Образ освободившегося человека в России ассоциируется с отсутствием выбора, привычкой к низкооплачиваемому труду и невозможностью защитить свои права. Анна Боклер поговорила с людьми, давно покинувшими места лишения свободы, о сложностях при поиске работы и о том, какие существуют варианты. Юрист проекта «Русь сидящая» прокомментировала ситуацию.
Монологи из массовки
Кто и зачем подрабатывает актерами и зрителями в массовке
Руслан, курьер и сценарист
Я получил образование политолога, но, так как диплом защищал в 90-е, до ареста занимался только мелким бизнесом. За шесть лет срока связи подрастерялись, возвращаться было особо некуда. Понятно, что при всём желании я бы не смог устроить себе каникулы после тюрьмы: надо было искать ночлег и питание. Настроение было — в бой! Быстрее что-то делать, включаться в реальную жизнь.
Я освободился в середине нулевых, получил деньги на плацкартный билет до города по месту прописки. Там в социальном отделе мне выдали 1300 рублей, после чего поехал в Москву. В зоне я несколько лет работал пекарем. Мне капали какие-то деньги на счет, но они были несопоставимы с зарплатами на воле, поэтому не было мысли копить. Тратил там же в ларьке: бублики, конфеты — вот, собственно, и всё. В широком смысле зона дала мне разные новые качества, но это больше про философию принятия жизни и себя — каких-то конкретных навыков для монетизации я не получил. Так что сначала я устроился уборщиком снега на территории больницы. Там платили 13 тысяч, но была подсобка и трехразовое питание. Это было вполне удобно на первое время, хотя я и не очень комфортно себя чувствовал, будучи по факту дворником — это тяжелая физическая работа. А меня пугало, что она затянется навсегда: всё-таки мало где еще можно было бы претендовать на условия пансиона.
Поставил себе цель выйти из этой зоны комфорта. Как только накопил деньги на съем жилья — сразу же ушел работать курьером. И вот последние годы работаю в службах доставки. Зарплаты хватает на съем комнаты около конечной станции метро, еду и одну поездку на море в год.
Водитель трамваев рассказывает о работе и любви (к трамваям)
«Трамваи как люди, совершенно разные»
Самое страшное — менять работы: несколько раз фирмы закрывались, и приходилось искать новое место. Никогда не знаешь, на сколько останешься без денег, — ходишь по собеседованиям, где-то проходишь, тебе говорят: «Всё хорошо, вы нам подходите, вечером перезвоним, завтра подпишете документы». Когда вечером не перезванивают, звонишь сам. «С вами всё отлично, но мы уже закрыли вакансию, простите». Всё становится ясно… Вероятно, где-то не проверяют, где-то умеют закрывать на это глаза.
Не могу сказать, что моя работа интересная. Целыми днями ездить по Москве в течение 15 лет — утомительно, но как-то пока на большее я не собрался. Я пишу сценарии, хочу начать подавать на конкурсы, чтобы как-то это монетизировать. В идеале я хотел бы получить грант на свой проект — сайт, где могли бы общаться люди с тюремным опытом по всему миру, помогать друг другу с работой, морально, в общем, наводить мосты.
Если бы у меня была возможность что-то решать на уровне государства, вряд ли бы я попросил каких-то преференций для бывших осужденных, но искал бы инструменты для разбивания барьеров, которые замыкаются по периметру, когда человек пытается трудоустроиться.
Понятно, что у проблемы две стороны: доступ к базе судимости и отношение общества к судимым. Если честно, я после стольких лет на свободе, в нормальном, как говорят, обществе, уже не представляю каких-то глобальных изменений по второму пункту. А вот сделать базу менее доступной… Было бы замечательно, если бы ее могли просматривать только при трудоустройстве в специфические места, а не повсеместно.
Еще, конечно, было бы здорово иметь социальное сопровождение в России, чтобы на свободе ты сразу получал возможность проконсультироваться по работе и узнать о вакансиях, куда тебя возьмут с судимостью. Но понятно, что еще лучше было бы скопировать с некоторых других стран правило второго шанса — когда человека, судимого впервые, не касаются практически никакие ограничения после освобождения.
Мне лично подходит исполнительский труд, при котором ставятся четкие задачи. Конечно, работе курьером я бы предпочел офис, работу менеджером, видимую карьерную лестницу. Но ни на что не жалуюсь, я как-то осел в Москве и живу по своим потребностям. Мне действительно становится страшно, когда смотрю на ситуацию в масштабах страны. Разговаривал на днях с охранником из городского сада, ну, из тех, которые ходят в форме, напоминающей камуфляж, и следят за порядком. Он говорит, что работает за полторы тысячи в сутки, а чтобы эти деньги довезти обратно, в регион, вынужден брать с собой картошку, соленья, крупы. Мне один священник недавно сказал: «Видишь, нормальные здоровые люди не нужны обществу, а что про вас говорить?» В этом можно усматривать дискриминацию, но он ведь действительно сказал то, что видит…
Екатерина, бармен, домохозяйка
Мой младший сын родился в Тагиле, в колонии, где я отбывала срок. Конечно, это событие и определило всю мою дальнейшую деятельность на зоне. Я работала на «промке» (промзоне. — Прим. ред.), но из-за серьезных проблем со зрением не могла шить — занималась чисткой вещей. Там у меня была зарплата 100 рублей в месяц, с них 40 рублей уходило на оплату адвокатских исков, остатки копить мне, конечно, не приходило в голову — старалась что-то купить ребенку.
Пособий на ребенка не полагалось, по крайней мере администрация не дала написать на это заявление. Как мы потом поняли, деньги на наших детей получала администрация. На что они расходовались, я могу только догадываться. Подгузники и одежду присылали разные фонды в качестве гуманитарной помощи, а детское питание было прозрачным, без запаха молока, — я не предполагала, что оно может быть такой консистенции; грудью кормить запрещалось. Подросшим детям давали ту же баланду, что нам, только перетертую. Понятно, что все, у кого водились деньги, старались что-то докупать детям, пронести гостинцы можно было только нелегально, в час встречи с детьми, — думаю, не надо объяснять, в чем именно проносили.
«У меня не было такой привилегии — получать от семьи достаточно денег»
Владельцы компаний рассказывают о первой работе и подработках
Еще работала в прачке, устроилась забесплатно стирать детские вещи — там из-за угла можно было заглянуть в детскую комнату. Третья работа была неформальная — мытье общих территорий. Соглашаться на это считалось позорным, и меня по этому поводу сильно унижали в колонии. Я понимала, что если не буду делать грязную работу, то меня и моего ребенка кормить никто не будет, — терпела.
Конечно, это была работа не за наличные деньги, просто все скидываются чем могут — пряники, сушки. Какой-никакой прикорм ребенку был — всё же со свободы нам никто не помогал.
На дорогу домой нам выдали 800 рублей. Но дома как такового не было, так что первое время жила в приюте для матерей в трудной ситуации. Там периодически предлагали работу сиделкой у пожилых людей, я бралась. Потом удалось получить материнский капитал и купить квартиру в дальнем пригороде, удалось вернуть из детдома (забрали на время срока) старшего сына. До колонии я работала барменом и официанткой в разных общепитах. Сейчас сижу дома с детьми. Регулярно откликаюсь на разные вакансии, недавно мне отказали даже в месте технички на заводе, назвав причиной судимость.
На свободе чувствуешь себя изгоем, когда постоянно тыкают в твой опыт, в какой-то момент я даже приняла решение больше не скрывать и не замалчивать эту тему — всё равно город маленький, а перед всеми постоянно оправдываться нет ресурса. Тема слишком стигматизирована, чтобы тебя воспринимали адекватно, поэтому прозрачность базы судимости особенно причиняет неудобства.
Параллельно поискам работы, естественно, пытаюсь устроить младшего сына в садик. На этом круг замыкается: прививочный сертификат остался в колонии, и, хотя я регулярно отправляю запросы, получить его не можем. Это, пожалуй, самая страшная из проблем, потому что потом нас ждет школа, где тоже попросят сертификат…
Андрей Курьянов, занимается строительным бизнесом
Есть собаки, предпочитающие ошейник, нося который они обеспечены едой, — другие предпочитают быть голодными, но свободными. Так и люди. Я со студенчества понимал, что не буду работать на зарплату. Сначала взял в аренду автомойку, первым у себя в городе стал мыть машины. Потом были страховая компания и ночной клуб. Важным проектом стали медиапродукты. Я делал музыкальный глянец про «Общественное российское телевидение», был креативным директором журнала. Потом в моей жизни случились три тюремных срока. За время первого журнал оказался в точке невозврата, и я подался в строительство. У меня было техническое образование, но не хватало практических навыков — устроился помощником директора в строительную фирму к друзьям и всему учился. Через два года снова попал в тюрьму, после выхода нужно было продолжать развиваться. Получил специальность по оценке бизнес-недвижимости, во время учебы работал грузчиком на переездах — был такой необходимый этап для развития своего дела. Мы с товарищем организовали производство металлопластиковых конструкций. Дело стало достаточно прибыльным, и на нас подсели менты. Заводили разговор о том, что надо делиться, после которого я попал по 228-й (два предыдущих раза были по этой же статье). Если ты куришь траву, то в любом случае либо несешь ее до дома — хранишь, либо делишься — распространяешь. То есть понятно, что формально у полиции были основания на арест, но параллельно забрали бизнес…
Я бы не сказал, что зона у меня отняла возможности карьеры, — в любом случае мне было интересно именно предпринимательство. Понятно, что в собственных проектах судимость не может быть преградой. Еще, конечно, мне повезло с эпохой, в которую живу: начало моей карьеры пришлось на 90-е. Родись я лет на 15 раньше — и встраиваться в систему было бы куда сложнее.
Говорю про себя, что получил три высших образования на светлой стороне и три высших образования на темной стороне. На светлой стороне я выбрал направление и структурировал его: получил специальности по журналистике, инженерии и промышленно-гражданскому строительству, оценке бизнес-недвижимости.
На темной стороне — я просто не отказывался от возможностей, которые выпадали. В Омской области я приобрел навыки тьютора. Это был проект фонда «Врачи без границ», курс «Равный обучает равного», профилактика инфекционно-вирусных заболеваний в местах лишения свободы. Проходило два-три семинара в год, приезжали тренеры, с которыми мы изучали тему и учились сами разрабатывать семинары. Когда ты понимаешь, как строится тренинг, ты можешь провести занятие на любую тему, так что это невероятно полезный навык. Потом мы сами обучали этому курсу других заключенных и проводили тренинги среди них. В последний срок я снимал фильм («25 шагов», Андрей Курьянов. — Прим. автора) о колонии, в которой находился, — это была инициатива администрации. Так что удалось изучить съемку и монтаж. Я не занимаюсь напрямую тренингами и авторским кино, но в любом случае это теперь часть меня, то, что в какой-либо форме я использую в жизни и работе.
После третьего срока у меня родилась дочка. Друг дал мне проект — руководить строительством дома: семь подъездов, 22 этажа. На раздумья особо не было времени, закончился этот проект — появились следующие. Потом организовал свое дело, пока копил — развозил пиццу, таксовал. Конечно, в основном через знакомых. Мне кажется, друзья, контакты значат очень много: когда у тебя нет коммуникаций, ты находишься в вакууме, даже если формально ты не в тюрьме. Я рад, что не было какого-то перерыва после зоны, мне важно было скорее оказаться в реальной жизни. Свобода для меня — это ответственность: чем больше ответственности на себя берешь, тем свободнее становишься.
Марина Клещёва, актриса Театра.doc
Я живу в Серпухове — город маленький, все всё вроде знают. Но у людей обычно как? Тебя не будут спрашивать: «За что сидела?» — всё проще: если сидела, значит, должна воровать. С наемным трудом было плохо, в итоге открывала свои ИП — ларьки, магазины. К торговле всё же надо иметь предрасположенность, у меня часто случались недостачи, которые не получалось проконтролировать, так что с этим я закончила.
Ты идешь туда, где не будут проверять твое прошлое: ларьки, палатки. Работаешь за хлеб.
Я освободилась из колонии в начале нулевых. Мне дали материальную помощь на первое время — я была лауреатом «Калины красной», участвовала в театре.
Театр.doc к нам приезжал в колонию, мы с волонтерами ставили несколько спектаклей: «Король Лир», «Мнимый больной», — они брали у нас интервью, проводили свои спектакли. Это было то общение, которого не хватает в колонии людям, которые хотят жить. Но, выходя, мы понимали, что наше творчество нужно только в колонии. Со всеми случается синдром ГУЛАГа: вечно ищешь работу, слышишь разговоры за спиной, у тебя появляются комплексы, находишь соответствующих партнеров… В итоге все закомплексованы — и идут к другому криминалу.
Через 12 лет мне позвонили из Театра.doc: Лена Гремина предложила сыграть спектакль про свою жизнь («Лир-Клещ», Марина Клещёва в роли самой себя, режиссер — Варвара Фаэр. — Прим. автора). Тогда я села и подумала: или я буду по жизни переться с этим шлейфом и мной будут вытирать полы, или я сейчас выйду и скажу всё как есть. Я вижу обратную связь — это снимает комплекс, дает знание, что у меня есть своя миссия.
Понятно, что игра в театре — это не про деньги. Спасает кино: снимаюсь в фильме, потом растягиваю гонорар на полгода, жду следующих проектов. А Театр.doc дал мне гораздо больше, чем материальное: произошла переоценка ценности, я ловлю, действительно ловлю кайф здесь.
Мне пишут иногда люди: «Кто выпустил тебя на сцену, иди откуда вернулась». А другие, наконец, начинают видеть людей, а не номера статей за их преступления — в этом, пожалуй, и есть моя роль.
Еще устроилась недавно в охрану в Серпухове. На подработку, моими сменами закрывают форс-мажоры. Вот, с вечера вышла на смену, а утром приехала в Doc. Чем закончится, не знаю…
Ольга Подоплелова, юрист в «Руси сидящей»
(неправительственная организация, оказывающая помощь людям, столкнувшимся с пенитенциарной системой)
Закон действительно ограничивает возможности трудоустройства в нескольких сферах деятельности для людей с судимостью. Это, например, педагогика и банковская работа. В таких случаях отказ в трудоустройстве будет соответствовать действующему законодательству; насколько это реально необходимая мера — отдельный вопрос. Когда человек освобождается и в течение длительного времени пытается устроиться на работу в «разрешенную» сферу, а его не берут после проверки на судимость — это незаконно и является своего рода дискриминацией. В такой ситуации можно попытаться открыть гражданский иск, но на деле это сложно. Нужно получить от работодателя справку, где будет указана именно эта причина, а обычно всё же формально пишут любую другую. В первую очередь это проблема стереотипов и предубеждений, которые существуют в отношении бывших заключенных. Я считаю, что важно в целом работать с восприятием людей и юридическими методами создавать для работодателей стимул брать на работу людей с тюремным опытом.
В «Русь сидящую» мы получаем запросы о помощи с трудоустройством — с другой стороны, мы получаем иногда предложения от работодателей, которые, на наш взгляд, не подходят, так как не соблюдают минимальные условия труда. Предлагают вахты на севере России, пятидневка с 12-часовыми сменами за 30 тысяч в месяц.
Мне кажется, это оттого, что образ освободившегося человека (к сожалению, отчасти справедливо) отчетливо ассоциируется с отсутствием выбора, привычкой к низкооплачиваемому труду и невозможностью защитить свои права.
Естественно, мы не можем такое рекомендовать людям. Насколько я знаю, бывают проблемы даже с получением пособия по безработице, когда человек, освободившись, не может предоставить справку с последнего места работы, хотя на деле пособие предусмотрено для каждого неработающего гражданина. Это немного абсурдная ситуация: человеку после долгого отсутствия на свободе необходимо разобраться в бюрократических моментах, но для этого не предусмотрено специального сопровождения, как будто просто удобнее его вытеснить и ни с чем не разбираться.
Мне кажется, что пенитенциарная система в целом нуждается в большой реформе: выход из мест лишения свободы — это тот момент, к которому должна идти подготовка с самого попадания человека в учреждение. Если мы говорим про систему труда, то хотелось бы, чтобы условия работы были приближены к условиям на свободе, чтобы было охвачено больше профессиональных сфер, в идеале — чтобы у людей, которые готовятся к выходу, была возможность работать на внешних предприятиях. Сложно не заметить, что во многом нынешние места лишения свободы функционируют по образцу советских трудовых лагерей. Так что для фундаментальных перемен стоит работать над выведением системы труда в местах лишения свободы из-под ведения ФСИН.
Telegram-канал дня
Доставка на Гороховую
Текст: Анна Боклер
Редактор: Ирина Филатова
Корректор/литредактор: Варвара Свешникова
Фото Андрея Курьянова из его личного архива
Фото Марины Клещёвой из театрального фотоблога Елены Коноваловой
Обложка: igor kisselev/Shutterstock
Иллюстрация: Право.ru/Петр Козлов
Минюст предлагает создать в России систему пробации, чтобы помочь отбывшим срок адаптироваться в обществе. Для этого ведомство подготовило законопроект, который предусматривает работу с заключенными в тюрьме и после освобождения. Людей, вышедших на свободу, предлагают учить и устраивать на работу, им будут бесплатно помогать юристы и психологи.
Система пробации добровольная. Она не только поможет адаптироваться бывшим заключенным, но и снизит преступность. Сейчас уровень рецидивов в стране составляет 44%. Юрист
Федеральный рейтинг.
группа
Уголовное право
Даниил Горьков объясняет эту цифру, в частности, невозможностью трудоустройства и отсутствием источника дохода. Часто те, кто вышел на свободу, не могут найти место без образования, а те навыки, которыми человек обладал до заключения, становятся невостребованными из-за быстро меняющегося рынка труда.
Но даже если образование и навыки соответствуют вакансии, на работу возьмут не всегда. Например, человек с судимостью не может заниматься педагогической деятельностью (ст. 331 ТК). Трудности могут возникнуть, даже если судимость погашена или снята. По закону брать таких людей на работу можно (ст. 86 УК), но на практике это не всегда так. Часто компании перестраховываются и не хотят брать тех, кто был судим, даже если речь идет об условном сроке.
На юридическом форуме пользователь задал вопрос юристу онлайн. Он был осужден в 2009 году на два года условно. Через шесть лет уже с погашенной судимостью он попытался устроиться на работу, но не прошел проверку службы безопасности компании. Пользователь спросил у юриста, почему возникают проблемы с трудоустройством, хотя «в ТК написано, что погашение или снятие судимости аннулирует все правовые последствия». Юрист на сайте отвечает, что человек прав и может обратиться в суд. «Но как вы потом будете работать? Попытайтесь найти другую работу», — совет в итоге такой.
Многие работодатели предпочитают не брать тех, у кого была судимость, даже если она погашена. Формально это незаконно, но отстоять свои права сложно. Лучше искать другую работу.
Так что даже тем, кто искренне хочет начать новую жизнь, приходится очень непросто.
Разработанная Минюстом система пробации — логичный шаг, считает адвокат юрфирмы
Региональный рейтинг.
группа
Уголовное право
группа
Недвижимость, земля, строительство
группа
Разрешение споров в судах общей юрисдикции
группа
Арбитражное судопроизводство (крупные споры – high market)
группа
Банкротство
Рустам Губайдуллин. Но инициативу можно назвать запоздалой, ведь подобные институты в Европе и США существуют уже давно. Отдельные законы о пробации есть даже в ближайших странах, например Казахстане, Узбекистане и Грузии. И только сейчас очередь дошла до нас.
Как сейчас помогают отбывшим наказание
В нескольких регионах России приняты законы о социальной адаптации осужденных, рассказывает партнер адвокатского бюро
Федеральный рейтинг.
группа
АПК и сельское хозяйство
группа
Антимонопольное право (включая споры)
группа
Арбитражное судопроизводство (корпоративные споры)
группа
Арбитражное судопроизводство (крупные коммерческие споры – high market)
группа
Интеллектуальная собственность (Защита прав и судебные споры)
группа
Комплаенс
группа
Международный арбитраж
группа
Морское право
группа
Разрешение споров в судах общей юрисдикции
группа
Рынки капиталов
группа
Санкционное право
группа
Семейное и наследственное право
группа
Страховое право
группа
ТМТ (телекоммуникации, медиа и технологии)
группа
Уголовное право
группа
Фармацевтика и здравоохранение
группа
Экологическое право
группа
Банкротство (реструктуризация и консалтинг)
группа
Банкротство (споры high market)
группа
ВЭД/Таможенное право и валютное регулирование
группа
ГЧП/Инфраструктурные проекты
группа
Интеллектуальная собственность (Консалтинг)
группа
Корпоративное право/Слияния и поглощения (high market)
группа
Международные судебные разбирательства
группа
Налоговое консультирование и споры (Налоговое консультирование)
группа
Налоговое консультирование и споры (Налоговые споры)
группа
Недвижимость, земля, строительство
группа
Природные ресурсы/Энергетика
группа
Ритейл, FMCG, общественное питание
группа
Транспортное право
группа
Трудовое и миграционное право (включая споры)
группа
Финансовое/Банковское право
группа
Цифровая экономика
группа
Частный капитал
группа
Интеллектуальная собственность (Регистрация)
1место
По выручке
1место
По количеству юристов
3место
По выручке на юриста
Профайл компании
Андрей Бастраков. Они действуют в Республике Башкортостан, Архангельской, Кировской, Ленинградской, Омской и Тюменской областях. Законы похожи между собой и определяют меры поддержки вышедших на свободу, в том числе помощь в трудоустройстве и получении образования, оформление документов, предоставление временного жилья.
Есть и специальные центры социальной адаптации и реабилитации для таких граждан. Такие учреждения можно найти в Республике Башкортостан, Забайкальском и Красноярском крае, Воронежской и Ульяновской областях, Санкт-Петербурге. Здесь люди могут временно жить и питаться, получать психологическую поддержку.
Некоторые социальные гарантии для осужденных закреплены на федеральном уровне. Например, согласно п. 9 ст. 80 ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» заключенные могут получать среднее профессиональное и высшее образование заочно. А ч. 6.1 ст. 12 УИК закрепляет право на психологическую помощь.
Помогает и ряд НКО. Например, в Казани работает проект «Взгляд в будущее»: психологи и юристы бесплатно помогают осужденным, отбывшим наказание, и их семьям. На сайте проекта можно посмотреть видео о том, как подготовиться к выходу на свободу, прочитать инструкцию по погашению судимости или записаться на консультацию к специалисту.
Все эти меры действуют в отдельных регионах и затрагивают только несколько сфер жизни. Часто социальная поддержка заключенных оказывается формальной, а те, кто вышел на свободу, остаются ни с чем.
Сегодня лиц, отбывших наказание, фактически оставляют без какой-либо поддержки. Это недопустимо ни с моральной точки зрения, ни в связи с показателями уровня рецидивов.
Что нового предлагает Минюст
Новый законопроект систематизирует существующие законы и установит единые для всей страны стандарты социальной адаптации осужденных и вышедших на свободу.
- За девять месяцев до освобождения заключенному письменно сообщают о системе пробации. Желающий участвовать пишет заявление в администрацию учреждения, где отбывает наказание. Это можно сделать сразу, до конца срока наказания и в течение шести месяцев после освобождения.
- Администрация в течение 30 дней рассматривает заявление и решает, нужна ли человеку пробация. Потом 10 дней готовят индивидуальную программу. Осужденный может вносить свои предложения.
- Перед выходом на свободу с человеком проводят социальную и воспитательную работу. В частности, оценивают риски рецидива и определяют перспективы ресоциализации.
- Уголовно-исполнительная инспекция по месту жительства после освобождения помогает получить образование (поступить в вуз, колледж или на курсы), устроиться на работу, оформить документы, найти родственников, получить социальные льготы и медпомощь.
- Сотрудники уголовно-исполнительной инспекции следят за ресоциализацией человека. Его вызывают на беседы, звонят по телефону, приходят к нему на работу.
Пробация длится не больше года, конкретные сроки определяются индивидуально. Отказаться от участия в программе можно любой момент.
Индивидуальную программу составляет исполнительное учреждение или уголовно-исполнительная инспекция. Согласившись участвовать в системе пробации, человек обязан исполнять ее условия. Если он откажется это делать (например, перестанет ходить на работу или не станет оформлять документы), то программу прекратят.
Согласно законопроекту, в России будет три вида пробации:
- приговорная (исполнительная) будет использоваться при исполнении наказаний, не связанных с изоляцией от общества;
- пенитенциарная будет действовать в колониях и исправительных центрах;
- постпенитенциарная будет направлена на социализацию людей, которые уже вышли из мест лишения свободы и оказались в сложной жизненной ситуации.
Губайдуллин считает, что главное новшество законопроекта — ресоциализация людей после отбытия наказания. Но реализовать эти меры будет сложнее всего, потому что потребуется набрать профессиональные кадры, создать специальные центры пробации и разработать индивидуальные программы ресоциализации.
По задумке Минюста индивидуальная программа ресоциализации, социальной адаптации и социальной реабилитации станет основным инструментом системы пробации. Такой документ будут составлять для каждого, в него запишут необходимые меры поддержки и помощи. Например, человеку, у которого есть родственники, помогут с ними связаться и наладить контакт. А если у человека нет образования, то ему подскажут, где и как его получить. Еще индивидуальная программа может включать психологическую поддержку, юридическую, медицинскую и бытовую помощь, содействие в трудоустройстве, оказание соцуслуг.
Адвокат Балтийской коллегии адвокатов имени Анатолия Собчака Елена Менде считает, что не все планы Минюста реалистичны. Она отмечает нехватку квалифицированных психологов в России и сложности с восстановлением социальных связей.
Невозможно заставить родственников общаться с человеком, который отбывает наказание. Не могу представить себе эффективные меры, которые могут системно работать. И на мой взгляд, не нужно на этом в целом концентрироваться.
Елена Менде
Как правильные и сравнительно простые в реализации Менде отмечает образовательные меры поддержки. Она считает, что нужно сфокусироваться на организации обучающих программ в сфере IT, технологий производства и строительства.
К делу социализации бывших заключенных ведомство хочет привлекать коммерческие компании и ИП, НКО и религиозные организации, научные и медицинские учреждения. В законопроекте указано, что НКО могут привлекать для психологической помощи, а коммерческие компании и ИП смогут взять отбывших срок на работу. Минюст будет экономически стимулировать их, но конкретные меры поддержки в документе не указаны.
Минюст сообщает, что если законопроект о пробации примут, то придется внести изменения и в другие нормативно-правовые акты. А для этого понадобится время. Ведомство рассчитывает, что частично система начнет функционировать с 1 июля 2022 года. К этому времени должно заработать все, кроме постпенитенциарной пробации. Полноценная система появится к 1 января 2025-го.
В вопросе кадрового потенциала страны необходимо более внимательно подойти к проблеме трудовой реабилитации бывших осужденных. Важно сделать особый упор на возвращение к активной и плодотворной экономической деятельности квалифицированных работников и специалистов, вышедших из мест заключения.
Проблема заключается в том, что в стране тысячи подобных специалистов находятся в заключении, еще больше после отбытия срока не могут найти работу по специальности, испытывая с одной стороны трудности к социальной и профессиональной адаптации, а с другой – неготовность отдельных работодателей, используя оперативные данные, принять их в свои коллективы. В результате такие специалисты с погашенной судимостью испытывают еще больший психологический стресс, социально деградируют по мере того, как их социо-культурная дезадаптация продолжает нарастать.
В результате система продолжает наказывать бывших осужденных уже за пределами сроков их наказания, во многих случаях пожизненно. Сегодня мы получили новую общенациональную проблему: существенная часть нашего квалифицированного потенциала страны парализована и изъята из баланса ресурсов развития страны. В итоге, наказанию подвергаются не только отбывающие наказание и отсидевшие, но и все общество.
Если уголовно-исполнительная система еще как‑то выполняет свою функцию наказания, то с задачей исправления осужденного, с тем чтобы он после освобождения был способен обеспечивать своё существование как законопослушный гражданин и работник, она не справляется.
Конечно, социальная адаптация всех заключенных — сложная и долгосрочная задача, которую в наше время по разным причинам невозможно быстро решить. Но начать ее выполнение для определенной части осужденных можно уже сегодня. Мы говорим не о всем тюремном населении страны, не о тех, кто в силу длительного воздействия токсичной культурной и социальной среды входил в число лиц, имеющих проблемы с законом. Задача по исправлению и социальному оздоровлению таких заключенных предполагает кардинальный пересмотр законодательства, резкое увеличение масштабов финансирования, привлечения высококвалифицированных исполнителей. Но есть среди заключенных люди, которым можно и нужно помочь здесь и сейчас.
Речь идет о тех, кто нарушил закон, но в то же время искренне сожалеет о содеянном и проявляет устойчивую склонность к исправлению и реабилитации. В их числе высокую долю составляют бывшие квалифицированные работники и специалисты, которые хотят и могут пойти по пути исправления, которые могут быть полезны для общества, экономики, страны. Поэтому следует предусмотреть предварительную фильтрацию будущих кандидатов на законодательном уровне для программы адаптации, используя для этого разные методы социологического мониторинга.
Полагаю, что весь комплекс развернутых и постоянно действующих мероприятий по реабилитации этой категории осужденных можно оформить в виде особой программы адаптации, которая будет включать в себя комплекс мер сопровождения заключенных с подходящими объективными данными (по образованию, квалификации, профессии), готовыми пройти программу личной адаптации. Эта программа может начинаться уже в период отбывания срока: профориентация, профподготовка, тренинги по навыкам социальной, гражданской и экономической самостоятельности. Важно освободить эту категорию от влияния носителей рецидивной тюремной культуры. Затем, после освобождения, программа адаптации приобретает вид конкретных целей: обустройство жилья, поиск работодателя или выбор бизнеса и пр.
После отладки программы адаптации и достижения устойчивых результатов можно будет предусмотреть выход этой программы на контрактную основу. Это позволит добиться значительного снижения бремени финансовых затрат общества, имеющих природу экономических инвестиций в человеческий капитал.
Данное предположение не стоит рассматривать как жесткую схему, это один из примеров решения застарелой и в то же время очень актуальной проблемы: возвращение в число социально и экономически активных граждан, однажды переступивших закон. Речь здесь идет о развитии тенденции гуманизации нашей жизни и утверждения справедливости даже для тех, кто когда‑то нарушил закон.
Найти работу добропорядочному гражданину тяжело, а нарушавшим хотя бы раз закон — ещё сложнее. С такой проблемой сталкиваются большинство тех, кто отбывал наказание в местах не столь отдалённых, или те, кому был вынесен приговор по уголовному делу. Пусть даже и в виде штрафа за ДТП.
— Я был ранее судим, в настоящее время не могу трудоустроиться. Хотя трудовая книжка есть, и работал после освобождения, правда недолго. Сейчас опять ищу работу грузчиком, но работодатели не берут, узнав о моём прошлом. А ведь таких людей, как я, очень много, — жалуется на форуме по поиску работы Дмитрий.
Такие сайты буквально переполнены отчаянными жалобами бывших сидельцев и нарушителей порядка. И далеко не все готовы начинать новую жизнь. А готовых к лучшим переменам общество игнорирует. Если работодатель узнаёт о судимости, сразу следует отказ в приёме на работу без объяснения причин.
Управляющий партнёр юридической компании “Варшавский и партнёры” Владислав Варшавский говорит, что для большинства видов трудовой деятельности привлечение к административной либо уголовной ответственности в прошлом не должно быть препятствием для трудоустройства.
Фото © ТАСС / Владимир Смирнов
Однако в Трудовом кодексе РФ есть перечень сфер, где лица, имеющие или имевшие судимость, подвергавшиеся уголовному преследованию, не вправе работать. По словам члена Адвокатской палаты Москвы Александра Иноядова, лица с судимостью не вправе заниматься педагогической и воспитательной работой, выполнять трудовые обязанности, связанные с транспортной безопасностью. Также им запрещено занимать должности специалиста авиационного персонала и службы авиационной безопасности, быть гражданским служащим, быть призванным на военную службу или проходить военную службу по контракту.
— Если для определённого вида деятельности законом ограничения не установлены, то требование возможного работодателя предоставить справку об отсутствии судимости неправомерно. В этом случае можно обратиться с жалобой в госинспекцию труда или в прокуратуру, — рассказал Александр Иноядов.
Что касается выбора профессий, то перед бывшим нарушителем закона выбор встаёт небольшой. В пресс-службе сервиса по поиску работы hh.ru рассказали Лайфу, что сегодня на рынке труда востребованы рабочие профессии с трудоустройством бывших заключённых.
Фото © ТАСС / Бобылев Сергей
— При поиске работы людям, имевшим проблемы с законом, стоит обратить внимание на вакансии в сфере рабочего персонала, производства, строительства, техобслуживания. Одним словом, массовые позиции на рынке труда, где ощущается дефицит кадров, минимальные требования к личностным качествам соискателя, полностью или частично отсутствует материальная ответственность, — отметили в пресс-службе сервиса hh.ru.
Несмотря на то что часть профессий данных сфер деятельности не является прибыльной, у бывшего нарушителя закона есть шанс хорошо зарекомендовать себя и продвинуться в дальнейшем по служебной лестнице.
В нашем блоге мы периодически обсуждаем трудоустройство различных категорий граждан. Были и несовершеннолетние, и стажеры, и трудоспособные инвалиды. На фоне этого мы не можем упустить из виду достаточно обширный контингент граждан, имеющих действующую или погашенную судимость.
Почему?
Исходя из данных неофициальных источников, на сегодняшний день в России проживает около 20% населения, которые в разное время были осуждены по уголовной статье. Кто-то из них до сих пор отбывает наказание в «местах не столько отдаленных», кто-то находится на свободе и продолжает заниматься противоправной деятельностью, кто-то же встал «на путь исправления» и пытается наладить свою жизнь в соответствии с общепринятыми нормами. Ручаться за количество именно таких граждан будет, как минимум, опрометчиво – статистику, даже неофициальную, никто не ведет (хотя стоило бы). Разумеется, каждому из них когда-то пришлось столкнуться со сложностями при трудоустройстве на работу. Сегодня мы постараемся рассказать об этом, а также укажем на те сферы деятельности, где ранее осужденным гражданам путь закрыт навсегда.
Кратко о смыслах
Подготавливая материал к написанию статьи, нам довелось переброситься парой-тройкой слов с одним нашим клиентом по услуге «1С через облако», касаемо того, что считается судимостью, а что нет. Нас успели поправить: судимость – правовое состояние гражданина, который был признан судом виновным в совершении преступления, и к которому было применено наказание и иные меры уголовно-правового характера (один в один, как в словаре). Судимостью определяется период времени, который человек находится на «испытательном сроке» (условный срок) или же в местах заключения. Как только этот период времени заканчивается, с гражданина снимается судимость и на этом его «долг» перед обществом и государством исчерпывается. Это с точки зрения права в нашем же обществе отношение к ранее судимым гражданам по прежнему остается во многом предвзятым. Считается, что если человек был когда-то осужден по УК РФ (хотя бы даже под следствием), то это клеймо будет оставаться с ним до конца жизни. По факту же гражданин никому ничего не должен и он во многом имеет равные права в сравнении с остальными гражданами. Реальность, как известно, часто отличается от того, что есть в нормативной базе.
Где нельзя работать?
Достаточно широко распространено мнение, что кроме как грузчиком и уборщиком бывшему «уголовнику» трудоустроиться никак нельзя. Не совсем понятно, почему именно так рассуждает большинство обывателей, однако это мнение прочно сидит в сознании большинства граждан. С точки зрения ТК РФ ранее судимый гражданин «гарантированно» не сможет работать в следующих сферах:
-
Военная служба (в том числе и полиция. Регламентируется 342-ФЗ и 3-ФЗ);
-
Педагогика (ст. 331 ТК РФ);
-
Прокуратура (2202-1 ФЗ);
-
Органы судебной власти (118-ФЗ);
-
Авиация (ст. 52 ВК РФ);
-
Работа, связанная с аудиторской деятельностью.
Помимо всего прочего, ранее судимым гражданам не дозволено получить удостоверение адвоката, работать на таможне, занимать должности гражданских служащих и в некоторых других сферах. Вполне очевидно, что в данном случае практически везде задействована работа в государственных бюджетных учреждениях, а о коммерции практически ни слова. Мы уверены, что гражданин с судимостью вряд ли будет проходить собеседование на должность полицейского сержантского состава не только потому, что туда «нельзя», а исходя еще из личных соображений. В то же время нельзя объединять всех людей «под одну гребенку» только за то, что они отбывали наказание по уголовной статье. Может получиться так, что пилот самолета был ранее осужден и теперь он не может восстановиться у себя на работе, очень того желая. Следовательно, у подавляющего большинства осужденных появляется намерение и более-менее существенные возможности реализовать себя в бизнесе.
Где работать можно, но не всегда дают?
Очевидно, что сфера коммерческой деятельности «по Закону» является пристанищем для бывших заключенных, однако это не совсем так. В советское время считалось, что после оглашения приговора гражданам ставились в их паспорта штампы о том, что они осуждены и пока какой статье. Неизвестно, почему бытовала эта легенда, т.к. такой практики не существовало, если не брать во внимание то, что у осужденных менялся адрес прописки (указывался адрес тюрьмы). Ни тогда, ни сейчас по формальным признакам невозможно определить, был ли судим человек, или же нет – данные сведения содержатся исключительно на серверах МВД, ФСБ и прочих структур схожего назначения. На фоне этого бывший уголовник ничем не отличается от обычного гражданина и имеет право отправлять резюме в любую коммерческую организацию по своему усмотрению. Исходя из рассказов наших коллег, было множество случаев, когда к ним обращались люди с погашенной судимостью, успешно проходили первичные и финальные собеседования, но так и не были трудоустроены по причине того, что служба безопасности компании выявляла их «темное прошлое». Как правило, даже самые высококлассные специалисты могут остаться «за бортом» именно в ходе проверки СБ. Более того, работодатель даже не считает нужным объяснять причину своего отказа, предпочитая просто с таким соискателем не связываться. В отдел снабжения едва ли возьмут человека, осужденного ранее по «воровским» статьям, охраннику не выдадут лицензию, если в его прошлом был опыт «разбоя» и т.д. Текущие предписания трудового законодательства позволяют гражданам обжаловать решение работодателя, затребовав у того письменное разъяснение причин отказа. Проблема заключается в том, что дирекция фирмы всегда может «съехать» на несоответствие квалификации соискателя на претендующую должность. При желании с такой формулировкой можно побороться в суде, однако, если быть реалистами, едва ли кто-то захочет этим заниматься.
Ввиду этого мы делаем вывод, что именно общество чинит препятствия для бывших осужденных. Не желая подвергать себя гипотетической опасности, директора предпочтут трудоустроить «чистого» сотрудника. С такими темпами нам никогда не удастся снизить уровень безработицы до минимума.
Но не везде же так?
Да, действительно, текущая проблема может возникнуть в случае попытки трудоустройства «в офис» – привычный формат работы рядовых граждан нашей страны. Традиционно бывшие осужденные пытаются найти работу там, где не требуется профессиональная квалификация. К такой деятельности, как это было сказано, относится логистика, автоперевозки и сфера обслуживания. Водителями берут если не охотно, то по крайне мере, часто. То же самое касается и логистики. Что касается сферы обслуживания, то здесь все будет зависеть от конкретной фирмы, от конкретного директора и, наверное, от определенной степени везения. Проблема заключается в том, что какой бы ни была работа, уровень ее оплаты далеко не всегда предполагается достойный. Работодатели прекрасно понимают уязвимое социальное положение бывших осужденных и на фоне этого стараются установить те правила, которые будут для них наиболее приемлемы (требовать большей выработки за меньшие деньги). Данная порочная практика существует и, кажется, будет существовать еще долго, т.к. именно сложности с трудоустройством на «нормальную» работу вынуждают их (людей с погашенной или действующей судимостью) обращаться туда, где их «просто возьмут», не вдаваясь в подробности того, что там придется делать.
Читайте статью: «По следам трудовой инспекции. 15 кадровых ошибок»
Чем заниматься?
На основании имеющейся у нас информации, а также той практики, которая бытует в данном вопросе, напрашивается единственный выход, который можно посоветовать ранее осужденному гражданину, дабы и закон не нарушать, и иметь возможность не сталкиваться со стереотипами большинства людей – мы предлагаем всерьез задуматься о ведении собственного бизнеса. Исходя из предписаний российского законодательства, человеку с погашенной судимостью никто не запрещает заниматься предпринимательской деятельностью не только в качестве индивидуального предпринимателя, но также в качестве генерального директора, скажем, общества с ограниченной ответственностью. Имея даже небольшой стартовый капитал, у человека появляется возможность зарабатывать, хоть и небольшие на первом этапе, деньги, не завися при этом от глупостей и страхов окружающих. В этом случае решается целый ряд проблем, которые могли бы подтолкнуть его к рецидиву. Не забудем напомнить о том, что для всех, кто задействован в коммерции, у нас существует услуга аренды программы 1С, воспользовавшись которой тоже решается целый ряд проблем. Без «одинэски» сейчас никуда – вот такая вот правда.
Пища для размышления
По завершении нашей статьи мы хотим попросить каждого ее прочитавшего ответить себе всего лишь на один вопрос: «Готовы ли вы принять на работу человека с погашенной судимостью, будь вы правомочны в принятии этого решения»? Признаться, автор этой статьи сам не может ответить на него однозначно. С одной стороны приходит понимание того, что, в первую очередь, важно смотреть на личные и профессиональные качества человека, а уж потом только на его прошлое. Правильно-то правильно, но насколько легко это сделать? К большому сожалению, в нас до сих пор живет убеждение, что тюрьма не делает людей лучше, не исправляет их, а только вовлекает их в ту среду, которую принято считать преступной. Но, как говорится, нет дыма без огня… С пустого места так бы судить не стали.
Благодарим за внимание.
