Как найти реку иман

На следующий день нам повезло с погодой, природой, а еще вечером Виктор накормил нас ухой и жареной рыбой.

Утром, кстати, выползаю из палатки на запах кофе. Костерчик потрескивает, рыбачки кайфуют, кофеек благоухает… Райская картина!

Ну что, Петрович, опять ночью Юля снилась?

— Нет, приснился мне с какого-то перепуга наш академик со своим новым референтом. Толковый, кстати, молодой человек. Прошел лаборатории, познакомился с людьми, оборудованием и тематикой исследований… В толк не возьму, почему от меня город все никак не отстанет? А тебе что приснилось?

— Я приходил свататься к испанкам. Ну или к мексиканкам.

— Так ты понимаешь по-испански?

— Вообще-то не очень, но для этого дела знание испанского в совершенстве не требуется.

— А как девушка?

— Ну как положено испанке: знойная брюнетка, страстная как… даже не знаю с кем сравнить! И, естественно, красавица! Кстати, их там передо мной было несколько сестер.
В общем, разговариваю я с ней и вижу, что хоть я и не идальго, но тоже ей нравлюсь. И вот когда мы с ней практически договорились о женитьбе, меня что-то отвлекло, я буквально на миг отвернулся, а когда повернулся снова — не узнал ее!
Представляешь, стоят передо мной несколько прекрасных испанок! Погодки или близнецы, я не знаю.
Черт побери! Такое впечатление, что они там в Испании или в Мескике рожают детей каждый год. Безобразие, потому что когда благородный дон приходит свататься, он в конце концов не может определить с кем же он договорился!

В обед мы остановились у скалы неверных жен.

Вообще-то это предположение не основано ни на каких научных фактах. Но, глядя на скалу, отвесно обрывающуюся в реку, Виктор предположил, что, вероятно, в старые мвремена с нее можно было бы кого-нибудь сбросить. Орочонские, джурдженьские, гольдские и прочие ветреницы оказались наиболее подходящими кандидатурами.

Правда, потом он поправился и сказал, что вероятнее всего здесь белогвардейцы сбрасывали красных партизан, а в последствии — грозные сотрудники НКВД — староверов и кулаков!

А виной всему — просвет в форме сердечка, который произвел на нас настолько сильное впечатление, что все сразу забыли о фотоаппаратах и вспомнили о них только тогда, когда “сердечко” совсем потеряло свою форму!

Еще немного фотографий тех мест. Уж больно они хороши!

Но на самом деле у удэгейцев совсем другие легенды о девушках и скалах.

Вот, например, рассказывают, что в давние-давние времена встретились на высоком обрыве парень с девушкой. Звали ее Дзи-Дзи, а его — Даду. Поженились они, да только плохо они жили. Напала на Даду лень, стал он Гяндоу — лодырем. Лежит Дада целыми днями в юрте и на дудочке кингуласти играет. Все запасы мяса и юколы съели — опустел цзали.

— Ты почему на охоту не идешь? Есть нечего, — говорит ему Дзи-Дзи.

— Не мешай, — отвечает Дада, — видишь, занят я, на кингуласти играю. Едут по реке на батах охотники. Дзи-Дзи попросила у них ленков: есть, говорит, нечего совсем. Удивились охотники и спрашивают Даду:

— Почему ты не охотишься, в тайге ведь живешь?

— Почему ты рыбу не ловишь, река ведь рядом?

— У меня ноги болят и глаза не видят, — отвечает Дада. Пожалели его охотники и говорят:

— Зачем тебе здесь оставаться, помереть можешь. Возьмите наш бат, поезжайте к нам в
стойбище. Оставили они бат, а сами уехали. Обрадовалась Дзи-Дзи.

— Собирай вещи и грузи в бат, — говорит она брату.

— А мне и здесь неплохо, — говорит Дада. — Тебе нужно, ты и грузи, а я поиграю на кингуласти. У меня ноги болят. Рассердилась Дзи-Дзи и поломала у него дудку. Встал Дада и от злости бат столкнул в воду.

— Грузи сама, если хочешь. А я пойду в тайгу, вырежу кингуласти.

— Говоришь, ноги болят? А бат столкнул в воду, однако, — крикнула ему вслед Дзи-Дзи.

— А про себя подумала: «Зря я за него замуж пошла, — ему дудочки больше, чем я, нравятся. Гяндоу он, лентяй он». Только погрузила она вещи, как вернулся Дада из тайги с новой кингуласти. Сели они в бат и поплыли вниз по реке. Дзи-Дзи сидит на корме с веслом и управляет батом, а Дада лег на носу, задрал кверху ноги да играет себе на кингуласти. Доплыли они до переката, а Дада все на кингуласти играет. Волны стали захлестывать бат. Брызги ударили ему в лицо, и захлебнулся Дада, играть перестал.

— Неправильно ты едешь, заяц тебя породил! — обругал он жену.

— Надо ехать по тихому месту. Тем временем кончился перекат, река снова спокойной стала. Отряхнулся Дада, лег в бат да и наигрывает. Так они доехали до стойбища охотников Кончуга. Попросила Дзи-Дзи рыбы у охотников.

— Наловим — отдадим, — говорит. Дали ей охотники рыбы, ничего не сказали. Дада наелся, в юрту полез и снова играть начал.

— Ты хорошо играешь, — говорят ему охотники, — но почему на охоту не ходишь?

— У меня ноги болят, — отвечает Дада. Смотрела-смотрела Дзи-Дзи, стыдно ей стало. «Не буду больше просить рыбы для него, пусть с голоду помирает», — думает она. Поругалась Дзи-Дзи с Дадой.

— Не буду больше жить с тобой, — говорит она ему. — Раз ты Гяндоу, лентяй, — живи один. Взяла она свою одежду, одеяло из беличьих шкурок, медвежьи шкуры, связала все в узел и ушла в другую юрту. Один день играл на кингуласти Дада, второй день играл, на третий день живот подвело, воздуху больше не стало, играть нельзя. Делать нечего — встал он, взял шест и острогу, сел в оморочку и поплыл. Сначала плыл тихо и вихлял в разные стороны посмотрят, скажут — больной. Как только стойбище скрылось, встал на ноги и поплыл быстро. Отплыл подальше, развел огонь на носу оморочки и много ленков набил острогой. Вернулся Дада в стойбище, выгрузил рыбу и побежал за женой. Вошел в юрту к Кончуге, взял Дзи-Дзи за руку и говорит:

— Пойдем домой, рыбу чистить надо. Я наловил. Не поверила ему Дзи-Дзи, даже нож не взяла с собой. А когда увидела — обрадовалась. С тех пор они помирились и живут дружно. Дада по-прежнему играет на кингуласти, только лень из него вся вышла.

Вот такая удэгейская сказка. Вообще-то говоря, Иман — исконно удэгейская территория. Всегда они здесь жили. Но вот надо же, не осталось ни одного удэгейца, говорящего на родном языке. Да и всего-то их не больше нескольких сотен.

Мы сплавлялись не спеша, частенько выходили на берег, но ни разу не заметили следов ушедшего в глубину веков народа, столетиями живших на этой реке. А до них пришли и ушли бесследно совсем другие народы.

Опытные люди могут по рощицам берез найти места бывших поселений, а по отдельным кедрам — кладбищ. Мы, в своем большинстве, не видим, а если видим, то не понимаем знаков, поданных нам из глубины веков…

Ладно, не будем о грустном.

Денек-то был славным! Дима вытащил трех ленков, Витя дополнил наш стол харюзками, организовал уху и пожарил рыбку. Гена перепробовал свои блесна, даже достал “убийцу тайменей”, но в тот день удача ему не улыбнулась.

Ну а я не мог одновременно ловить рыбу, грести и фотографировать. Поэтому пожертвовал рыбалкой и с удовольствием наблюдал за товарищами, которые были счастливы как дети! Да и я сам был в том же состоянии!!!