Как найти проститутку в новосибирске

Популярные вопросы и ответы

За последние годы секс-индустрия почти полностью исчезла с улиц, переехав в онлайн, мотели, массажные салоны и бордели. Девушек, выходящих работать на улицы, встретить почти невозможно: это и неудобно, и небезопасно, да и на дороге много не заработаешь. Хотя в Новосибирске найдется несколько мест, где уличная секс-работа не прекращается ни днем ни ночью. Например, на шумной Немировича-Данченко, где проходит основной поток большегрузов, есть укромные гаражи и тихие дворы с хрущевками, куда девушки заезжают с клиентами. Корреспондент НГС Ксения Лысенко побывала на улице с дурной славой и выяснила, почему, несмотря на холод, риски и небольшие деньги, девушки продолжают выходить на обочину дороги. О том, как устроена секс-индустрия и много ли в ней изменилось с жестоких девяностых, — в этом материале.

В разгар дня улица Немировича-Данченко простаивает в пробках. Огромные гудящие фуры проносятся мимо грязно-желтого забора Горводоканала. Прямо напротив него здание мужского монастыря с позолоченным куполом — это, пожалуй, единственное яркое пятно среди серого снега, производственных корпусов и мрачноватых хрущевок.

Под забором Горводоканала стоят три девушки, переминающиеся с ноги на ногу, — температура упала до -15 °С, а на них тоненькие куртки. Они работают здесь с самого утра, потому что даже в 10 утра находятся клиенты.

— Молодые девчонки, в смену стоят, я так понимаю… Среди белого дня, когда идут школьники с учебы и другие люди, и никому нет дела, — вздыхает Анна, жительница пятиэтажки поблизости. — Там активно снимают молодых девчонок. Не понимаю, почему никому нет дела?! Это спокойно делают (пользуются услугами секс-работниц. — Прим. ред.) дальнобойщики, да и просто любители острых ощущений, даже не заботятся о том, что их увидят, паркуются тут же для своих утех. Очень портится настроение, когда видишь эту грязную картину жизни. Сегодня, к примеру, мужик, так понимаю, сутенер так орал на молодую девочку. Наверное, не там стояла.

Она добавляет, что ее бы это не трогало, если бы у дороги стояли взрослые женщины. А так, предполагает жительница, девочки в тех самых тоненьких куртках могут находиться в сложных условиях.

— Это на руку таким дельцам, как они, вот ими и пользуются. Может, уже кто-то обратит внимание? — возмущается Анна.

Девушкам действительно с виду едва ли исполнилось двадцать. Узнать точный возраст и расспросить о том, что привело их работать на улицу, не удается — за каждым их движением следят мужчины из припаркованных в паре метров машин. Вообще автомобилей два — глухая тонировка, за которой ничего не рассмотреть, зажженные даже днем фары. Иногда клиенты останавливаются сразу у этих машин, о чем-то договариваются, а уже после подъезжают к девушкам и забирают кого-то из них.

Маршрут клиентов почти всегда одинаков: объехать поликлинику, проехать вдоль забора и припарковаться где-нибудь в гаражах. Раньше, как говорит жительница еще одной пятиэтажки на Немировича-Данченко, Светлана, особо наглые парковались во дворах:

— Да, было дело, возьмут кого-то из девчонок и сюда везут. Особенно летом могли тут где-то останавливаться. Но бабульки знаете, как их отсюда гоняли? Поэтому теперь у них всё в гаражах происходит или на соседней улице, через дом. Там окон мало, во дворе одни погреба. Глаз меньше, поэтому они все там теперь.

Пока мы говорим со Светланой, мимо нас в сторону гаражей проезжает белая «Хонда», в которой сидит одна из трех девушек с дороги. В глаза также бросается детское кресло.

За те 35 минут, что мы провели на Немировича-Данченко, рядом с девушками успеют остановиться три автомобиля с интервалом в 5–10 минут и увезти их в сторону гаражей. Чтобы точка не пустовала, сюда поставят еще одну девушку, четвертую. Именно она и будет стоять здесь днем на следующий день, когда столбик термометра опустится еще ниже. Но ее довольно быстро заберет мужчина за 50 на «Паджеро». Маршрут тот же — в гаражи и обратно.

— Девочки с Немировича неговорящие, — замечает Екатерина, сотрудник НКО АНО «Фактор плюс», занимающаяся социальной поддержкой и профилактикой ВИЧ среди секс-работниц. — Мы подъезжали к ним несколько раз, чтобы предложить презервативы и пройти тестирование на ВИЧ, но они сразу убегали, как только нас слышали. Бесполезно было и предлагать, и пытаться поговорить. Вот именно с девчонками постарше было проще наладить контакт, чем с молодыми девочками с Немировича.

Екатерина уже 3,5 года взаимодействует с девушками из секс-индустрии, консультирует по вопросам профилактики ВИЧ и проводит экспресс-тестирование. За это время она протестировала 650 секс-работниц в Новосибирске. Их количество в городе, по ее словам, в целом относительно стабильное, а вот состав самих девушек непостоянный:

— Кто-то уже ушел из сферы, кто-то периодически пропадает и появляется. Очень сложно вообще посчитать абсолютное число, нужно понимать, что эта сфера, в которой девушки гастролируют. Сегодня мы вот здесь работаем, а завтра уже уехали в другой город. И это нормально для этой сферы. Когда приводят какие-то огромные, заоблачные цифры по GetContact, пересчитывая номера телефонов, я к этому отношусь с недоверием. На каждую девушку ведь может быть зарегистрировано несколько симок. На мой взгляд, в реале количество секс-работниц гораздо меньше.

Среди них с девяностых снизился процент наркопотребителей: как отмечает Екатерина, на иглу уже больше не садят и не выпускают затем работать на дорогу. Как правило, выходить работать решает сама женщина. Число ВИЧ-положительных среди секс-работниц, по ее словам, не выше, чем среди остального населения. Секс-работницы стараются следить за своим здоровьем, чаще отказываются от секса без презерватива, хотя спрос на такую услугу довольно большой.

— За 3,5 года общения и плотной работы я не видела ни одну девочку, которую бы силой держали, заставляли что-то делать, применяли штрафные санкции и что-то в этом духе. Возможно — я не стану утверждать, я не истина в последней инстанции — мне просто не попадались такие девушки. Но в наш век технологий, когда всё больше секс-работниц отстаивают свои права и пытаются ситуации с насилием как-то решить в рамках закона, невозможно было бы взять и утаить какие-то громкие вещи. Не стану утверждать, но лично я, исходя из своего опыта общения, не сильно верю в историю именно с жестким принуждением, что их буквально из-под палки заставляют работать. Повторюсь, таких девушек я не встречала, — добавляет она.

Другое мнение по этим вопросам имеет координатор инициатив «Эвридика» и программ фонда «Безопасный дом» по Новосибирской области Геля Бессмертная. В «Эвридике» считают, что проституция — это коммерческая сексуализированная эксплуатация и один из видов торговли людьми. Организация помогает секс-работницам восстанавливать документы, занимается наставничеством, оказывает психологические консультации и предоставляет временное убежище.

— Насилие — это неотъемлемая часть проституции. Не ее обратная сторона, а ее единственное лицо. Секс без согласия сам по себе является насилием, даже если он происходит за деньги или какие-то материальные блага. Насилие есть и со стороны клиентов, и со стороны сутенеров или владельцев вебкам-студий, потому что чем ниже у женщины самооценка, чем хуже она о себе думает и чем хуже знает свои права, тем проще на ней нажиться, — говорит Геля Бессмертная.

Она приводит данные Global Slavery Index (глобальный индекс рабства): в ситуации торговли людьми в России находится 794 тысячи человек. Большая часть — женщины, они находятся в секс-рабстве, среди мужчин распространено трудовое рабство. Есть и другая цифра, говорящая о спросе на секс-услуги: в год в России покупают секс-услуг примерно на 770 миллионов рублей. Новосибирск, как объясняет координатор, — в топе городов-лидеров по частоте таких сделок.

— По последним исследованиям, например по данным ООН, около 92% проституированных женщин хотели бы покинуть эту сферу. Но чаще всего остаются в ней по финансовым причинам. Есть, конечно, те женщины, которые говорят: «Мне всё нравится». Но это может быть, во-первых, защитная реакция, а может быть, условие контракта. Такое характерно для порномоделей и порноактрис, — объясняет Геля Бессмертная. — Когда человек говорит, что ему нравится секс, вряд ли он имеет в виду секс со всеми подряд, без возможности выбора. Вряд ли кому-то нравится ежедневный анальный секс с какими-то людьми, которым ты даже не имеешь возможности отказать. Потому что ты можешь лишиться заработка, можешь лишиться клиентов, будешь оштрафована, наказана.

По ее словам, ей как раз чаще встречалась ситуация, когда женщина недовольна своим положением и мечтает уйти из этой сферы. Однако «Эвридика» с момента своего основания (2019 год) еще не работала с уличными секс-работницами, чаще всего к ним обращаются девушки из массажных салонов, борделей и студий вебкама:

— Встречаются девушки, которые вроде как работают индивидуально, на себя и которые говорят, что их всё устраивает. Но на самом деле проработать так можно недолго, поскольку сутенеры очень не заинтересованы в том, чтобы возникала какая-то конкуренция на рынке. Как правило, кто-то из сутенеров или их представителей приходит к такой девушке под видом клиента и начинает уже после того, как овладел ею, всячески угрожать, что он ее побреет налысо, чтобы та какое-то время не смогла работать, обольет кислотой, изобьет. Про угрозы обрить голову — это реальный кейс из нашей практики. Ну и после такого девушка уже перестает быть свободной.

25-летняя блондинка Оля как раз индивидуалка. Она очень боится попасть на дорогу («не выйдешь же на трассу работать, это уж совсем») и мечтает, чтобы ее взяли как эскорт-сопровождение в другой город, а лучше страну. В каком городе она работает, Оля не хочет рассказывать, как и то, какой процент она отдает полицейским, чтобы те обеспечивали ей относительную безопасность и не составляли на нее протоколы. Зато она делится тем, как попала в бизнес, и прикладывает к сообщениям сразу несколько ссылок на свои аккаунты — есть в телеграме, «ВКонтакте», «Фейсбуке» и даже «ТикТоке»:

— Сейчас уже не боюсь осуждения. Многие знают о том, чем я занимаюсь. Я училась в медвузе, а потом добрые люди обо мне рассказали, и меня отчислили. Понятно, что и сообщили родителям. Я дома не жила, меня выгнали. Поэтому жила в общежитии, у подруги немного жила и продолжала работать дальше. Потом уже и домой вернулась, родители привыкли, пока молчат.

Оля — одна из сотен участников Российского форума секс-работников, который появился не так давно на базе организации «Серебряная роза». Форум предлагает юридические услуги, борется с насилием в отношении секс-работников и защищает их права. Его инфоменеджер Марина Авраменко из Красноярска недавно подготовила брошюру по безопасности с рекомендациями для секс-работников, как действовать в угрожающей ситуации. Отдельная глава посвящена работе на улице: не стоять на дороге в одиночку, всегда садиться на заднее сиденье, цену озвучивать негромко, чтобы это не попало на регистратор, запоминать номер и цвет автомобиля.

— Можно подумать, что уличная работа — это что-то такое вымирающее, но нет. Даже не знаю, почему многие не уходят с улицы. Одним словом не скажешь: кто-то не хочет, кому-то уже привычно, кто-то понимает, что не потянет. Вебкам и любая индивидуальная работа — это все-таки то, что требует какой-то самоорганизации: разместить рекламу, купить оборудование, узнать рейтинги сайтов. Да и зачем въезжать в какую-то новую тему, когда всё здесь налажено. У нас была девочка, которая успешно работала на себя, индивидуально, но из-за пандемии резко сократились доходы, и она решила уйти в вебкам. Первый же стрим, который она делала, записали на видео и потом ее шантажировали, — рассказывает Марина Авраменко.

По ее словам, секс-работа в настоящее время может происходить в нескольких направлениях. Верхушка сферы — эскорт, где заработки могут исчисляться десятками тысяч рублей, а девушки широко известны в медиапространстве. «Конторы» — это середина и, пожалуй, основа индустрии. Есть также индивидуалки, которые работают на себя, а вот «съём» в ресторанах, который был так популярен в девяностые, практически исчез. Уличная работа где-то в самом низу. Заработки тут значительно меньше — 1000 рублей за быстрый оральный секс в машине клиента.

— Если девочка с зависимостями, ее, конечно, могут выгнать из салона, тогда появляется путь на улицу. Но употребляют не только уличные девочки. Могут и випы употреблять, самая элита. Но все-таки концентрация девчонок употребляющих на улице больше. Это как бы считается такое дно, самый нижний сегмент. Думаю, идут туда еще и из-за низкой самооценки. Я когда делала выезды в Красноярске, общалась с девчонками, спрашивала, почему и как они пришли работать на трассу. Мне рассказывали самые разные истории, жалостных рассказов среди них нет. Одна говорила, что закончила коррекционную школу. Говорит: «У меня буквально с таблицей умножения проблемы, куда пойду? Только полы мыть. Но мне это не нравится. А тут смотрю, девчонки на дороге работают». С двумя девчонками мы разговаривали — они освободились из исправительных колоний. Ну там уже тетеньки лет 26–28. Красивые, в длинных платьях стоят, — говорит Марина Авраменко.

Она приводит в пример ситуацию в Москве, где на МКАДе почти на каждой автобусной остановке стоит девушка. Это — поплавок или витринка. Ее специально ставят на видное место, надевая по классике в мини-юбку, ботфорты или платье покороче — всё для привлечения внимания.

Но, по ее словам, девушки в целом стали внимательнее относиться к своему здоровью — одеваться теплее, выбирать клиентов тщательнее и чаще говорить «нет» на просьбы заняться сексом (любым из видов) без презерватива. Такого, как замечает она, требует буквально каждый третий клиент, обещая «накинуть денег сверху».

Проблему по-прежнему составляет статья 6.11 КоАП («Занятие проституцией»), штраф за нее не так высок, но информация о протоколе навсегда остается в базе, хотя сутенеры часто обманывают девушек, обещая, что данные протокола хранятся всего три года, а затем исчезают из базы. Это распространенный миф.

— Факт проституции еще и нужно доказать, но с этим никто не заморачивается. В основном никто ничего не доказывает, просто заставляют девочек подписывать протокол. Это вот в 90% случаев, особенно это касается индивидуалок. Вот эти все контрольные закупки — они незаконны. Закупать можно только предметы, вещества, запрещенные в обороте, услуги закупать нельзя в принципе. Тем более закупка возможна по уголовным делам, а не по административным. Такие дела может развалить любой юрист, поскольку ошибок в оформлении таких протоколов немерено. Другое дело, что полиция может составлять и другие протоколы, например за мелкое хулиганство. Но бороться нужно всегда, правда, девочки не борются. Многие рассуждают: «Да зачем нам? Заплатили штраф, и ладно. Составили протокол, и все счастливы», — добавляет Марина Авраменко.

А еще протокол используют для шантажа: угрожая попаданием в полицейскую базу, от девушек зачастую добиваются денег или секса.

В 2015 году на сессии ООН комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин дал рекомендацию правительству РФ декриминализовать статью. Но с тех пор ничего не изменилось:

— Я была на той сессии ООН и всё слышала. Прошло шесть лет, и в новом проекте Кодекса об административных нарушениях статья осталась ровно такая же. Слово в слово. К рекомендациям ООН никто так и не прислушался.

В прошлом году мы рассказывали о том, что происходит за дверями массажных салонов, куда девушек заманивают высокими заработками. Многие женщины попадают в эту индустрию из-за долгов и тяжелой жизненной ситуации. На деле же «массажистки» оказываются заложниками этого бизнеса — полицейские требуют с них деньги, а не вступаются за них.