор в настоящее время стремится систематизировать и оптимизировать все контрольные и оценочные процедуры, которые проводятся в школе:

«Мы часто слышим тезис о том, что контрольных работ очень много и они порой заменяют собой учебный процесс. Перед тем как принимать те или иные решения, мы проводили мониторинг и обнаружили, что есть школы, где количество контрольных работ несущественно меньше по сравнению со всем остальным количеством часов, которое отводится на изучение учебного материала».

Чтобы исправить это и снизить нагрузку на педагогов и учеников, межведомственная рабочая группа разработала рекомендации, предполагающие составление единого графика контрольных работ. Они были направлены во все школы страны в августе. По словам Игоря Круглинского, Рособрнадзор будет следить за тем, как эти рекомендации применяет и принимает педагогическое сообщество на местах. И если окажется, что новые правила поддерживают и учителя, и родители, и дети, то их ждёт нормативное закрепление.

Также спикер отметил, что выпускные экзамены будут проводиться на основе нового федерального государственного образовательного стандарта среднего общего образования с 2022 года, — именно в этом году выпускниками станут ребята, которые учились по этому стандарту с первого класса.

Проекты и демоверсии контрольных измерительных материалов ОГЭ и ЕГЭ будущего года уже опубликованы на сайте ФИПИ — и ЕГЭ ждут изменения по сравнению с 2021-м. По словам Игоря Круглинского, эти изменения направлены в первую очередь на то, чтобы задания раскрывали творческий потенциал выпускников, побуждали их решать задачи креативными способами, формулировать собственные идеи и мнения.

Когда речь заходит о качестве образования, нельзя не упомянуть дефициты в знаниях, умениях и навыках, которые демонстрируют современные школьники. Можно ли выявить конкретный список пробелов, общий для большинства детей, и просто их заполнить?

Елена Михайлова, первый заместитель министра образования Московской области, отметила, что школьникам повсеместно не хватает умения применять знания на практике. Во многом это связано с историческим развитием нашей системы образования, которая устроена так, чтобы в большей степени давать теоретические знания.

Также спикер подчеркнула, что очень многие дефициты учеников повторяют учительские дефициты. Поэтому Елена Михайлова считает, что систему повышения квалификации учителей следует перестроить и обновить. Из своей практики она отметила пользу коротких модулей, прорабатывающих конкретные практические навыки:

«Если ты не знаешь, как научить детей теореме Пифагора, значит, тебе нужно дать эту технологию, а не всю историю математики и всю технологию обучения математике. <…> Мы у себя создали, как мы говорим, протоколы восполнения дефицитов у учеников. Даём учителю такой алгоритм: „Делай раз, делай два, и ты получишь такой результат“. Для начинающих педагогов, учителей из сельских школ, которые часто ведут по несколько предметов, это оказалось очень полезно».

Агентство стратегических инициатив (АСИ) каждый год выпускает «Атлас новых профессий» — прогноз профессиональных трендов, которые будут актуальны в ближайшие 10–15 лет. Согласно ему, в ближайшем будущем наиболее востребованными будут специальности на стыке разных предметных областей.

Что может делать школа, чтобы ориентировать выпускников не на узко-предметный путь, а на развитие актуальных компетенций?

Евгений Семченко считает, что в первую очередь нужно донести до детей картину современного мира, с его новыми профессиями, видами деятельности, и научить их видеть «всю палитру этих изменений». Но, как справедливо заметил Игорь Круглинский, для этого школе нужны специалисты, обладающие такими знаниями, — а подобных курсов повышения квалификации в настоящий момент, к сожалению, просто не существует.

Также Круглинский отмечает, что необходимо доносить до родителей информацию о разных образовательных траекториях, кроме общепринятой «поступить в вуз сразу после школы».

Елена Михайлова, в свою очередь, отметила, что подготовку школьников в современном мире невозможно эффективно проводить только за стенами школы — детям нужно видеть окружающий мир и с ним взаимодействовать. Для этого она рекомендует устраивать музейные уроки, экскурсии на предприятия и применять другие подобные подходы.

Дмитрий Метёлкин выразил мнение, что школе следует начать с развития организационной культуры образовательной организации. По его словам, одна из важных черт такой культуры в школе — социальный оптимизм, то есть способность педагога видеть разнообразные перспективы и мотивировать учеников к развитию.

---

Научитесь: Управление современной школой
Узнать больше

Привет, меня зовут Дима Ботов — я руковожу магистерской программой «Искусственный интеллект» в ИТМО, вообще же преподавательской деятельностью я занимаюсь уже более 10 лет. В этой статье я хотел обсудить наболевший для меня вопрос: почему текущая модель IT-образования работает совсем не так, как должна.

Почему я стал дата-саентистом

Давайте начнем с хорошей новости: я уверен, что специалисты по data science захватят мир! Ну или его захватит искусственный интеллект, который они разрабатывают — тут уж как повезет…

Вообще, я рад, что сел за эту статью только сейчас: еще полгода назад мне, возможно, пришлось бы подробно объяснять широкой публике, почему машинное обучение и искусственный интеллект (ИИ) — это круто. А сейчас, после того как ChatGPT (а вместе с ним DALL-E, Midjourney, и так далее) прогремел на весь мир, донести эту мысль уже попроще.

В свое время электричество и индустриализация вывели производительность труда на новый уровень, а в XXI веке этим новым толчком, похоже, станет ИИ и технологии больших данных.

Почему? Всё дело в экспоненциальном взрыве сложности и размеров самих нейронных сетей, а также наборов данных, на которых они обучаются — и этот количественный скачок удивительным образом переходит в качество на наших глазах. ИИ учится подражать эмоциональному интеллекту, синтез речи становится неотличим на слух от естественного (паузы, придыхания, эмоции — всё это уже решенная проблема), а дипфейки взрывают интернет-пространство.

Так что, дети, если хотите точно не иметь проблем с трудоустройством в будущем, то я бы на вашем месте присмотрелся к сфере машинного обучения. Таких спецов уже отрывают с руками, а в будущем их конкурентное преимущество на рынке труда будет только расти.

Что не так с IT-образованием

А теперь к плохой новости: текущая система образования просто не умеет массово готовить нужных бизнесу специалистов в этой области. Да, отдельные люди прокачивают себя сами и становятся успешными спецами, но иногда этот процесс происходит скорее параллельно традиционному образованию. Выделю несколько ключевых проблем с позиции моего преподавательского опыта и общения с бизнесом:

1. Классическое образование слишком ориентировано на теорию (причем зачастую на устаревшую теорию), а вот с переложением ее на практически полезные навыки часто возникают проблемы. Все же могут вспомнить тех преподавателей по компьютерным наукам из университета, которые очень интересно доносят до студентов важные знания — только вот основаны они на их опыте 20-летней давности… В сфере ИИ это особенно актуально: тут даже опубликованные в научном журнале свежие статьи могут быть несколько устаревшими, ведь за полгода цикла их публикации текущая передовая граница разработки, скорее всего, ушла далеко вперед.

2. Отсюда, у студентов возникает дилемма — учить в универе «фундаментальные знания» и зарабатывать корочку, либо идти работать и получать практические навыки. В итоге, как правило, либо страдает что-то одно — либо, и то, и то одновременно. За 12 лет преподавания в высшей школе и общения со студентами, я всё время видел противостояние двух паттернов: в университете постоянно звучит посыл «надо вот это выучить, потом разберетесь зачем» (привет, матан!), а при выходе на настоящую работу в компанию вчерашний студент слышит «так, а сейчас просто забудьте всё, чему вас учили в университете — в реальной жизни всё работает иначе!».

3. Получается, что бизнесам с одной стороны не хватает Data Science-специалистов, а с другой — те, что всё-таки приходят, не соответствуют их требованиям. Так что компаниям приходится делать свои внутренние школы/курсы, чтобы «за руку» довести только выпустившихся специалистов до требующихся им стандартов — но это же как бы не их основное направление деятельности, верно? Для самых крупных компаний, вроде Яндекса или VK, этот подход еще может работать (просто потому, что у них море ресурсов на развитие собственных компетенций), но средние (и, тем более, мелкие) бизнесы просто не потянут ведение своего внутреннего корпоративного университета.

Мой квест по исправлению образования: студенческие годы

Моя бабушка учила детей математике в школе, папа тоже был преподавателем — так что, похоже, уход в образовательную тему был написан мне на роду.

Уже в универе (я учился в Челябинске в Южно-Уральском госуниверситете) у меня начали закрадываться крамольные мысли, что учебный план как будто бы сильно отстает от того, что на самом деле является востребованным на рынке труда. В нас, так называемых «инженеров-программистов для ЭВМ», пытались вложить тогда очень широкий спектр всего: от хардварного, аппаратного уровня электроники и схемотехники, через двоичный код, через микропроцессоры — до самого высокоуровневого программирования на С++ и создания веб-сайтов с приложениями.

При этом, когда к нам приехали ребята из екатеринбургской компании Naumen и почитали факультативы — выяснилось, что в реальном бизнесе разработка работает не совсем так, как нам представлялось «из-за парты».

Вдохновившись этим опытом, я решил на последнем курсе в 2009 году тоже сделать для однокурсников факультативный курс (совершенно бесплатный), посвященный языку JAVA. Почему Джава? Да всё просто: потому что тогда такие специалисты были очень востребованы на рынке.

Курс я провел, всё получилось отлично — дополнительно хорошо прокачался сам в теме (как говорил Фейнман: хочешь в чем-то разобраться — научи этому других!). Но всё-таки разрыва между теорией и практикой он не устранял — хотя бы потому, что у меня у самого на тот момент реального опыта продакшн-разработки и проектной работы не хватало.

Будучи удручен недостатком практического опыта, я рванул в индустрию — пошел работать тем, кого сейчас называют data-инженером (тогда это называлось «разработчик баз данных»), в энергосбытовую компанию. Параллельно с этим я оставался в аспирантуре и продолжал преподавать студентам отдельные курсы.

Кончилось всё это по классике: в индустрии я дошел до «ведущего инженера-программиста по БД», ну и, конечно же, бодро выгорел в процессе. Где-то в этом месте я понял, что мне всё же более интересно работать с людьми и помогать им развиваться, а не просто самому писать код.

Создание Института ИТ в ЧелГУ: верните мой 2014-й

И вот где-то тут (ближе к 2013—2014 годам) мне как раз предложили поработать в Челябинском госуниверситете в команде Андрея Мельникова, который тогда создавал внутри него Институт информационных технологий. Задача была непростая, но драйвовая: надо было с нуля сделать новый формат практического обучения студентов — мы прочесывали все доступные западные практики, изучали подход к обучению в британских и штатовских университетах, и так далее.

В итоге мы выбрали для себя формат проектного обучения и максимального вовлечения в преподавание практиков из индустрии. Мы старались сделать упор в обучении на такие штуки, как мозговой штурм, design thinking, совместное обсуждение командами проекта: когда задача преподавателя — это выступать не столько в роли «говорящей головы» и передатчика теории, сколько с позиции такого фасилитатора, который помогает командам самим внутри себя выработать правильные решения.

К сожалению, большая часть преподавателей считает, что именно они знают, как надо правильно. Но это, на мой взгляд, тупиковая история — по крайней мере, в таких практических историях, как в IT. Она лишает студента возможности критически мыслить самостоятельно и развивать свои идеи. А то ведь всё равно в итоге преподаватель расскажет «как надо», и, вероятно, заставит переделывать под свое видение мира.

В рамках отрицания этой парадигмы мы и развивали наш Институт. Я тогда отвечал за всю академическую часть, за дизайн образовательных программ, учебных планов. Моей задачей было так подобрать преподавателей, чтобы около 90% профессиональных курсов вели именно практики из индустрии, а не штатные университетские ребята.

И нам в итоге удалось этого добиться: начиная с первого курса у нас читали реальные программисты, которые днем занимались разработкой, а вечером приходили обучать студентов. Это для меня было открытием: оказывается, на самом деле очень много крутых людей готовы тратить свое время на передачу опыта студентам — причем не столько за деньги, сколько за идею. (Надеюсь, никто из них из-за этого не выгорел!)

Но это всё еще не имело прямого отношения к машинному обучению, поэтому ниже будет о том, как я вкатился в него.

Первая магистратура по машинному обучению на Урале

Параллельно в аспирантуре я потихоньку занимался машинным обучением (тогда оно еще не было на слуху). Я занимался направлением Machine Learning, которое называется NLP (Natural Language Processing, обработка естественного языка) — к текущему моменту из этой ветки мы как раз получили все удивительные штуки вроде ChatGPT. А тогда я просто писал работу по анализу текстов вакансий с помощью нейросетки — чтобы понять на уровне семантики, какие навыки реально нужны работодателям от студентов, и сравнить с семантическим анализом образовательных программ университетов. По сути, искусственный интеллект мне говорил — какие университеты дают студентам котирующиеся на рынке труда знания, а какие — не очень.

Где-то в это время (2015—2016 годы) мы стали глядеть на зарождающееся в Москве/Питере сообщество Open Data Science и решили — а чем мы на Урале хуже? Надо работать на опережение! Так что мы решили запускать в Челябинске свою магистратуру по машинному обучению, тогда она называлась «Data mining и интеллектуальный анализ данных».

Это была первая магистратура такого типа на Урале, и одна из первых в России по тематике машинного обучения. Мы тогда даже толком не понимали, в какие конкретно компании в регионе пойдут работать студенты — не было еще тогда местных бизнесов, которые в чистом виде специализировались на искусственном интеллекте и машинном обучении, этот рынок только формировался. Но мы были уверены, что у сферы огромный прикладной потенциал в бизнесе.

Как раз в процессе запуска магистратуры, я познакомился с ребятами из компании Napoleon IT и лично с их сооснователем — Павлом Подкорытовым. Мы тогда делали с ними совместный курс для студентов бакалавриата по разработке мобильных приложений под Android. Это сейчас каждая онлайн-школа обещает за полгода «вкатить тебя в айти», а тогда толковых курсов на эту тему было днем с огнем не найти.

На выходе этого курса мотивация была не столько на зачетку — мотивация была в том, что лучшим ребятам пообещали оплачиваемую стажировку в Napoleon IT. И читали этот курс как раз реальные программисты и мобильные разработчики из компании, которые руками занимаются приложениями. Студентам в итоге очень зашло — битва за попадание в топ по рейтингу, чтобы оказаться на стажировке, местами вышла довольно накаленной.

Именно тогда я понял, что общепринятая схема оценивания студентов в баллах в зачетке – это прямо совсем не то, что реально нужно. Мы немного докрутили эту идею и пришли к тому, что лучший формат экзамена в случае IT-курсов – это формат собеседования, ну или защита проекта. То есть ты приходишь, показываешь свое портфолио, техлид проводит с тобой собеседование по направлению, и так далее.

2018: Уральская школа машинного обучения

Короче, уже тогда ко мне начало приходить понимание, что оптимальный формат IT-обучения — это что-то на пересечении между студентами и реальным бизнесом.

Где-то в это время мне предложили в крупной уральской телеком-компании стать руководителем отдела машинного обучения, с одной оговоркой — этого отдела тогда не было вообще, его надо было сделать с нуля. И мне совместно с ребятами из Napoleon IT пришла в голову идея сделать из этого в том числе образовательный проект — создать отдел как бы вместе со студентами и из студентов в том числе. Так родилась Уральская школа машинного обучения.

Мы набрали из более чем ста заявок 30 наиболее мотивированных ребят – и провели для них полностью бесплатный курс. За основу мы взяли материалы с курса машинного обучения от Open Data Science — в формате хабр-статей, домашек и видеозанятий. Так что вместо придумывания образовательного контента с нуля мы смогли больше усилий потратить на продумывание подачи и формата совместной работы со студентами.

В итоге у нас получился «перевернутый» формат обучения: лекций как таковых там не было — а теорию мы разбирали прямо на практике в ходе решения задач.

И нам, и студентам, такой формат «зашел» — и мы потом проводили аналогичные запуски. Как раз на основе первых двух запусков Школы в течение 2018 года у меня сформировалось основное ядро коллектива в новоиспеченном отделе. Без Уральской школы ML я бы его просто не смог создать, потому что в регионе на рынке труда тогда в принципе не было достаточного числа специалистов по машинному обучению, из которых можно было сформировать команду — так что я ее сделал из вчерашних студентов.

Отдел в итоге развился до уровня реализации 15—20 проектов по компьютерному зрению: обработка текстов, построение диалоговых систем, предиктивная аналитика — полный набор!

А я в определенный момент опять устал от «корпоративной» жизни и меня потянуло сделать какой-нибудь стартап — свой проект, уже вне компании. У меня было чувство, что потенциал вот этих форматов обучения, построенных на сплаве бизнесовых задач и замотивированных студентов, точно не исчерпан проведенными Школами и магистратурой — это же были всего лишь «местечковые» проекты, а хотелось выходить с такими идеями на уровень всей страны. И обеспечивать путь не из нулевых ребят в джуны, а переходить уже на следующий уровнь — растить из джунов сильных мидлов (ведь, как все знают, именно они-то и нужны бизнесу больше всего).

Так родилась идея AI Talent Hub — проекта, который я развиваю и сейчас.

2021: AI Talent Hub как стартап, или как мы рожали идею

В 2021 году Павел Подкорытов позвал меня в питерский университет ИТМО, запускать там совместно с Napoleon IT специализацию «Компьютерное зрение» для магистрантов. Именно тогда мы познакомились с первым проректором ИТМО Дарьей Козловой — и она предложила мне сделать необычный формат: что-то вроде проектной магистратуры по правилам продакшена IT-компаний. Мне готовы были дать карт-бланш на любые новаторские идеи!

И мы начали штурмовать эту историю — делать исследование и искать референсы, на базе которых можно сделать что-то передовое и интересное. Смотрели на то, как на Западе развивают стартап-сообщества; как ребята в Minerva University делают дизрапшен образования; как сейчас учат в Стэнфорде (Паша Подкорытов тогда на проекте Стэнфорда Future Talents как раз имел возможность вживую посмотреть на всю логику обучения и их подходов).

В общем, вдохновившись всеми этими подходами, мы и родили идею AI Talent Hub. С самого начала мы сформулировали своеобразный манифест — ключевые принципы, согласно которым должно строиться IT-обучение будущего:

1. Академическая свобода студента (выбор курсов под свои личные потребности и способности) и академическая свобода преподавателя (выбор форматов проведения курсов). Так называмая «суперэлективность» (супервыборность) курсов — каждый студент может составить себе полностью индивидуальный трек обучения из множества доступных курсов из разных областей ИИ и профессиональных направлений. И, вдобавок, выбрать интенсивность освоения курсов — за год, полтора или два года (в зависимости от загрузки).

2. Упор именно на практику через работу в реальных проектах в рамках рабочего процесса реальных IT-компаний. То есть, обучение заведомо должно быть не «академичным», а в первую очередь прикладным — с активным привлечением партнеров из бизнеса (которым, в итоге, и нужны все эти подготовленные специалисты). Ну и там уже получается, что нетворкинг и взаимодействие с профессионалам из индустрии становятся как бы основой образования (и, что не менее важно, основой передачи культуры).

3. Развитие продуктового мышления и инженерных навыков в условиях неопределенности. Это только в учебниках есть задача и есть ее итоговое понятное решение, которое нужно найти. А в реальном мире даже сама задача часто расплывчата, а решать ее как-то всё равно надо. Мы считаем, что и обучать спецов надо через погружение в реальные неформализованные бизнесовые потребности, в рамках полного цикла: от проработки идей и гипотез решения, до разработки в логике создания MVP (Minimum Viable Product — плясать от минимально жизнеспособного решения в сторону его постепенного усложнения).

2022: Что получилось на практике

По факту, AI Talent Hub сейчас работает примерно так:

Наша ключевая компетенция как AI Talent Hub — в том, что у нас получается соединить бизнес и студентов таким образом, чтобы в процессе их взаимодействия случалась магия: чтобы и студенты обучались именно тем навыкам, которые нужнее всего на рынке труда, и бизнес видел для себя реальную отдачу (иначе зачем ему вписываться в это?) — в виде возможности потестировать свои рабочие гипотезы и новые идеи, а также получить доступ к замотивированным молодым спецам, многие из которых будут готовы потом пойти на работу в этот бизнес.

Проект уже успешно работает с прошлого года: на 2022 год мы получили (рекордные для ИТМО) почти 500 заявок на магистратуру, из которых отобрали для обучения примерно сотню студентов — сейчас они работают над проектами, привлекают под них гранты, активно взаимодействуют между собой в рамках хаба. Ну и не только между собой, на самом деле: существенная часть процесса обучения построена еще и на взаимодействии с менторами и экспертами из ODS, лидами и сеньорами из компаний-партнеров, с продактами и стейкхолдерами из реального бизнеса.

Вообще, мы с самого начала сознательно решили делать упор именно на построение комьюнити и своеобразной «тусовки» амбициозных людей в индустрии. За счет того, что это магистерская программа, на ней встречаются самые разные люди — от вчерашних студентов-выпускников, до специалистов с солидным опытом в других индустриях, которые решили продолжить развитие своей карьеры в сфере Machine Learning/Artificial Intelligence.

А за счет тесного взаимодействия в рамках фабрики пилотных проектов с «заказчиками» от бизнеса, многие ребята сразу получают оффера уже на полноценную стажировку или работу в этих компаниях.

Если вы дочитали до сюда — то, подозреваю, что вы хотя бы частично разделяете или находите интересным наш подход к IT-образованию. Так что, если вы студент с интересом к Data Science — то welcome в наше онлайн-комьюнити (где мы анонсируем разные мероприятия вроде хакатонов), если вы джун-практик или просто окончили бакалавриат — то возможно вам будет интересно подумать в сторону нашей магистратуры (на следующий год у нас планируется аж 200 бюджетных мест, так что в случае прохождения отбора — учиться можно будет совершенно бесплатно), ну а представителей бизнеса с потребностью в ML-кадрах приглашаем тоже подключиться к образовательному процессу.

Что дальше?

В ближайшем будущем у нас стоит основная цель по масштабированию нашего подхода к IT-образованию: мы хотим набрать на обучение 700 магистрантов в 2023—2024 годах.

Но вообще, у меня есть более общая и долгосрочная мечта — это помочь осуществить глобальное изменение в подходе к образованию. Не только в России, но и по всему миру.

Я вижу процесс образования будущего так: условный студент-начинающий специалист по машинному обучению из Бразилии набирает себе портфель отдельных дисциплин по всему миру: курс по программированию в ИТМО, курс по дизайн-мышлению в Стэнфорде, курс по управлению инновациями в Университете Гонконга, и так далее. И параллельно проходит стажировку и реализует прикладной проект в одном семестре, допустим в Huawei, а в следующем семестре — в исследовательском подразделении Яндекса.

То есть, студент уже не ограничен рамками конкретного вуза и учебного плана — ему доступны из любой точки лучшие курсы ведущих университетов и программы стажировок ИТ-компаний со всего мира. И здесь на первое место должна выйти роль ментора, который помогает такому студенту собрать личную траекторию развития как профессионала.

Сейчас, конечно, в свете текущих обстоятельств такая картинка выглядит излишне оптимистично. Но я верю, что рано или поздно мы к этому придем. Ведь если не пытаться воплотить свое идеальное видение мира в реальность — то тогда вообще непонятно, зачем вот это всё? =)

Примечание от Павла Комаровского: Как обычно, если статья вам понравилась – буду благодарен за подписку на мой ТГ-канал RationalAnswer с еженедельными интересными лонгридами. Также выражаю респект Диме Ботову и Паше Подкорытову, которые поддержали выход этой статьи!

1. Система индивидуальных образовательных траекторий

Индивидуальная образовательная траектория (ИОТ) — это, по сути, персонализированный путь студента в университете. С первого курса студент, кроме общих дисциплин, которые он изучает вместе со всей группой, сам может выбирать предметы и преподавателей, которые ему интересны. ИОТ может меняться — не понравились дисциплина или преподаватель, по окончании семестра можно перейти к другим.

Одним из первых вузов в России ИОТ ввел Тюменский государственный университет. Там в расписании студента «Мифы народов мира» могут соседствовать с «Генетической безопасностью» и «Визуальной культурой современности». Это помогает раскрыть потенциал студента и понять, какая сфера ему действительно интересна, а не изучать то, что «родители заставили».

В ТюмГУ проанализировали результаты первого выпуска студентов, которые обучались по ИОТ, в сравнении с показателями студентов, учившихся по традиционной системе образования. Выяснилось, что студенты, которые могли сами выбирать дисциплины, чаще других по окончании университета хотели открыть свое дело, а в учебе ориентировались на свой интерес к предмету, а не мнение старших.

Для западных университетов ИОТ — привычная форма работы со студентами. Такие дисциплины как «Мораль в кино, на ТВ, в видеоиграх» или «Влияние соцсетей на отношения с людьми» уже не удивляют студентов. Интересно то, как именно университеты предоставляют студентам право выбора.

Например, в бакалавриате Массачусетского технологического института есть множество направлений обучения, но требования к прохождению и механизм движения по образовательному пространству для всех студентов едины. У студента есть четыре года на то, чтобы закрыть каждый из обязательных блоков обучения. При этом любой блок можно выбрать как в первом, так и в восьмом семестре. Обязательно нужно определиться с мэйджором — направлением, по которому студент получит диплом, а также с майнором — дополнительной мини-специализацией. Оставшийся блок — это неограниченные элективы. По такой модели работают большинство американских университетов.

Другой подход реализовал онлайн-университет Western Governors University. Здесь студенту не дают права выбрать предметы, зато позволяют самому определять порядок и скорость прохождения программы. Такой подход сделал университет популярным у работающих студентов и студентов с детьми, так как обучение можно закончить в индивидуальном темпе.

В России, кроме ТюмГУ, система ИОТ есть в ИТМО, ВШЭ, МИСиС, Донском государственном техническом университете, Уральском федеральном университете (УрФУ). Элементы ИОТ постепенно внедряют и все больше российских вузов.

Такая система не просто позволяет студенту реализовать свой потенциал, но и создает конкуренцию среди преподавателей. Например, вот что пишут об ИОТ студенты на форуме УрФУ: «Безусловным плюсом является то, что во всех дисциплинах вы сами выбираете преподавателей. Я расспрашивал старшие курсы о преподах и в итоге попал к потрясающему недушному преподу по математике. Места на ее курсе закончились буквально секунд за 5-10. К хорошему физику во втором семестре я попасть не успел».

Интересное явление ИОТ — страх общественного осуждения за элективы, выбранные по интересам, а не по специальности. Некоторые студенты ТюмГУ просили не записывать определенные элективы в диплом, полагая, что это может испортить их профессиональный имидж в глазах работодателя: «Аниме. Технология. Экология. Электив по аниме будет в дипломе! Как я буду отвечать на вопрос работодателя: «Что у вас за аниме в дипломе?».

Разнообразие дисциплин и сама возможность выбора действительно могут вскружить голову в 16-18 лет, особенно, когда в школе этот выбор делать не давали. Не допустить такой ситуации призваны тьюторы.

2. Система тьюторов

Тьюторы — это взрослые специалисты, как правило, не преподаватели, но уже и не студенты, которые помогают ученикам с организационными вопросами. Тьюторы могут помочь сфокусироваться в большом количестве дисциплин для ИОТ, посоветовать, как лучше распределить нагрузку, выстроить образовательный процесс, решить вопрос с общежитием, подсказать как разобраться в сложностях онлайн-образования, помочь адаптироваться студентам с особенностями здоровья. Их сопровождение особенно необходимо в первые годы обучения.

Важно не путать тьютора и психолога. Да, часто у тьюторов есть психологическое образование, но их главная задача — оптимизировать структуру учебного плана. А для психологической помощи в университетах есть профильные психологи.

Система тьюторства зародилась в Англии еще в XII веке и сейчас популярна в университетах всего мира. В России тьюторы есть во многих ведущих университетах страны: ВШЭ, МГУ, Томском государственном, Пермском государственном университетах и других. Принципы работы тьюторов в разных вузах отличаются. За рубежом тьюторы в основном помогают грамотно выстроить ИОТ, чтобы у студента были нужное количество дисциплин и высокий уровень успеваемости по ним. В России тьюторы иногда могут быть преподавателями, которые помогают ориентироваться в направлении профориентации. Где-то тьюторы работают только с наиболее успешными студентами, помогая в построении ИОТ. Где-то, как в ТюмГУ, тьюторская система направлена на сопровождение всех студентов, у которых есть запрос.

В некоторых российских вузах (например, в Башкирском государственном университете) тьюторами все еще остаются студенты-старшекурсники, но фактически это кураторы, так как у тьюторов есть определенный профессиональный стандарт по образованию и компетенциям.

Зато проблемы схожи и главная — количество тьюторов. Например, в РАНХИГС их 14 человек на всех студентов-первокурсников. В Пермском государственном 15 человек на 2 000 студентов, а в немецком университете Мюнстера — 9 человек на 35 000 студентов.

Несмотря на нехватку специалистов, эффективность работы тьюторов подтверждена исследованиями. Как международными, так и российскими: тьюторы помогают студентам адаптироваться к новому окружению, приспособиться к формам и методам учебной деятельности, повысить успеваемость и посещаемость и даже влияют на степень удовлетворенности студента своей учебой.

3. Система «2+2+2»

Эта система позволяет студентам в первые два года обучения попробовать себя в классических дисциплинах вне зависимости от того, чем они планируют заниматься в дальнейшем. Она направлена на то, чтобы все студенты, независимо от дальнейшей специализации, могли изучать философию, социологию, математику, иностранные языки, попутно выбирая дополнительные дисциплины.

Кому-то это помогает определиться с профессией, а кто-то может передумать и резко сменить свою учебную траекторию в следующие два года бакалавриата, когда студенты начинают изучать более узкие предметы. Завершающий этап этой системы — магистратура. Теперь это не просто повторение первых лет обучения (как часто бывало раньше), а действительно самостоятельная учебная программа.

Система «2+2+2» зародилась в американских вузах в 1940-х годах. Тогда, после тяжелого экономического кризиса, правительство решило возложить на университеты две разные задачи: и обучение узким навыкам, и формирование общего мировоззрения, чтобы в будущем студенты могли приспособиться к меняющимся рынкам (то есть, к новым кризисам). Сейчас по этой системе работают около 10% американских вузов, а около 25% используют ее на отдельных направлениях.

В России о «2+2+2» заговорили после выступления президента перед Федеральным собранием в начале 2020 года. Ее развивают ИТМО в Санкт-Петербурге, Уральский федеральный университет, Высшая школа экономики.

4. Диплом как стартап или часть исследования

Студенты прекрасно ориентируются на рынке труда и чем ближе окончание учебы, тем меньше они хотят тратить время на проекты, которые не помогут им в начале карьеры. Эксперты считают, что именно с этим, а не с ленью и нежеланием учиться, связаны трудности студентов с дипломными работами. По данным исследования ВШЭ, больше половины студентов в России списывают курсовые дипломные работы из интернета.

Исправить это призвана инициатива «диплом как стартап», которую стали внедрять в российских университетах с 2017 года. Сейчас она внедрена почти в 50 вузах, включая, СПбГУ, ВШЭ, Российский экономический университет имени Г.В. Плеханова и другие.

Преимущество такого подхода в том, что дипломная работа перестает быть простой формальностью, а становится частью большого научного исследования или самостоятельным проектом, который может обеспечить преимущество на рынке труда. Даже сама защита диплома превращается из монотонного пересказа содержимого работы в настоящий питч не только перед преподавателями, но и реальными инвесторами.

В России «диплом как стартап» ассоциируется в первую очередь с проектами из сферы ИТ. Например, студентка ВШЭ Далия Мухамедзянова в качестве работы над дипломным проектом участвовала в разработке мобильного приложения «Календарь беременности» от компании Mobile Dimension, которые входят в топ-30 крупнейших разработчиков мобильных приложений для бизнеса в стране. После запуска приложение перевели на английский и испанский языки, его месячная аудитория в Android и iOS составляет более 500 тыс. пользователей, а Далия перешла на работу в Mobile Dimension.

5. Поощрение студентов, склонных к предпринимательству

Предприниматели уже давно стали лидерами мнений у школьников и студентов. Если раньше на постерах в общежитиях были актеры и спортсмены, то теперь почти каждый студент знает детали биографии Стива Джобса и Илона Маска. А последний еще и встречается с российскими студентами, пусть пока только онлайн.

Вузы тоже активно сотрудничают с предпринимателями. Например, в Уральском федеральном университете создали специальный личный кабинет для компаний-партнеров. В нем компания может описать характеристики проекта, для реализации которого она хочет привлечь студентов университета, а вуз, исходя из задач бизнеса, подберет команду. Получается формат win-win: бизнес может использовать знания и мотивацию студентов, а те приобретают уникальный опыт практической работы.

Планируется, что бизнес и Правительство РФ до 2024 года создадут в вузах 15 пилотных университетских стартап-студий, проведут 450 акселерационных программ поддержки проектных команд и студенческих инициатив.

Некоторые университеты уже развивают собственные программы поддержки студентов-предпринимателей. Например, в МФТИ есть успешные кейсы, которые привлекают многомиллионные инвестиции. В 2021 году выпускники университетского акселератора «Физтех.Старт» привлекли ₽139 млн инвестиций. 30 финалистов коннкурса-акселератора МФТИ «Летний пилот» привлекли ₽25 млн. Онлайн-курс университета на Coursera «Технологическое предпринимательство» прошли 3500 пользователей. При этом многие проекты студенты создали еще в университете при поддержке преподавателей.

6. Внутрироссийская мобильность студентов

Сегодня позиция государства такова, что студентов призывают проходить бакалавриат и магистратуру в разных университетах — так формируется академическая мобильность. Это важно, чтобы не просидеть все шесть лет учебы на одном месте, а получить доступ к разным методам, подходам и идеям, наладить связи и знакомства, которые потом помогут в профессии.

Раньше система образования, наоборот, была ориентирована на то, чтобы оставить студентов у себя, потому что бюджетирование зависело от количества студентов, вне зависимости — приезжих или местных. Сейчас же государство мотивирует университеты приглашать к себе студентов из других регионов, запрашивая именно эти показатели и выделяя дополнительное финансирование.

Традиции академической мобильности в США уже более ста лет. Там она дополнена системой кредитов, например, в Гарвардском университете есть более сотни летних интенсивов, пройдя которые, студенты из других вузов могут «закрыть» предметы в своем университете. В нашей стране пока только стремятся выстроить систему кредитов, но первые результаты уже видны.

7. Больше практиков среди преподавателей

Студентов, которые упрекают высшее образование в чрезмерной академичности, можно понять. Среди разочарованных в вузовском образовании много тех, кто действительно не получил в своем университете актуальных практических знаний и после выпуска заново получал необходимые навыки.

Опрошенные эксперты ТюмГУ указывают на специфику российских университетов: на образовательный процесс влияет советская традиция — к программам до недавнего времени просто никто не относился как к рынку. Отчасти это связано с тем, что у самого российского предпринимательства пока совсем недолгая история. Оттого и бизнесмены в качестве лекторов выступают редко — можно лишь найти отрывистые новости о выступлениях Олега Тинькова и Сергея Галицкого в университетах. В то время как в Стэнфорде преподает, к примеру, основатель Instagram Кевин Систром. Результаты не заставляют себя ждать: выпускники первой пятерки университетов США создали 3 747 компаний и привлекли $72 млрд инвестиций. Компании, основанные только выпускниками Стэнфордского Университета, создали 5,4 млн рабочих мест и приносят ежегодно почти $3 трлн экономического эффекта бюджету США.

Но ситуация постепенно меняется и в российских университетах — растущий рынок онлайн-образования вынуждает (в хорошем смысле слова) университеты делать все больший упор на практические навыки в образовательном процессе. Например, ТюмГУ привлекает предпринимателей для преподавания: там запустили серию авторских курсов от бизнесменов и программу «Я — профессор». Любой предприниматель с реальным успешным опытом работы может подать заявку на создание авторского курса, пройти конкурс и читать лекции студентам. Так они узнают о бизнес-реалиях не из академической теории, а от реальных игроков на рынке.