Как найти дезертира вов

        Другой дезертир – Салахетдинов, сбежав из части в октябре 1941 г., до апреля следующего года, то есть полгода, открыто проживал в своей деревне Мало-Рябушкино, в той же Горьковской области.
        При этом работа на государство в отличие от Федосеева его не прельщала. Будучи человеком предприимчивым, Салахетдинов скупал по дешевке махорку и возил ее в областной центр, где продавал на базаре.
        На вырученные средства предприниматель приобретал краденую мануфактуру, которую затем распродавал в селах Красно-Октябрьского района. Прибыль позволяла дезертиру безбедно жить в суровое военное время. При этом, по словам Салахетдинова, у него никто ни разу не проверил документов.

        Надо сказать, что именно село стало основным приютом для бежавших из армии солдат. Здесь народ жил более простой, нежели в городе, документы у “вернувшихся с фронта” не проверяли, и односельчане верили в то, что их “отпустили” по состоянию здоровья.
        Разоблачение чаще всего наступало только после письменного сообщения командиров воинских частей. Впрочем, если человеку удавалось затеряться в суматохе боя и только потом сбежать, был шанс попасть в графу “пропал без вести”.
        В таком случае вероятность быть пойманным становилась еще меньше. Тут важно было успеть предупредить родственников до получения теми соответствующего извещения. Впрочем, бумаги эти, как правило, приходили с большим опозданием или вообще не приходили.

        И. С. Сидоров сбежал из Красной Армии в конце 41-го года. Впоследствии на допросе он рассказал: “Когда я прибыл в деревню Беловку в декабре месяце 1941 г., ко мне в квартиру явились мои друзья, знакомые. Все интересовались, каким образом я приехал домой.
        Я им говорил, что отпущен домой по болезни. Все мне верили. Никто у меня документов не проверял. Наоборот, правление колхоза мне предложило пойти на работу в колхоз, на что я дал свое согласие. О том, что я живу дома и работаю в колхозе, сельсовет знал, но никто из работников сельсовета о причинах моего возвращения с фронта домой не беседовал”.
        Он преспокойно проживал в своей деревне до 9 мая 1942 г., пока из его части не пришло сообщение о дезертирстве. Впрочем, у дезертира был шанс, что его воинская часть, скажем, попадет в окружение и погибнет, а документы сгорят или попадут к противнику. Тогда бы о бегстве солдата никто не узнал.
         Но это еще были цветочки. Такие, как Сидоров, Федосеев и Салахетдинов, по крайней мере не мешали никому жить и не представляли никакой угрозы для населения. Многие же дезертиры не только не прятались по лесам, но и реально угрожали обществу.

         Так, некто В. С. Баранов сбежал из Красной Армии в сентябре 1941 г. Вернувшись на перекладных в родные края, он на станции Арзамас познакомился с эвакуированной Добросердовой, с которой затем прибыл на жительство в село Мигино. Гражданка эта вполне оправдывала свою фамилию, поскольку поселилась вместе со своим новоиспеченным гражданским мужем в доме зажиточной колхозницы Малыгиной и некоторое время содержала его на свои средства.
         Но семейная жизнь вскоре показалась Баранову скучной, и он снова “дезертировал”, на этот раз уже от добросердечной супруги. Случай свел его с идейными соратниками по “пацифизму” Сливинским и Зайцевым.
         “Три товарища” быстро нашли общий язык. Баранов предложил подзаработать. Первое, что пришло на ум, – это “раскулачить” богатую хозяйку дома, в котором он ранее проживал.
       28 февраля 1942 г. после совместной попойки они ворвались в дом к Малыгиной и зверски убили ее вместе с двумя детьми, после чего, забрав различные вещи, ценности и деньги в размере 30 тысяч рублей, скрылись. Награбленное поделили в соседней деревне Андреевка.
         После этого бандиты какое-то время отсиживались на квартире у супругов Насипа и Халяси Маняковых, которым щедро заплатили 10 тысяч рублей “за хлеб-соль” и ночлег. Однако на этом “героический” путь банды, к счастью, и закончился. Дезертиры были задержаны и затем по приговору военного трибунала расстреляны.

         Вошел в историю и другой горьковчанин – дезертир Берсенев, под предлогом “болезни” вернувшийся с фронта к себе в деревню в декабре 1941 г. Чтобы избежать возможного ареста, он организовал в своем довольно глухом районе целую “шпионскую” сеть из многочисленных родственников.
        Впрочем, до следующей весны все было тихо. Однако затем в апреле 1942 г., как показывает статистика, власти, видимо, вздохнув после окончания битвы за Москву, всерьез озаботились судьбой тысяч сбежавших из армии бойцов.
        Спокойная жизнь для Берсенева закончилась 8 апреля, когда родственники сообщили ему, что на следующую ночь по его душу придет милиция. Однако сдаваться дезертир не собирался. Одолжив охотничье ружье, он устроил засаду и в ходе перестрелки застрелил участкового милиционера Татаринова.

         После этого беглый Берсенев укрылся в лесах Тонкинского района, но через две недели в ходе массовой облавы был убит. Его же родственники пошли под суд, как укрыватели дезертира.
        Тут надо заменить, что отнюдь не каждого пойманного дезертира настигала суровая кара. Смертная казнь в отношении них применялась примерно в 8-10 % случаев. А у “уклонистов”, то есть не явившихся в военкомат по повестке или иным способом избежавших призыва в армию, встать к стенке шансов было еще меньше.
         По статистике военных трибуналов расстрельные приговоры в отношении них составляли всего 0,5 % от общего числа. У большинства же появлялся второй шанс послужить Родине, но уже в штрафной роте. К высшей же мере наказания людей приговаривали только за неоднократное дезертирство и дезертирство, связанное с грабежами и другими тяжкими преступлениями, “Вышку” получил бы и Берсенев, останься он жив.

        В 1942 г. после побега из армии вернулись на родину уроженцы Починковского района Горьковской области И. П. Павликов и А. М. Стаченков. Однако отсиживаться по погребам или чащам они вовсе не собирались. Наоборот, дезертиры решили взять свой район под контроль.
        Начали с того, что украли три мешка ржи, а на вырученные деньги купили у жены лесника два обреза. После этого Павликов и Стаченков три месяца терроризировали местное население.
        В качестве акций устрашения они убили секретаря местной парторганизации и сожгли дома нескольких колхозников, отказавшихся снабжать их едой и деньгами. И только в феврале 1943 г. банда была накрыта милицией. Павликов сдался, а Стаченков, попав в засаду, отстреливался до последнего и был убит.

        Впоследствии на допросе Павликова спросили: “Что способствовало вам укрываться от органов власти?” Тот ответил: “Население села Уч-Майдана и других селений района нас боялось, не сообщало органам власти о нашем местонахождении”.
        Надо отметить, что из-за большого числа дезертиров у следственных органов не хватало времени на тщательное расследование каждого случая. Дела, как правило, велись поверхностно, данные о дезертирстве вписывались в протокол со слов обвиняемого без всякой проверки.
        Детали побега с фронта, местонахождение оружия и соучастники не выявлялись. В общем, приговоры штамповались по-стахановски. 63 % дел расследовались в течение одного дня, а 18 % – в срок от одного до пяти дней.

         Дезертиры, имея оружие, совершали дерзкие набеги на населенные пункты. Так, в один из майских дней все того же 42-го года группа пьяных дезертиров средь бела дня напала на деревню Ломовка. Выйдя на центральную улицу, они открыли шквальный огонь по домам местных активистов: председателя сельсовета, его секретаря и комсомольцев-колхозников.
         По всей вероятности, неопознанные бандиты были родом из этой деревни, во всяком случае, хорошо знали, кто и где живет. В ходе обстрела погибла рядовая колхозница Фомичева, а указанные активисты успели спрятаться. Дезертиры же ушли безнаказанными.
         В первые месяцы 1942 г. дезертирами был совершен ряд убийств в Сергачском, Городецком и Борском районах Горьковской области. В городе Муром бандиты, ранее дезертировавшие из Красной Армии с оружием, только при ограблении одного дома убили сразу шесть человек! При этом погибла вся семья эвакуированного из Ленинграда профессора Буйновского.

         Заместитель начальника УНКВД Горьковской области М. С. Балыбердин писал секретарю обкома: “В ряде районов партийно-политическая работа в направлении усиления революционной бдительности проводится совершенно недостаточно. Например, в Краснооктябрьском районе оперативной группой областного управления милиции выявлено и задержано свыше 50 дезертиров и уклоняющихся от призыва в Красную Армию.
         При проведении операций установлено проявление группового дезертирства, сочувственное отношение части населения к пойманным дезертирам, укрывательство дезертиров, в том числе местными активистами, демонстративные проводы пойманных дезертиров”.

         Впрочем, и в крупных городах, несмотря на, казалось бы, строгие военные порядки, дезертирам удавалось не просто скрываться, а жить прямо у себя дома. Так, некто Шатков сбежал с фронта 28 ноября 1941 г. и прибыл в родной Горький, где без всякой прописки проживал со своей семьей. Задержан “пацифист” был лишь 11 января 1942 г., опять же после получения сообщения командира части.
         Всего только за 42-й год в Горьковской области были выловлены и осуждены 4207 дезертиров, при этом многим другим удалось избежать наказания. В послевоенные годы жители вспоминали о целых лесных районах, буквально наводненных беглецами из армии и уклонистами.
         Впрочем, этот регион намного переплюнули соседи по Поволжью. В Саратовской области за тот же период были выловлены 5700 дезертиров. А рекорд поставила Сталинградская область – шесть тысяч дезертиров за 1944 г. Впрочем, это было во многом связано с прошедшими здесь боевыми действиями.
         Количество непойманных “пацифистов” росло с каждым годом, а между тем война шла к концу. Руководство страны осознавало, что если не активизировать поиски, сотни тысяч лиц смогут избежать ответственности. Кроме того, вследствие огромных потерь на фронте возникли трудности с комплектованием новых частей.

         В июле – сентябре 1944 г. по приказу Берии органы НКВД, НКГБ, прокуратуры, а также “Смерш” провели масштабную операцию по выявлению дезертиров и уклонистов. В результате по всей стране были арестованы в общей сложности 87 923 дезертира и еще 82 834 уклониста от службы. Таким образом, всего в лапы “органов” попали почти 171 тысяча человек.
         Такой “улов” объясняется не только активизацией поисков, но и тем, что многие “не патриоты” к лету 1944 г. уже потеряли бдительность и уверовали в собственную безнаказанность, вышли из подполья. Из числа задержанных 104 343 человека были переданы в райвоенкоматы и пополнили ряды Красной Армии перед заключительным этапом Второй мировой войны.
          Попутно органы НКВД и НКГБ раскрыли множество “контор”, в которых за взятку, как сейчас принято говорить, “отмазывали” от армии. Берия в своем докладе в ЦК партии и правительство писал: “10 сентября с.г. УНКВД Ворошиловградской области арестовано пять работников Ворошиловградского горвоенкомата…

          Эти лица выдавали фиктивные свидетельства о болезни военнообязанным и освобождали их вовсе или на длительное время от службы в Красной Армии, получая за это взятки от 2 до 10 тыс. руб. Следствием выявлено 13 дезертиров Красной Армии и лиц, уклонявшихся от военной службы, которых преступники снабдили фиктивными документами. По делу арестовано 15 человек…
          НКВД Татарской АССР арестована группа лиц, изготовлявших фиктивные воинские документы об освобождении от службы в Красной Армии. Инициатором и руководителем группы является арестованный по делу Ахмедзянов Х. Ш., 1908 года рождения, татарин, судимый в 1937 году за подделку документов, дезертир Красной Армии, с 1942 года находящийся на нелегальном положении”.

         Последний несознательный товарищ обеспечивал своих клиентов полным набором необходимых документов, вплоть до пропуска на поезд до выбранного дезертиром города и крайне дефицитными билетами на него.
         Посадка в переполненный вагон осуществлялась специальной группой “помощников”. При этом изготовленные шайкой липовые документы были такого качества, что из 300 человек впоследствии удалось разыскать и изловить менее тридцати (10 %).
         Дети богатых родителей как в нынешние, так и советские времена меньше других горели желанием служить Родине. И для них были придуманы более простые и надежные способы и методы. К примеру, по договоренности с милицией, их арестовывали за выдуманные мелкие преступления и отправляли в зону общего режима, расположенную на окраине родного города.
        Естественно, за взятку. Там их вскоре расконвоировали – разрешали на время выходить без охраны за пределы колонии и предоставляли непыльную работу. А сразу после Победы эти лица за примерное поведение условно-досрочно освобождались. И все законно.
        За весь же период Великой Отечественной войны из рядов Красной Армии, по разным оценкам, убежали 1,7-2,5 миллиона человек, включая и всех перебежчиков к противнику. При этом по статье “за дезертирство” были осуждены только 376,3 тысячи человек, а 212,4 тысячи из числа дезертиров, объявленных в розыск, найти и наказать так и не удалось.

И Книги М. В. Зефирова “Все для фронта?”