Как найти события в тексте

Выделение событий в тексте — одновременно старая и новая задача. Старая она потому, что над связью событий и других характеристик текста задумывались ещё в начале XX века, а новая — потому что вычислительные мощности для решения подобных задач появились сравнительно недавно.

События и их последовательности влияют на архитектуру сюжета произведения. В 1920-х гг. русские формалисты разделили два связанных понятия: сюжет (то, как литературные события изложены в произведении) и фабулу (хронологическую последовательность событий). Несмотря на кажущееся сходство, нередко сюжет и фабула не совпадают.

Например, в «Герое нашего времени» М. Ю. Лермонтова последняя по хронологии глава — «Максим Максимыч». В ней повествователь встречает Печорина, едущего в Персию, а также получает его записки от Максима Максимыча. События остальных глав происходят задолго до этой встречи. Однако Лермонтов расположил главу «Максим Максимыч» ближе к началу романа. В результате сюжет «Героя нашего времени» не совпадает с его фабульной хронологией.

Вернемся к задаче распознавания событий. Нередко компьютерные лингвисты решают её на материале новостных заметок, а к художественному тексту обращаются реже. Вообще, художественные произведения — сложный материал для такого анализа. Они очень длинные (гораздо длиннее новостей), структура событий в них куда сложнее и запутаннее. Вдобавок к этому нужно помнить и о «цели» этих текстов: в отличие от репортажей, которые пишут для изложения связей между событиями (как хронологических, так и причинно-следственных), в художественном тексте на первый план выходит эмоциональное воздействие на читателя при помощи выбора слов и использования различных языковых инструментов.

Существуют работы, которые исследуют изменения отношений между персонажами, произошедшие вследствие каких-то событий в тексте; работы, которые определяют тональность текста, описывающего эти события; работы, выделяющие события при помощи нейронных сетей разных видов. В основном текст разбивается на предложения, однако в некоторых работах используется и дробление по документам, которое может быть полезно для выявления более крупных элементов структуры текста.

Статья, о которой идёт речь сейчас, поставила себе цель ответить на вопрос «определяют ли события в произведении форму нарратива?», то есть — можем ли мы, имея лишь список событий произведения, определить, из какого текста они взяты — художественного, исторического или новостного?

Данные

Для ответа на этот вопрос авторы собрали корпус на основе текстов, публично доступных на ресурсе Project Gutenberg. В корпусе есть и произведения, относящиеся высокому литературному стилю (например, «Эпоха невинности» Эдит Уортон или «Улисс» Джеймса Джойса), и более массовая литература («Копи царя Соломона» Г. Р. Хаггарда или «Рваный Дик» Горацио Элджера). Все тексты были опубликованы до 1923 г. — такой выбор даты объясняется ограничениями по применению авторского права в США. Бóльшая их часть оказалась написанной в период 1852–1911 гг. Из каждого текста взяты первые 2000 слов, чтобы уравнять все произведения.
Использование произведений разного уровня «художественности» позволяет авторам исследовать более широкий спектр литературной реальности. В корпусе есть как произведения, которые сложны нарративно и стилистически, так и те, что в своей структуре больше похожи на описательные.

Разметка

Большинство классификаций литературных событий так или иначе ссылаются на работу Вендлера [1], в которой выделяются 4 типа глаголов (без которых, конечно, не может быть никаких событий):

• деятельности (activities) — динамические, непредельные процессы («гулять»),
• совершения (achievements) — короткие завершённые действия, моментальные события («лопнуть»),
• достижения (accomplishments) — длительные завершённые действия, предельные процессы («читать книгу»),
• стативы (states) — постоянные состояния, длящиеся в течение какого-то времени и не имеющие конкретной «финальной точки» («быть»).

Некоторые исследователи предлагают разделять события только на состояния и события. Третий подход заключается в том, чтобы помимо самих событий размечать ещё и изменения состояний, потому что они являются динамическими переходами на фоне обычно неизменных стативов.

Авторы сначала объявили, что именно должно попасть в модель разметки. Они решили, что их интересуют события, действительно произошедшие в произведении (realis). При разметке они руководствовались следующими правилами:

1. Полярность: размечались только произошедшие события с положительной полярностью. События-отрицания не размечались как произошедшие (то есть, например, событие он не понял не было размечено, так как оно выражено глаголом с отрицанием).
2. Грамматическое время: размечались события, выраженные глаголами в настоящем или прошедшем времени.
3. Универсальность: все универсальные события, описывающие обыденные действия, которые могли бы выглядеть и быть описаны абсолютно так же в другом произведении (например, собаки лаяли) не размечались. Интерес для авторов представляли специфические события, произошедшие единожды в определённом месте в определённое время.
4. Модальность: размечались только те события, о которых говорилось с уверенностью. Остальные модальности — гипотезы, желания и т.д. — не попали в разметку.

Помимо самих событий, авторы также размечали триггеры к ним — минимальное количество текста (в этом исследовании — одно слово), которое может описать событие. Триггеры могли быть выражены глаголом, именем прилагательным или именем существительным. Так, в предложении «The studio was filled with a rich odour of roses» [The Picture of Dorian Gray] таким триггером считалось слово odour. В разметке именно оно помечалось как событие.

В результате такой разметки оказалось, что большинство событий можно разбить на четыре категории: разговор, движение, восприятие и обладание. Таблица ниже показывает, как часто встречались слова из этих категорий.

Нередко оказывалось, что событие выражалось метафорой, выражалось в условном наклонении (которое, по идее, не должно было попадать в разметку) или было сформулировано так, что вне контекста определить, действительно ли произошло событие, представлялось не очень возможным.

В результате в корпусе из 210 532 токенов-слов у исследователей получилось 7 849 событий; результат разметки находится в открытом доступе.

Попробуем скормить получившуюся информацию компьютерным мозгам?

Дальше авторы сделали из полученного датасета два набора признаковых описаний: в одном из них использовалось векторное описание слов (подробнее об этом можно прочитать в этой статье СБ{ъ} [2]), в другом, помимо векторного описания, были лингвистические признаки: часть речи, информация о контексте, информация о семантике слова, полученная при помощи WordNet и специфическая информация о конкретном слове (например, если это bare plural — существительное во множественном числе, которое используется в основном для того, чтобы фраза получила универсальное прочтение, например, «Кошки любят молоко» или «Работа врачей очень тяжёлая»).

Исследователи определили свою задачу как выявление связи между рассматриваемым словом и событием. Для этого использовались нейронные сети двух различных архитектур — одно- и двунаправленная LSTM (long short-term memory network, долгая краткосрочная сеть) и свёрточная нейронная сеть (CNN). Первая сеть скорее специализируется на предсказании вероятностей, основываясь на данных и их последовательности (которой здесь может быть контекст). Вторая обнаруживает пространственные связи в подаваемых данных, поэтому «свёртки» нередко используются для обработки изображений.

В итоге лучшей комбинацией стала двунаправленная LSTM-сеть, в которой векторное описание слов было получено при помощи BERT — модели, которая для вычисления вектора слова учитывает ещё и его контекст. Такая модель выделила события с F-мерой 73.9.

Дальнее чтение корпуса: что можно узнать после того, как тексты были пропущены через компьютер

Полученные результаты позволили узнать кое-что новое об исходном материале. Так как корпус состоит из текстов разного уровня художественности (см. «Данные»), авторы решили посмотреть, отличаются ли предсказания сети для текстов разного уровня литературного мастерства.

Оказалось, что в среднем в высокохудожественных произведениях было чуть меньше событий (4.6% против 5.5%), которые были чуть более подробно описаны — в среднем между двумя найденными событиями более «элитного» текста помещалось 23.4 слова, когда как в менее элитарных текстах два события отделяет 19.2 слова. Получается, что в менее престижных текстах всегда что-то происходит, они более насыщены событиями. Также авторы обнаружили, что тексты высокой литературы более вариативны.

Также авторы сравнили произведения, разделив их по популярности — её измеряли по количеству переизданий произведения за период, который исследователи выбрали для изучения. Здесь вариации оказались менее значимыми: оказалось, что и в более популярных, и в менее популярных текстах в среднем случалось около 4.5% событий примерно одной длины.

Конечно, исследования престижности — не единственное, что можно сделать с таким корпусом. Помимо самого подсчёта событий, можно исследовать насыщенность на единицу времени в повествовании или на время чтения (сколько событий происходит за треть книги? за половину? а может, в последней четверти начинается всё самое активное?), частотность событий (есть ли безусловные лидеры?) и многое другое.

Ссылки

Источник

Основная статья: Sims, Matthew, Jong Ho Park, and David Bamman. 2019. “Literary Event Detection.” In Proceedings of the 57th Annual Meeting of the Association for Computational Linguistics, 3623–34. Florence, Italy: Association for Computational Linguistics.

Датасет — описание: Bamman, David, Sejal Popat, and Sheng Shen. 2019. “An Annotated Dataset of Literary Entities.” In Proceedings of the 2019 Conference of the North American Chapter of the Association for Computational Linguistics: Human Language Technologies, Volume 1 (Long and Short Papers), 2138–44. Minneapolis, Minnesota: Association for Computational Linguistics.

Датасет — данные

Источник текстов для корпуса: Project Gutenberg

Другие ссылки в тексте

[1] Vendler, Zeno. «Verbs and Times.» The Philosophical Review 66, no. 2 (1957): 143-60. doi:10.2307/2182371.
[2] Статья СБ{ъ} — Word2Vec: покажи мне свой контекст, и я скажу, кто ты.

Категория события в художественном тексте

Событие в художественном тексте далеко не всегда есть то же самое, что и обиходное понятие о событийности. Для того чтобы лучше ощутить разницу между событием в повседневности и событием в литературе, обратимся для начала к понятию «событие» в различных научных областях.

Различные определения данной категории показывают, что чаще всего под событием понимается тот или иной факт общественной или личной жизни, имеющий определенное ценностное значение. Различные науки дают своё определение событию:

1. В физике событие – это то, что происходит в некоторый момент времени и рассматривается как изменение состояния мира;
2. В теории относительности событие – точка пространственно-временного континуума;
3. В теории вероятности под событием понимается некое множество возможных исходов эксперимента;
4. В истории эпохи различаются событиями того или иного значения.

   В современном литературоведении предлагается целый спектр определений специфики события в структуре художественного текста. Самым распространенным определением принято считать определение Ю.М. Лотмана. Согласно данному фундаментальному определению «событием в тексте является перемещение персонажа через границу семантического поля». [Ю. М. Лотман 2005, с. 169]. Любое событие есть изменение. Ю. М. Лотман рассуждает о том, что событие – это понятие прежде всего субъективное, так как для одного субъекта данное изменение может быть весьма значительным, для другого – абсолютно неважным, а для третьего это изменение может просто не существовать. Это непосредственно зависит от субъектной точки зрения.

Цепь событий представляет собой сюжет. В основе сюжета лежит событие, в основе события – изменение, но не всякое изменение может быть рассмотрено как событие. «Сюжет органически связан с картиной мира, дающей масштабы того, что является событием, а что его вариантом, не сообщающим нам ничего нового» [Ю. М. Лотман 2005, с. 169].

Ю. М. Лотман рассуждает о том, что одни и те же факты (например, исторические) могут быть и событийны и внесобытийны, в зависимости от того, с какого ракурса их рассматривать. По его словам, любовные переживания в романе являются событием, так как факт любви между героями является актом пересечения персонажей за рамки семантического поля, то есть «нет любви – есть любовь», персонаж уже отличается от того, каким он был до встречи со своей/своим избранницей/избранником. А летопись, по словам Ю. Лотмана, фиксирует лишь брак, и любовь для нее событием не является. Подобное сравнение кажется весьма условным, так как летопись слабо претендует на художественный текст.

Событие есть то, что произошло, когда при других обстоятельствах могло и не произойти. Если всматриваться в глубь понятия, то можно прийти к выводу, что то, что является нормой, не может быть событием. Событие – это то, что вышло за рамки нормы, закона, традиций и т.п. Например, смерть в романе не всегда является событием, так как известно, что все люди смертны, смерть является неизбежностью. А вот геройская, мученическая смерти уже не представляют собой нормы, и потому в праве называться событиями. Так для многих авторов смерть персонажей зачастую не играет особой роли в развитии сюжета, если эта смерть застала героя дома в постели, но, если это смерть в бою, смерть во имя каких-либо идеалов, оставившая след в истории, – в таком случае смерть есть самое что ни на есть событие.

Событие вызывает движение сюжета. Пока герой находится в рамках одного и того же выделенного ему пространства, никаких событий происходить не может, но как только герой это пространство покидает, или пересекает его границы, происходит событие. При этом было бы ошибкой считать, что речь идет только о материальном мире. Внутренний мир героя так же может быть наполнен событиями, увидеть которые куда труднее, чем те, что происходят, например, в доме героя. Пример с влюбленностью подходит для определения события во внутреннем мире героя. Произошла влюблённость – покинуты рамки предыдущего семантического поля, образовано поле новое. Таких примеров можно провести массу.

Событие принимается за мельчайшую нерасторжимую единицу сюжетного построения, которую А. Н. Веселовский определил как мотив [Ю. М. Лотман 2005, с. 168]. «Под мотивом я разумею простейшую повествовательную единицу, образно ответившую на разные запросы первобытного ума или бытового наблюдения» [Веселовский А. Н., 1989, с. 305].

В. Шмид рассматривает событие иначе, чем Ю. Лотман. По его словам, границы семантического поля могут быть весьма разнообразными. Граница может быть как топографической, так и прагматической, этической, психологической или познавательной. Таким образом, «событие заключается в некоем отклонении от законного, нормативного в данном мире, в нарушении одного из тех правил, соблюдение которых сохраняет порядок и устройство этого мира» [Шмид В. 2003, с. 11].

Для того, чтобы событие произошло, необходимо выполнение следующих условий. Штемпель (1973) называет следующие минимальные лингвосемантические условия для образования события: субъект изменения должен быть идентичен; содержания нарративного высказывания должны быть совместимы; сказуемые должны образовывать контраст, факты должны находиться в хронологическом порядке [Шмид В. 2003, с. 11]. Но, по мнению В. Шмида, этих условий не достаточно для того, чтобы событие свершилось. По его мнению, переход героем некой семантической границы не дает полного объяснения событию, так как для его свершения необходимы более серьезные условия. Первым из этих условий является реальность изменения, или фактичность.  Основываясь на этом утверждении, можно сделать вывод о том, что событие действительно должно произойти в фиктивном мире. Недостаточно того, чтобы герой просто размышлял об этом, желал, видел во снах и т.д. В таком случае, событием будет сам акт желания, размышления или сновидения.

Вторым важным условием является результативность. Любое начатое действие, если оно не окончено до конца повествования, или находится в процессе осуществления, событием не является.

В. Шмид говорит о том, что событие обладает таким свойством, как градация, то есть произошедшее может являться событием в большей или меньшей степени, и приводит пять критериев, подтверждающих это.

Первый критерий – релевантность события. Событийность возрастает по мере того, с какого ракурса смотреть на произошедшее. «Относительность релевантности демонстрируется Чеховым в рассказе с многообещающим для нарратолога заглавием «Событие». Все событие заключается «только» в том, что домашняя кошка приносит приплод и что большой черный пес Неро пожирает всех котят. Для шестилетнего Вани и четырехлетней Нины уже тот факт, что кошка «ощенилась», — событие величайшего значения. Между тем как взрослые спокойно терпят «злодейство» Неро, смеются даже и только удивляются аппетиту громадной собаки, дети «плачут и долго думают об обиженной кошке и жестоком, наглом, ненаказанном Неро» [Шмид В. 2003, с. 12].

Как уже было сказано ранее, событие может быть связано не только с окружающим героя миром, но и с его внутренним миром тоже. Если взять, например, сон как повседневное явление в жизни человека, то событием как таковым он являться не будет, но если иметь ввиду сновидение, несущее в себе ценностный смысл, влияющий на жизнь персонажа, то можно сделать вывод, что сон в данной ситуации будет являться событием.

Вторым критерием является непредсказуемость события. В нарративном мире действие не может быть рассмотрено как событие, если оно закономерно, если оно было запланировано. Напротив, событием будет лишь то, что произошло неожиданно, причем неожиданно не для читателей, а для персонажей. В. Шмид рассматривает пример свадьбы. Сам факт свадьбы будет событием лишь для новобрачных, но в повествовательном мире таковым являться не будет. Если же невеста, как в одноименном рассказе Чехова, отказывает жениху, то это будет событием для всех.

«Релевантность и непредсказуемость являются основными критериями событийности. Более или менее второстепенными можно рассматривать следующие признаки» [Шмид В. 2003, с. 13].

Консекутивность. Событийность изменения зависит от того, какие последствия в мышлении и действиях субъекта она влечет за собой. «Консекутивное прозрение и перемена взглядов героя сказываются тем или иным образом на его жизни»  [Шмид В. 2003, с. 13].

Следующим критерием является необратимость. Событийность действия возрастает, если после этого действия точка зрения персонажа меняется и впоследствии не возвращается к изначальной. В случае «прозрения» персонаж достигает такой духовной или нравственной позиции, которая исключает возможность отступления к предыдущей.

Последним критерием, по теории В. Шмида, является неповторяемость. Если действие повторяется неоднократно, то оно не рождает событие. В этом случае оно приближается к описанию, так как в описательных текстах повторение действия – явление довольно частое.

Не все нарративные тексты обладают всеми этими критериями в равной степени, данный набор критериев носит максималистский характер. Как уже было отмечено, событийность есть свойство, которое подлежит градации, то есть в различные повествовательные тексты могут быть в большей или меньшей степени событийными.

Рассмотрим позицию В. И. Тюпы в отношении категории событийности.

По его словам, событие является ключевой категорией в повествовательных произведениях, несмотря на то, что во многих исследованиях она выступает как расплывчатая дорефлекторная очевидность. На самом же деле по мнению В. И. Тюпы категория события далеко не всегда является очевидной.

«Выделение событий при анализе и истолковании истории  оказывается весьма произвольной исследовательской операцией» [В. И. Тюпа, 2001, с. 58].

Как говорил Ю. Лотман, событие есть уклонение от нормы, а значит все зависит от того что считать нормой. Так или иначе, событие неотделимо от его интерпретации в качестве значимого для кого-либо деяния или происшествия.

Первоначально идея о категории события принадлежит Гегелю, который считал, что происшествием можно назвать «любое внешнее изменение в облике и явлении того, что существует». Но событие есть нечто большее, а именно исполнение намеченной цели, впоследствии чего открывается внутренний мир, «в совокупном круге которого движется действие.

Это достаточно ограниченное понимание события, отказывающееся признать событийность случая.

Перемещение в пространстве может быть однообразным или повторяющимся, и тогда оно не будет являться событием. Биологические или природные изменения тоже могут протекать бессобытийно. То есть наступление утра, вечера есть переход от одной ситуации к другой, но само по себе не событийно, так как закономерно.

По мнению Н. Д. Томарченко, «событие служит для обозначения динамического начала сюжета» [Тамарченко Н. Д., 2004, с. 250]. В повествовании нет ничего несущественного и незначимого, так как и однообразие, и повтор, и бессобытийность – художественно событийны, но в рамках коммуникативного события рассказывания, но не с точки зрения референтной событийности рассказывания [В. И. Тюпа,  2001, с.58].

В. И. Тюпа подчеркивает несомненное достоинство позиции В. Шмида в его теории о критериях события, но считает, что она нуждается в некой корректировке. Во-первых, потому что ограничивается рамками «фикциональной» наррации; во-вторых, из-за обилия уловий создается возможность для расширения списка действий, имеющих возможность называться событием. Возможна ли ситуация, вместившая в себя все критерии события, но событием не ставшая?

Примером именно такого подхода к определению нарративной событийности может служить классическая модель А. Данто, согласно которой событием может считаться состояние t-2, если состояния t-1 и t-3 не отождествимы. В. И. Тюпа приводит пример, в котором первым состоянием будет сон, вторым – пробуждение, а третьим бодрствование. С одной точки зрение пробуждение – это естественный закономерный процесс, но в художественной литературе существуют примеры когда пробуждение наделяется статусом события. Именно эта теория и подвигла В. Шмида на создание ее расширения.

Любой процесс представляет собой временную протяженность, то есть цепь ситуаций. Зафиксированная ситуация может приобрести статус факта и быть вычленена из процесса. Без факта не может быть события, но не всякий факт событиен.

Иначе говоря, событие есть значимая в рамках некоторой парадигмы альтернативных вариантов (интеллигибельная) конкретность, то есть факт, обладающий собственным значением в меру того, насколько и в какую сторону он отличается от всех прочих, не реализовавшихся в данный момент возможностей [В. И. Тюпа, 2001, с. 58]. Событие, в отличии от факта, не ограничивается зафиксированностью в тексте, хотя вское событие фактографично.

Минимально необходимые свойства для характеристики события, выделенные В. И. Тюпой:

1. Событие гетерогенно, то есть событийная цепь фрагментарна и эпизодична.
2. Событие хронотопично. То, что фиксируется как событие, является определенным набором факторов во времени и пространстве.
3. Событие интеллигибельно (то есть умопосягаемо). Решающей инстанцией события является актуализатор события, обладатель точки зрения, относительно которого событие реализуется.

Событие может быть референтным и коммуникативным, и принципиальная разница между ними в том, что референтное событие имеет смысл только «там и тогда», а коммуникативное – «здесь и сейчас».

Из всех предполагаемых характеристик вытекает еще одна – событие фрактально.  Она обозначает множественность реализации события. По мнению В. И. Тюпы, событие не только могло произойти или не произойти, но могло и произойти по-другому.

Теперь обратимся к трактовке событийности, предложенной Н. Д. Тамарченко.

Если рассматривать событие как некий переход каких-либо границ, то можно прийти к выводу, что эти границы не всегда отчетливы, потому как если считать событием изменение исходной ситуации, то, зачастую, сложно установить признаки, по которым это изменение произошло.

Переход от одной ситуации к другой ни что иное, как пресечение этих самых границ, которые разделяют сферы, в рамках которых существуют условия для тех или иных ситуаций.

Н.Д. Тамарченко говорит о том, что в литературоведческих характеристиках события должны иметь место два аспекта. С одной стороны, имеется в виду переход персонажем значимой границы (как пространственно-временной, так и психологической), с учетом точки зрения персонажа. С другой – учитывается именно точка зрения читателя и значимость для него границ внутри произведения.

Как элемент сюжета событие – переход персонажа через границу, разделяющую «семантические поля» в тексте (с точки зрения автора и читателя) или части (сферы) пространства-времени в изображенном мире – с точки зрения героя, связанной с его представлениями о цели и о препятствиях к ее достижению [Тамарченко 2008, 239].

Важную роль в данной работе Тамарченко уделяет разграничению события как того, о чем рассказывают и события самого рассказывания, которые одновременно являются и нераздельными, и неслиянными.

По мнению И. Силантьева, в центре события находится персонаж рассказываемой истории, но непосредственным проводником события является действие, которое совершает герой, или вызванное иными силами, -всегда такое действие, которое приводит к пересечению героем через границы семантического поля [Ю. М. Лотман, 2005, с. 168 ].

Событие отлично от мотива. Мы можем говорить о мотиве убийства в литературе, но событие всегда конкретно, частно, оно имеет место быть лишь в отдельном тексте.

Мы часто рассуждаем о сюжете. Не только здесь, на канале, а вообще, читая книги, обдумывая своё произведение, сетуя, что стало мало книг с оригинальным сюжетом, а то и вовсе попадаются какие-то бессюжетные. А что такое сюжет? Проще всего сказать, что сюжет — это последовательность описываемых событий. Вроде бы правильно? А что такое событие? Давайте разберёмся по порядку.

Событие в художественном произведении

Действительно, сюжет — это цепь взаимосвязанных событий. Значит, если такой взаимосвязи нет, то и сюжета тоже нет. Как-то я писала о когерентности, связности текста. Можете почитать здесь. А мы вернёмся к событиям, так как именно их описывает автор, именно из них состоит произведение.

Любое художественное произведение событийно, даже самый маленький рассказ строится вокруг, по крайней мере, одного события. Ю. М. Лотман пишет, что событие — это то, что «произошло, хотя могло и не произойти». Событие — это происшествие, случай, ограниченный временны́ми и пространственными рамками. Событие является частью нашей жизни, сама жизнь — это цепь событий. Вот кошка прыгнула ко мне на стол и требует внимания, мне пришлось отвлечься от работы, чтобы её погладить. Это событие, хоть и не слишком значимое. Я сегодня закончила вторую часть книги. Это более серьёзное событие.

Даже в реальной жизни человек не может прожить день, в котором не произошло бы ни одного события. Нет, конечно, можно пролежать на диване целый день, но даже если на фоне бессмысленного лежания зачесалась пятка, то это уже событие. В художественном произведении тем более без событий не обойтись. И они должны быть знаковыми, не столько важными, сколько целесообразными.

Целесообразность события в литературном произведении

Целесообразность задаётся автором, она связана с его целями и задачами и проявляется в двух видах.

Во-первых, событие — это часть сюжета. О чём уже было сказано выше. Нет событий – нет сюжета. Поэтому не всякие события имеет смысл описывать в книге, а только те, что участвуют в построении сюжета или работают на образы персонажей.

Значит, во-вторых, целесообразность события может быть связана с задачей раскрытия характера героя. То есть событие, если не работает на сюжет, то открывает читателю какую-то особенность героя, его эмоциональное состояние. Из таких, на первый взгляд, малозначимых происшествий складывается яркая, объёмная картинка.

Например, героиня суетливо собирается на важную встречу и очень нервничает. Можно просто написать об этом, а можно показать. Вот героиня бежит умываться и роняет мыло в ванну, пытается выловить скользкий кусок, или зубная щётка улетает в унитаз, в это время убегает забытый на плите кофе, и героиня остаётся без столь необходимого глотка бодрости, так как ещё раз варить кофе некогда. Такие мелкие события позволяют создать необходимую эмоциональную атмосферу, хотя для сюжета они и не нужны. Но здесь надо знать меру.

Увы, иногда, стремясь максимально полно отражать жизнь персонажа, автор зачастую увлекается описанием ничего незначащих событий. Они перегружают текст, но никак не работают ни на сюжет, ни на образ героя. То есть эти события нецелесообразны, а следовательно, не нужны.

Событие и эпизод

Сами по себе события, из которых складывается сюжет — это ещё не произведение, даже если происшествия интересные и целесообразные. События — это каркас сюжета, на который автор «наращивает мясо», облекает каркас в одежды слов, добавляет описание обстановки, чувств персонажей, их оценок события, размышлений о его последствиях и т. д. В и итоге получается эпизод.

Эпизод — это уже вполне самостоятельный кусочек текста, он имеет даже свою арку и свои границы, но они тоже определяются событием, которое стало отправной точкой построения эпизода. Например, к директору варьете Степану Лиходееву обращается человек, назвавшийся профессором чёрной магии, и предлагает обсудить якобы уже подписанный контракт, о котором Стёпа ничего не помнит. Это событие М. Булгаков превращает в яркий эпизод общения Лиходеева с Воландом.

Событие и сюжет

Вы уже поняли, что сюжет состоит из событий, чтобы кратко описать его, нужно просто их перечислить и указать на взаимосвязь. Собственно, это и есть синопсис. Если с событиями и их связностью всё нормально, то синопсис пишется без проблем. Если событий оказалось мало, то сюжет начинает провисать, в тексте появляется лишняя вода, ненужные рассуждения, описания. Я это называю «жевать солому». Солома жуётся долго, но ни вкуса, ни питательности никакой нет. Поэтому основные события необходимо продумать заранее. Но это должны быть не просто яркие интересные происшествия, которые могут вылиться в объёмные эпизоды.

Очень важна когерентность, то есть связность событий, когда один эпизод перетекает в другой, а тот тянет за собой третий, а читатель уже в нетерпении ждёт четвёртый.

Можно проследить эту связь событий на примере романа Л. Толстого «Анна Каренина». Не всего, конечно, а только самого начала.

• Долли Облонская узнает об измене мужа.
• К Облонским из Петербурга приезжает Анна Каренина, чтобы помирить супругов.
• В неё влюбляется Вронский, в которого влюблена сестра Долли Китти ( Китти – это другая сюжетная линия и, соответственно, другая цепочка событий).
• Карениной удаётся примирить супругов Облонских.
• На балу Анна производит фурор, и Вронский влюбляется сильнее.
• Анна уезжает в Москву, и в поезде встречает Вронского, который последовал за ней.
• Он признаётся Анне в любви.

Как видим, все события взаимосвязаны и двигают сюжет или характеризуют героев и их отношения. Если бы Облонский не изменил жене, Анна не приехала бы мирить супругов, её бы не увидел Вронский, если бы Анна уехала до бала, то Вронский бы не влюбился и не последовал за ней и… т. д.

Одно событие иногда противоречит другому, и возникает коллизия, появляется конфликт, который может разрешиться в следующем эпизоде, а может, стать основой сюжета или какой-то новой сюжетной линии.

Хорошо, когда событие побуждает героя к какому-то действию, тогда появляется мотив. Нет события — и мотива нет. Например, герой получает письмо от девушки, которая ему неинтересна (событие). Но в письме девушка объясняется в любви (мотив), и у героя появляется заинтересованность и желание встретиться, так как необходимо объяснить девушке своё отношение к ней так, чтобы её не обидеть. (Связка — переход к следующему событию).

Иногда случается, что событие рождается само, то есть автор его не планировал, но поступки героев, другие события меняют логику сюжета и требуют именно этого события, после которого весь писательский план летит в тартарары. Такое бывает, в этом нет ничего плохого или критичного. Не нужно ломать естественный ход событий и прогибать сюжет под первоначальный план. Лучше остановиться и продумать новый вариант развития сюжета с учётом этого неожиданного даже для автора поворота.

УДК 811

ОБНАРУЖЕНИЕ СОБЫТИЙ В НАРРАТИВЕ

С. Б. Потемкин

Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова

Поступила в редакцию 28 мая 2017 г.

Аннотация: методы определения точки события в нарративном тексте представляют существенный интерес как для анализа самого текста, так и для обучения родному и иностранному языку. В статье предлагается способ формального обнаружения событий в повествовании исключительно на основе самого текста, без учета его восприятия читателем или предварительного литературоведческого анализа. Наш подход основан на определении события как перехода между двумя последовательными стабильными состояниями, заданными набором семантических признаков. Статья содержит описание самого метода, экспериментов по его применению, подтверждение метода путем сравнения с результатами литературоведческого анализа. Суть метода обнаружения событий выглядит следующим образом: для каждого предложения текста отыскиваются и подсчитываются все пары антонимов, причем один член антонимической пары находится в тексте до данного предложения, а другой – после него. Результаты представляются в графической форме на плоскости. Каждая точка графика имеет координаты (х, у), где х есть порядковый номер предложения с начала рассказа; а y есть число пар антонимов слева и справа от предложения х. Полученный график числа антонимов подвергается сглаживанию и предлагается для интерпретации.

Ключевые слова: событие, сюжет, антоним, график.

Abstract: the method for determining the point of an event in a narrative text is of considerable interest, as for the analysis of the text itself and for the educational purposes for the native and foreign students. The article proposes a method of formal detection of events in the narrative solely on the basis of the text itself, without regard to its perception by the reader and without the preliminary literary analysis. Our approach is based on defining an event as a transition between two successive stable states, defined by a set of those semantic features. The article contains a description of the method itself, experiments on its application, evaluatuin of the method and the limits of its application, in particular for the analysis of parallel texts. The essence of the method for detecting events is as follows: For each sentence of the text, all pairs of antonyms are found and counted, one of which is on the left and the other is on the right of the sentence. The results are presented in graphical form on the X-Y plane. Each point of the graph has the coordinates (x, y), where x is the serial number of the sentence, Ns, from the beginning of the story; y is the number of pairs of antonyms on the both sides of the sentence Ns. The resulting graph of the number of antonyms undergoes smoothing and presented for interpretation by the scholar. Key words: event, plot, antonym, graph.

Развитие сюжета в рассказе

Общепринятое членение структуры короткого литературного произведения включает экспозицию, развитие или нарастание событий, момент кульминации, спад, развязку и эпилог. Это членение принято отображать графически в виде ломаной линии, повышающейся от экспозиции при развитии действия, достигающей пика в точке кульминации и затем снижающейся до эпилога. По горизонтальной оси откладывается время в мире нарратива, а по вертикальной – величина, которая обозначается как «интенсивность» или «напряженность сюжета» (рис. 1). Качественный смысл этой кривой интуитивно понятен и может быть спроецирован на большое число коротких рассказов. Однако желательно ввести количе-

© Потемкин С. Б., 2018

ственные характеристики для понятий «время в мире нарратива» и «интенсивность». Относительно оси времени во многих случаях, там, где действие развивается последовательно, в качестве отсчетов времени можно принять номер предложения от начала рассказа. Что же касается оси У, то вопрос о значениях интенсивности остается открытым и зависит исключительно от предпочтений исследователя. Действительно, что считать более важным событием в рассказе -объяснение в любви или свадьбу, совершение преступления или его раскрытие, внезапное озарение или последующее обогащение? Для определения относительной важности событий можно применять методы психологических измерений, результаты которых, насколько нам известно, пока еще не были опубликованы, либо такие исследования не проводились в сколько-нибудь значительном объеме.

Рис. 1. Графическое интуитивное представление развития сюжета

Целью настоящей статьи является попытка дать инструмент для количественного анализа развития сюжета в нарративных текстах с использованием исключительно лексического состава произведения, без обращения к его содержательному анализу. Такой подход позволил бы, в случае успеха, проводить содержательный анализ более осмысленно и объективно.

Проблема выявления события в тексте

Событие, элементарный компонент нарратива, был определен Ю. М. Лотманом [1] как «перемещение персонажа через границу семантического поля». То есть событие является отклонением от обычного, регулярного порядка, установленного в мире, является нарушением одного или нескольких правил, сохраняющих устройство этого мира. В продолжение определения Лотмана событие можно рассматривать как переход между двумя последовательными во времени состояниями, транзакцию от одного внутренне непротиворечивого состояния к другому внутренне непротиворечивому состоянию мира и человека. Событие можно уподобить смене кадров кинопленки. И хотя в реальности изменения происходят непрерывно, дискретность смены кадров не воспринимается глазом. Определение события как перехода между состояниями охватывает практически весь спектр изменений в любом жанре нарратива. Событие в тексте должно удовлетворять ряду дополнительных условий: факт изменения – изменение должно произойти в реальном или вымышленном мире. Другое базовое свойство события связано с результативностью: результат изменений должен выявиться до конца повествования. Более тонкие свойства события включают следующее: актуальность, непредсказуемость, необратимость, неповторяемость [2, с. 14-19].

Основным направлением работ по выявлению событий в нарративе в настоящее время является составление «схемы рассказа». Схема рассказа содержит список глаголов действия в порядке их следования в тексте. Так, для «рассказа о приготовлении

пирога» [3] составлена схема рассказа, содержащая пункты: Решить испечь пирог; найти рецепт; купить ингредиенты; смешать ингредиенты и сформировать пирог; поместить пирог в печь и испечь пирог. Глаголы, содержащиеся в схеме рассказа, разделяются на относящиеся к событиям и не-относящиеся к событиям. Глагол решить не относится к последовательности событий, как и любые модальные и вспомогательные глаголы типа быть. В отличие от такого подхода, проблемы в котором состоят в задании схемы рассказа и в отображении схемы на текст, наш подход основан на выявлении антонимических пар в тексте, их формальном подсчете и представлении результатов в виде графика.

Семантическое поле

В дефиниции Лотмана имеется неопределенное понятие – семантическое поле. Для его определения будем описывать каждое состояние набором семантических атрибутов, задающих координаты в многомерном пространстве, которое можно интерпретировать как семантическое поле. Оси семантического поля или бинарные шкалы используются в методе семантического дифференциала Осгуда [4]. Концы шкал помечены парами оппозиций, таких как «безопасный – опасный», «широко – узко», «добро – зло», «войти – выйти», и конкретную лексему можно спроектировать на одну или несколько шкал, например слово теплый лежит где-то ближе к концу горячий шкалы горячий – холодный, а слово прохладный лежит ближе к концу шкалы холодный. В русских словарях зафиксировано примерно 15 тысяч пар антонимов. Отношения оппозиции, выраженные парами антонимов, чаще встречаются в классах прилагательных и наречий, в меньшей степени в классах существительных и глаголов. Пары антонимов встречаются также среди служебных частей речи, таких как предлоги и союзы, но мы будем рассматривать только полнознач-ные слова.

Важной для нас является гипотеза о том, что конкретное состояние можно описать семантическими признаками, выраженными набором значений на

шкалах Осгуда, и можно ожидать, что последующее состояние, порожденное событием, будет описываться новым набором семантических признаков.

Выделение антонимов в тексте

Для поиска пар антонимов в тексте рассказа мы пользовались списком антонимов, составленным на основе нескольких словарей. Так, для русского языка были использованы словари М. Р. Львова [5], О. Д. Ушакова [6], Л. А. Введенской [7], Н. П. Колесникова [8], А. И. Шнирельмана [9], Н. М. Меркуловой [10].

Некоторые из этих словарей доступны в машиночитаемом формате (текстовый файл), другие имеются только в печатном виде или в виде, непригодном для непосредственного включения в базу данных (форматы .pdf, .djvu). В таких случаях приходилось пользоваться программами распознавания текста с его последующим редактированием. В результате была составлена База данных антонимов русского языка, насчитывающая 15 000 антонимических пар.

Для каждого анализируемого рассказа проведена токенизация, лемматизация, определены части речи каждого слова и составлен список антонимических пар – на основании Базы данных антонимов.

Обнаружение событий и эксперименты на коротких рассказах

Суть метода обнаружения событий выглядит следующим образом: для каждого предложения рассказа отыскиваются и подсчитываются все пары антонимов в пределах остальной части рассказа, причем один член пары должен лежать в тексте слева (до) рассматриваемого предложения, а другой член пары – справа (после) него. В результате такого подсчета мы получаем зависимость числа пар антонимов от порядкового номера предложения. Это число мы принимаем в качестве «интенсивности», «напряженности сюжета» для каждого предложения рассказа. Графическое изображение зависимости числа пар антонимов от номера предложения может иметь качественное сходство с графическим представлением развития сюжета на рис. 1 либо не иметь такового. Для проверки нашей гипотезы были проведены эксперименты на материале рассказов А. П. Чехова, Н. В. Гоголя, А. С. Пушкина.

Некоторые результаты представлены в графической форме. Каждая точка графика имеет координаты (x, y), где x – порядковый номер предложения, считая от начала рассказа; y – число найденных пар антонимов. Полученный график антонимов подвергался

сглаживанию и представлялся исследователю для интерпретации в интерактивном режиме.

Пользователь может отметить на графике предложение, в котором замечено значительное изменение числа пар антонимов; прочитать само предложение, перемещать точку фокуса вдоль кривой на графике и оценивать соответствие точки на кривой предложению в рассказе. Во многих экспериментах пиковое значение графика антонимов соответствует кульминации в рассказе.

Результаты моделирования приведены ниже.

Пример 1

о- 50 та 150 200: Ш

Рис. 2. График антонимов рассказа А. П. Чехова «Маска»

Краткое изложение рассказа «Маска»:

В библиотеке провинциального клуба собрались интеллигенты, читали, дремали, старались честно мыслить (экспозиция). Внезапно в библиотеку вваливается мощная фигура в маске и начинает буянить. Интеллигенты возмущаются, требуют вывести наглеца (нарастание событий). Когда уже послали за квартальным, фигура срывает маску и в нем узнают местного богача, филантропа, мецената (кульминация). Интеллигенты приуныли, притихли. Проводили купца, обрадованные, что он не гневается (развязка).

Абсолютный максимум графика – предложение 150 (Мужчина поднялся, вытянулся во весь рост и сорвал с себя маску.) совпадает с кульминацией рассказа. В таблице показаны антонимические пары вблизи точки кульминации рассказа.

При нашем подходе в тексте рассказа отыскиваются не глаголы, описывающие событие (подняться, вытянуться и сорвать), а пары антонимов, описывающие состояние мира до и после события (предложения, содержащие антонимы, Na и Nb). Между этими двумя предложениями и находится предложение, описывающее событие.

Т а б л и ц а

Фрагмент списка антонимов в рассказе Чехова «Маска» в окрестности предложения № 150, где произошло центральное событие рассказа

POS Na Nb Ra Rb

a 2 151,155 общественный свой

v 14, 15, 98 158, 168, 175 войти выйти

v 36, 73 161 разговаривать молчать

г 42, 80, 110 156 есть нет

v 44, 138 161 говорить молчать

v 55 153 покраснеть побледнеть

v 28, 37 194 бросать поднимать

v 78, 88, 87, 90 161 говорить молчать

v 74, 99, 106, 119, 129 177 выйти войти

г 94 164 сейчас тогда

a 110 151,155 посторонний свой

v 56 205 забывать помнить

v 136 150,167 повалиться подняться

v 132, 133, 134, 135, 136 161, 195 кричать молчать

г 139, 146, 139 157, 164 теперь после

v 132, 133, 134,135 172 кричать шептать

г 146 164 теперь тогда

Обозначения: POS – часть речи, Ra и Rb – антонимы слева и справа от центрального события (предложение 150).

Пример 2

Рис. 3. График антонимов рассказа А. П. Чехова «Беззаконие»

Краткое изложение рассказа «Беззаконие»: Один человек по имени Мигуев находит ребенка на крыльце своего дома. Он думает, что это его ребенок, родившийся у его любовницы. Он решает принять этого ребенка и приносит его/ее к жене Мигуева. Она разгневана, Мигуев убегает. Дворник говорит ему, что ребенок был временно оставлен здесь другой женщиной. Мигуев возвращается к своей жене и говорит: «Япошутил».

Экспозиция заканчивается находкой ребенка (предложение 17), затем малодушные размышления о том, что скажут окружающие и начальство (предложение 28). События нарастают, и в душе Мигуева просыпается человечность и решение принять ребенка – это и есть кульминация (предложения 70-74) Затем следует спад, объяснение с женой (Это мое дитя) и эпилог – «Я пошутил».

Пример 3

Рис. 4. График антонимов рассказа А. П. Чехова «Душечка»

Излагать содержание рассказа «Душечка», вероятно, не требуется, это произведение многократно обсуждалось, исследовалось, были экранизации.

На графике имеются 4 максимума, связанные с благоприятными поворотами в судьбе Ольги Племянниковой – Душечки. Это три ее влюбленности и замужества, возвращение ветеринара и, наконец, самая сильная ее привязанность к мальчику Саше – сыну ветеринара.

Интересно, что пики на графике связаны со счастливыми событиями, любовь, женитьба, а минимумы – с событиями печальными, смерть, разлука. Как это объясняется – неясно, поскольку несчастье – несомненно, существенное событие – переход из состояния благополучного в состояние безрадостное, что должно выражаться большим числом антонимов до и после события. В отличие от точки зрения В. Шмида [2, с. 18]: «Изменение должно быть однократным. Повторяющиеся изменения события не рождают, даже если возвращения к более ранним состояниям не происходит. Это демонстрируется Чеховым цепью бракосочетаний и связанных с ними радикальных мировоззренческих сдвигов Оли Племянниковой, героини рассказа “Душечка”», мы полагаем, что в этом рассказе происходят полноценные события, которые не являются простым повторением.

Для рассказов Н. В. Гоголя также получены графики антонимов, которым придана интерпретация. Так, в «Шинели» мы выделяем четыре существенных события перехода между пятью состояниями: 1 -экспозиция жизни Башмачкина; 2 – осознание того, что он нуждается в новой шинели; 3 – обретение им

цели жизни в связи с сооружением новой шинели; 4 – разочарование и смерть Башмачкина; 5 – его посмертное существование.

Обсуждение полученных результатов

Сравнение результатов анализа на основе подсчета антонимов с результатами, отраженными в литературоведческой литературе, представляется затруднительным. Как правило, исследователи не указывают конкретных точек начала и конца экспозиции, завязки, кульминации, развязки. Также мы не можем указать эти точки на графиках антонимов. Единственным достаточно определенным событием, выявляемым на графике, может считаться точка абсолютного максимума графика, которая, по нашему мнению, соответствует кульминации рассказа. Относительно точки кульминации найдены довольно многочисленные упоминания в Интернете. Так, для запроса «кульминация примеры Чехов» поисковик Google выдал около 190 тыс. ссылок, часть из которых действительно содержит указание на момент кульминации в произведениях А. П. Чехова. Нами проанализированы 11 рассказов, относительно которых даются указания на момент кульминации. Проведено сравнение моментов кульминации, отмеченных авторами сайтов, с точками максимума графиков антонимов. В 5 рассказах получено точное совпадение момента кульминации с точкой максимума. Это «Братец», «Ионыч», «Маска», «Налим», «Хамелеон»; в 7 рассказах точка абсолютного максимума не совпадает с моментом кульминации, однако момент кульминации является точкой локального максимума. Это рассказы «Вор»,

«Дом с мезонином», «Дочь Альбиона», «Ионыч», «Пересолил», «Смерть чиновника», «Толстый и тонкий»; и только в одном рассказе момент кульминации находится вне точки максимума, это «О любви» (http:// www.portal-slovo.ru/philology/41624.php). Два разных источника предлагают различный анализ рассказа «Ионыч». В одном из них (https://studopedia.org/1-31622.html) кульминацией назван момент объяснения Старцева в любви, отказ Кати, что совпадает с точкой абсолютного максимума на графике антонимов, в другом источнике (http://www.prigorok.com/index. php?option=com_content&view=article&id=163&Item id=160) говорится: «Кульминация – сцена на кладбище. Ему мерещатся люди, погребенные заживо, – как он сам заживо погребен в этом городе». Этот момент соответствует точке локального максимума на графике антонимов, но не точке абсолютного максимума. В рассказе «О любви» график антонимов имеет максимум в точке: «Мы молчали и всё молчали, а при посторонних она испытывала какое-то странное раздражение против меня; о чем бы я ни говорил, она не соглашалась со мной, и если я спорил, то она принимала сторону моего противника». Этот момент, по нашему мнению, также можно рассматривать, как кульминацию зашедших в тупик отношений.

Анализ событий в художественном произведении, включая в первую очередь выявление события в тексте, представляет собой одно из основных направлений структурного изучения нарратива, наряду с исследованием сюжета и композиции, характеров героев, точки зрения, хронотопа и пр. Попытки выстроить схематическое представление развития сюжета в виде графика «развития действия» предпринимаются постоянно, в основном в дидактических целях. Придание количественных характеристик такому графическому представлению составляет основное содержание данной работы. Развитие сюжета состоит из ряда событий, происходящих с героями и/или их окружением, событий, которые приводят к изменениям состояния мира. В свою очередь, изменение состояния вербально характеризуется совокупностью антонимических пар, один член которых встречен в описании состояния до события, и другой – в описании состояния после события. Эта гипотеза привела к построению зависимости числа антонимических пар от номера предложения в нарративе, которая пред-

Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова

Потемкин С. Б., научный сотрудник лаборатории обеспеченного компьютером обучения

E-mail: prolexprim@gmail.com

ставлена в графическом виде, напоминающем графическое представление развития сюжета, а иногда и совпадающее с ним. Рассмотрение зависимости числа антонимов от номера предложения на примере коротких произведений русских классиков позволяет сделать вывод о целесообразности применения представленной методики для углубленного анализа развития сюжета. В дальнейшем мы предполагаем провести анализ других малых форм, в том числе современных русских писателей и новелл на других языках, в частности на английском. Также интересно сравнить результаты, полученные для оригинальных сочинений и для переводов, и провести оценку событийности в параллельных текстах – оригинальный текст и его перевод.

ЛИТЕРАТУРА

1. Лотман Ю. М. Структура художественного текста / Ю. М. Лотман. – М. : Азбука-Аттикус, 2015. – 704 с.

– Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/ Literat/Lotman/_15.php

2. Шмид В. Нарратология / В. Шмид. – М. : Языки славянской культуры, 2003. – 311 с.

3. Ostermann S. Aligning Script Events with Narrative Texts / S. Ostermann [et al.] // SEM, 2017. – P. 128-134.

4. Осгуд У. Э. Приложение методики семантического дифференциала к исследованиям по эстетике и смежным проблемам / У Э. Осгуд, Дж. Суси, П. Танненбаум // Семиотика и искусствометрия. – М., 1972. – С. 117223.

5. Львов М. Р. Словарь антонимов русского языка : около 2000 антонимических пар / М. Р. Львов. – М. : АСТ-Пресс, 2006. – 592 с.

6. Ушаков О. Д. Словарь синонимов / О. Д. Ушаков.

– Режим доступа: http://www.slovo.yaxy.ru/39.html

7. Введенская Л. А. Словарь антонимов русского языка / Л. А. Введенская. – М. : Астрель : АСТ, 2003. -445 с.

8. Колесников Н. П. Словарь антонимов русского языка / Н. П. Колесников ; под ред. Н. М. Шанского. -Тбилиси : Изд-во Тбилис. ун-та, 1972. – 316 с.

9. Шнирельман А. И. Синонимы и антонимы в научной и технической литературе / А. И. Шнирельман.

– М. : ВИНИТИ, 1987. – 147 с.

10. Меркулова Н. М. Словарь антонимов русского языка : сложные слова (около 1800 антонимических пар) / Н. М. Меркулова. – М., 1999.

Moscow State University named after M. V. Lomonosov

Potemkin S. B., Researcher of the Computer-assisted Education Laboratory

E-mail: prolexprim@gmail.com

текстовая категория событие