Как найти священное предание - Сайт, где вы сможете решить свои вопросы

Глава 1. Священное Предание в православном вероучении

1.1. Понятие о Священном Предании

Священное Предание – общая форма сохранения и распространения Церковью Божественного Откровения. Форма эта освящена авторитетом Священного Писания, в книгах Нового Завета мы можем найти целый ряд мест, которые указывают на важность Предания в жизни Церкви:

…стойте и держите предания (παραδ
όσεις), которым вы научены или словом или посланием нашим (2Сол.2:15);

Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предания (παραδ
όσεις) так, как я передал вам (1Кор.11:2);

Буквально греческое слово παράδοσις (предание, лат. traditio) означает преемственную передачу чего-либо (например, по наследству), а также сам способ передачи.

Что же такое Предание в православном понимании? «То, что тебе вверено, а не то, что тобой изобретено, – то, что ты принял, а не то, что выдумал, дело не ума, а учения, не частного обладания, а всенародной передачи…» – пишет св. Викентий Лиринский⁸⁶. Такой способ преемственного распространения Божественного Откровения имеет основание в Священном Писании:

Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал… (1Кор.11:23).

Сам Господь говорит об этой форме сохранения истины: …ибо слова, которые Ты дал Мне, Я передал им, и они приняли, и уразумели… (Ин.17:8).

В приведенных выше новозаветных цитатах можно видеть некую «цепочку»: дал – передал – приняли. Согласно Священному Писанию, именно таким образом должно сохраняться и распространяться Божественное Откровение.

Тертуллиан, апологет конца II – начала III вв., говорит: «Наше учение… следует причислить к Преданию апостольскому… В нем, без сомнения, содержится то, что Церкви получили от апостолов, апостолы – от Христа, а Христос – от Бога»⁸⁷. Таким образом, в Новом Завете и для ранних отцов Церкви Священное Предание – это непрерывная цепь передачи богооткровенной истины от одного человека или поколения людей другому, причем начальное звено этой цепи оказывается, как следует из слов Спасителя, в Боге. Именно этим Священное Предание и отличается от других традиций, например культурных. Протестанты могут с большим уважением относиться к Преданию Православной Церкви, даже признавать его «полезность», но при этом заявлять, что это «от человеков», а потому не является необходимым. Но если следовать новозаветному пониманию Священного Предания, то разрыв с ним – это не просто разрыв с какой-то человеческой традицией, не просто выход из традиции Восточной Церкви, а, по существу, отпадение от Бога.

Хотя в Священном Писании иногда говорится о «преданиях» во множественном числе (см.: 2Сол.2:15), Предание нельзя рассматривать как совокупность отдельных истин веры, не связанных друг с другом и различных по содержанию. Принципом единства Священного Предания является Божественное Откровение, которым обусловлено как внешнее формальное единство Предания с точки зрения его происхождения, так и внутреннее единство со стороны его предмета и содержания. Цель Божественного Откровения не сводится к сообщению людям отдельных вероучительных, нравоучительных, исторических, канонических и прочих истин. Главная цель Откровения в том, чтобы все уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его (Ин.20:31). Первой и центральной истиной Предания является тайна Откровения Бога в Иисусе Христе через Святого Духа с целью спасения человеческого рода. Эта тайна, сокрытая от веков и родов, ныне же открытая святым (Кол.1:26), выступает в Предании как источник и основание его внутреннего единства.

Почему не все Божественное Откровение дано Церкви в виде Писания? Почему не все вошло в Писание, не все было записано?

При ответе на этот вопрос часто упоминают обычай ранней Церкви не разглашать непосвященным (т. е. тем, кто не является членом Церкви) детали учения о таинствах и подробности совершения обрядов, существовавших в Церкви с апостольских времен. Отсюда возникла традиция преемственной устной передачи этих сведений (устное Предание). Впоследствии, когда христианство широко распространилось и стало государственной религией, практическая нужда в сокрытии этой информации отпала, и она была зафиксирована в письменном виде.

Однако этот ответ нельзя признать исчерпывающим. Действительно, Предание заключает в себе некоторые знания, которые фиксируются в таких памятниках, как чинопоследования таинств, канонические правила, иконы и т. д. Однако по своей сути Предание есть нечто большее, чем просто передача информации: оно объемлет то, что в принципе не может быть записано.

Предание говорит нам о Боге и о богопознании, а подобное, как известно, познается подобным. Для того чтобы усвоить то, что передается в Предании, предварительно необходимо иметь некоторый личный опыт богообщения, опыт духовной жизни, поскольку духовная жизнь – это, прежде всего, образ жизни, а не образ мысли. Протопресв. Иоанн Мейендорф пишет об этом следующим образом: «…Предание есть непрерывная последовательность не только идей, но и опыта. Оно предполагает не только интеллектуальную согласованность, но и живое общение на путях постижения истины»⁸⁸. По существу, ту же самую мысль двумя тысячами лет ранее высказал ап. Павел: Подражайте мне, как я Христу (1Кор.4:16). Таким образом, Предание включает в себя не только букву учения, передаваемого посредством устного или письменного слова, но и опыт духовной жизни, соответствующий этому учению, который может быть передан только личным примером.

Однако Предание не ограничивается и этим. В процессе трансляции от одного поколения к другому опыт духовной жизни, восходящий к апостолам, может сохраняться без искажения только в том случае, если личный опыт всех «звеньев» этой единой цепи основывается на одном и том же объективном основании, иными словами, только тогда, когда все участники процесса передачи богооткровенной истины являются причастниками одного и того же Духа. Поэтому Христос не только преподал Своим ученикам некоторое учение, не только явил им пример Своей жизни, не только сообщил опыт жизни в Боге, но также повелел им принять Духа Святого, силу благодати, которая открывает путь к познанию Божественной истины (см.: Деян.1:8). Только в свете благодати и постигается учение Христа, и сам опыт жизни во Христе – опыт благодатный.

Ап. Павел утверждает: …никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым (1Кор.12:3). Таким образом, исповедать Христа своим Господом может только тот, на чье сердце уже так или иначе воздействовал Дух Святой. Поэтому свят. Филарет Московский отмечает, что Священное Предание – это не только видимая и словесная передача правил и постановлений, но и «невидимое, действительное преподаяние благодати и освящения…»⁸⁹.

Итак, в едином и неразрывном потоке Священного Предания можно различать три уровня передаваемого:

1) передача богооткровенного учения и тех исторических памятников, в которых это учение зафиксировано;

2) передача опыта духовной жизни в соответствии с богооткровенным учением;

3) передача благодатного освящения, осуществляемого посредством участия в полноте церковной жизни, прежде всего посредством таинств.

1.2. Соотношение Священного Писания и Священного Предания: Священное Писание как форма Священного Предания

Если обратиться к дореволюционным учебникам догматического богословия, то можно увидеть, что в них Священное Писание и Священное Предание различаются по своему содержанию. Так, по словам митр. Макария (Булгакова), «под именем Священного Предания разумеется слово Божие, не заключенное в письмена самими богодухновенными писателями, а устно переданное Церкви и с тех пор непрерывно в ней сохраняющееся»⁹⁰. Примерно то же самое утверждается и в написанном уже в эмиграции учебнике догматического богословия протопресв. Михаила Помазанского, где говорится, что Предание и Писание – это два источника вероучения, или два источника догматов⁹¹.

В этих определениях Писание рассматривается как нечто внешнее по отношению к Преданию. Причина появления такого подхода – католическое влияние на православное богословие, обозначившееся в период упадка образованности на христианском Востоке. Это влияние выразилось в тенденции кодифицировать Предание в исторических документах и памятниках, иначе говоря, рассматривать Предание почти исключительно как некую сумму информации о Боге и о духовной жизни. Но для восточных отцов Предание – это всегда не только и не столько знание, не столько информация, сколько живой опыт богопознания, опыт видения богооткровенной истины, без которого подлинное знание оказывается невозможным.

В чем состоит суть западного взгляда на соотношение Писания и Предания?

Католическое учение о соотношении Писания и Предания возникло в Западной Европе в эпоху Реформации (XVI в.). Основатель протестантизма Мартин Лютер поставил тогда под сомнение католический догмат о папском примате, что привело к дискуссии на эту тему между католическими и протестантскими богословами. Католические ученые медлили с догматическим обоснованием своего мнения, ссылаясь на необходимость свериться с авторитетными суждениями отцов и богословов прошлых столетий. Тогда Лютер торжественно объявил, что, в отличие от католических богословов, ему не нужно проводить никаких «архивных» изысканий и что все свое учение он может обосновать и вывести из одного только Священного Писания. Этот полемический прием, который однажды оказался успешным, впоследствии получил широкое применение и превратился в универсальный принцип (sola Scriptura, «только Писание»), на котором и было построено протестантское учение⁹².

Римокатолики вынуждены были сформировать свое учение в условиях полемики с протестантами, отрицающими авторитет Священного Предания как источника вероучения. Суть этого учения состоит в том, что Священное Писание и Священное Предание – это два параллельных источника вероучения. Эти источники могут пониматься как равные по достоинству, или же Священное Писание может рассматриваться как некоторое смысловое ядро, а Предание – как некое, пусть и необходимое, но все-таки второстепенное дополнение к Писанию. Однако в обоих случаях в римо-католичестве и Писание и Предание рассматриваются как взаимодополняющие, а это означает, что Писание и Предание по отдельности заключают в себе не всю богооткровенную истину, а только некоторую ее часть⁹³. Из этой концепции также следует, что Священное Предание может содержать в себе такие истины, которые, в принципе, не имеют основания в Священном Писании и, следовательно, не могут быть при помощи Писания проверены. Тем самым открывается простор для человеческого произвола, для включения в состав Предания положений, не имеющих основания в Божественном Откровении. Примерами такого «своеволия» являются римо-католические лжедогматы (папские примат и непогрешимость, непорочное зачатие Девы Марии и др.).

Если мы хотим эффективно отстаивать свою позицию перед лицом католической и протестантской критики, то наша аргументация должна строиться не просто на цитатах из Священного Писания, а на Священном Предании, само же Священное Писание должно пониматься в контексте Предания. Однако, если мы, вслед за западными конфессиями, будем противопоставлять Писание и Предание, то попадем в богословский тупик. Как нужно толковать Священное Писание? Естественно, в соответствии с Преданием. Но какое Предание нужно признать истинным и какое ложным? То, которое соответствует Писанию. Получается порочный круг.

Римокатолики и протестанты решили этот вопрос по-разному. Протестанты просто отвергли авторитет Предания в пользу Писания. Католики «вышли из положения» благодаря апелляции к непогрешимому мнению папы, который может в любом случае безошибочно указать, как толковать Писание и какое Предание следует принимать.

И католическое и протестантское решение вопроса неприемлемо для православных, поскольку такое понимание соотношения Писания и Предания не согласуется с учением древних отцов Церкви. Например, для сщмч. Иринея Лионского (II в. по P. X.) Священное Предание по своему содержанию не есть нечто отличное от Священного Писания; наоборот, Предание по содержанию тождественно апостольской проповеди и Новому Завету. По мнению сщмч. Иринея, даже если бы апостолы вообще не оставили никаких писаний, Церковь и тогда могла бы существовать и осуществлять свою миссию, следуя порядку Предания, вверенного ей апостолами⁹⁴.

С начала XX в. в православном богословии схоластический подход к вопросу соотношения Священного Писания и Предания начинает постепенно преодолеваться. Известный церковный историк М. Поснов в 1906 г. писал: «Одно из полученного от Христа Евангелия Церковь выразила Символом веры… другое Церковь закрепила в таинствах… иное изложила в Священном Писании, как содержащем указание на исторические факты спасения… другое Церковь выразила в богослужении, песнопениях и молитвах; иное, наконец, воплотила в христианском устройстве жизни, в церковно-каноническом управлении, в обрядах, обычаях и т. п.»⁹⁵

В этих словах нет противопоставления Священного Писания и Священного Предания: Писание рассматривается в контексте Предания. Однако у М. Поснова все вышеперечисленные составляющие Священного Предания еще мыслятся именно как части Откровения.

Дальнейшее сближение научно-богословского взгляда на соотношение Священного Писания и Священного Предания со святоотеческим подходом произошло благодаря работам архим. Софрония (Сахарова), ученика преп. Силуана Афонского. Излагая мнение своего учителя, архим. Софроний пишет: «Предание объемлет собою всю жизнь Церкви настолько, что и самое Священное Писание является лишь одною из форм его»⁹⁶.

Архим. Софроний передает и другие слова преп. Силуана: «Священное Писание не глубже и не важнее Священного Предания, но… одна из его форм. Форма эта является ценнейшей и по удобству сохранения ее, и по удобству пользования ею; но, изъятое из потока Священного Предания, Писание не может быть понято как должно никакими научными исследованиями»⁹⁷.

Таким образом, Священное Писание стало пониматься не как часть Священного Предания, а как одна из многих его форм, не различающихся по своему внутреннему содержанию.

Огромное значение проблеме соотношения Священного Предания и Священного Писания уделял В. Н. Лосский, считавший, что «Предание и Писание нельзя противопоставлять, ни даже сопоставлять как две отличные друг от друга реальности», поскольку только «их нерасторжимое единство… дает полноту дарованному Церкви Откровению»⁹⁸.

Весьма здравое понимание соотношения Священного Предания и Священного Писания содержится во 2-м члене «Послания Восточных Патриархов о православной вере», хотя само слово «Предание» в этом тексте не употребляется: «Мы веруем, что свидетельство Кафолической Церкви не меньшую имеет силу, как и Божественное Писание. Поелику Виновник того и другого есть один и тот же Святой Дух, то все равно – от Писания ли научаться или от Вселенской Церкви… Живя и научаясь в Церкви, в которой преемственно продолжается устная апостольская проповедь, человек может изучать догматы христианской веры от Вселенской Церкви, и это потому, что сама Церковь не из Писания выводит свои догматы, а имеет оные в готовности; если же она, рассуждая о каком-нибудь догмате, приводит определенные места в Библии, то это не для вывода своих догматов, а только для подтверждения оных, и кто основывает свою веру на одном Писании, тот не достиг полной веры и не знает ее свойств»⁹⁹.

1.3. Современное православное богословие о Священном Предании

В современном православном богословии выражение «Священное Предание» используется в нескольких значениях, отражающих различные функции Священного Предания в жизни Церкви:

1. Предание как способ передачи богооткровенной истины.

2. Предание как источник вероучения. Такой взгляд на Священное Предание является вполне оправданным, однако при условии что при этом Предание не противопоставляется Писанию, Писание и Предание не рассматриваются изолированно. В Предании Церкви все догматы представлены в совокупности, в систематическом и полном виде, чего нет в отдельных книгах Писания.

3. Предание как свидетельство Вселенской Церкви о врученной ей Богом истине. Такое понимание Священного Предания практически совпадает с понятием Божественного Откровения, под которым можно понимать все христианское вероучение в его целостности и полноте. Это свидетельство Вселенской Церкви является истинным, т. к., по выражению архиеп. Сильвестра (Малеванского), в Церкви «непрерывно живет по своему существу то же религиозное сознание, которое лежало в основе жизни христиан первенствующей Церкви, равно как не прерывается и тот дух веры, которым проникались они и руководились в уразумении истин веры»¹⁰⁰. М. Поснов называет этот дух веры «неуловимым духом церковным, таинственным сознанием, христианским пониманием, которое унаследовала Церковь от Христа и при содействии Святаго Духа хранит верно, неповрежденным и передает из рода в род»¹⁰¹. В «Послании Восточных Патриархов о православной вере» (12-й член) говорится, что Святой Дух, «всегда действующий чрез вернослужащих отцов и учителей Церкви, предохраняет ее от всякого заблуждения»¹⁰².

В результате мы приходим к четвертому значению – Предание есть живая память Церкви, самосознание, живущее в Церкви со дня Пятидесятницы. Если провести аналогию между жизнью Церкви и жизнью человеческой личности, то без труда можно увидеть, что Предание в принципе выполняет в Церкви ту же функцию, какую в человеке выполняет память. Благодаря этой функции Предания сохраняется историческая самотождественность Церкви.

Формы церковной жизни в разные эпохи могут сильно различаться; например, Иерусалимская апостольская община первых лет исторического бытия христианской Церкви и современная Православная Вселенская Церковь внешне имеют мало общего, но это одна и та же Церковь, ее самотождественность устанавливается именно благодаря непрерывности церковного Предания, благодаря непрестанному действию Святого Духа в Церкви. В. Н. Лосский так говорит о Священном Предании: «Если Писание и все то, что может быть сказано написанными… или же иными символами, [суть] различные способы выражать Истину, то Священное Предание – единственный способ воспринимать Истину… Мы можем дать точное определение Предания, сказав, что оно есть жизнь Духа Святого в Церкви, жизнь, сообщающая каждому члену Тела Христова способность слышать, принимать, познавать Истину в присущем ей свете, а не естественном свете человеческого разума»¹⁰³.

Итак, Священное Предание понимается в православном богословии в четырех смыслах:

1) как способ преемственной передачи богооткровенной истины;

2) как источник вероучения;

3) как свидетельство Вселенской Церкви о врученной ей истине. В этом смысле Предание оказывается почти неотличимым от Божественного Откровения;

4) как жизнь Святого Духа в Церкви. Плод этой жизни – живое самосознание и память Церкви, непрерывные с начала исторического бытия Церкви, т. е. со дня Пятидесятницы.

Кто является носителем Предания и как можно познать, «изучить» православное Предание? По словам прот. Георгия Флоровского, «живым носителем и хранителем Предания является вся Церковь в ее кафолической полноте; и нужно пребывать или жить в Церкви, в ее полноте, чтобы разуметь Предание, чтобы владеть им. Это и значит, что носителем и хранителем Предания является… вся Церковь – Церковь как кафолическое тело…»¹⁰⁴.

Следовательно, познание Предания не есть рассудочный процесс. Нельзя превратить изучение Предания в науку, строящуюся по образцу наук светских. Священное Предание познается опытно, т. е. познать Предание можно только войдя в Предание. В противном случае изучение Предания окажется подмененным исследованием «памятников церковной культуры», и предметом изучения станет «не Предание, а то, что в той или иной мере создавалось Преданием…»¹⁰⁵. Только тот, кто сам стал живым носителем Предания, может сказать, что он начал изучать Предание. Иначе говоря, цель каждого христианина в том, чтобы самому сделаться звеном в этой непрерывной цепи передачи богооткровенной истины.

Глава 2. Формы Предания

Первоначально Священное Предание существовало в форме устной апостольской проповеди, на основании которой и было создано Священное Писание. Священное Писание никогда не являлось единственной формой, в которой воплотилось богооткровенное учение; ему предшествовали, а затем наряду с ним существовали еще по крайней мере две формы: правило веры (regula fidei) и богослужебно-литургическая практика Церкви (литургическое предание). Позднее появились другие формы, в которые облеклось Священное Предание. Из них наибольшее значение имеют творения свв. отцов и учителей Церкви.

2.1. Правило веры

2.1.1. Символы веры и исповедания веры

С древнейших времен таинство крещения в Церкви не совершалось без того, чтобы крещаемый не исповедал свою веру. Вера исповедовалась посредством некоторого краткого вероизложения, именуемого символом. В каждой Поместной Церкви был свой символ, который изучался во время оглашения и читался крещаемым перед совершением таинства. Очевидно, такой же или близкий по содержанию символ должны были исповедовать и лица, посвящаемые в священный сан. Несмотря на некоторые различия в формулировках, крещальные символы апостольских Церквей по содержанию являются выражением единой апостольской веры, восходящей к учению Самого Иисуса Христа.

Можно с большой степенью вероятности предположить, что в основе всех древних символов лежит некое общее исповедание, которое восходит к самим апостолам. Например, Тертуллиан¹⁰⁶ говорит, что Церковь хранит правило веры, которое получено непосредственно от Христа. В Новом Завете можно найти указания на то, что такое исповедание действительно существовало. В Евр.4ап. Павел призывает: будем твердо держаться исповедания нашего. А в 1Тим.6говорится так: …держись вечной жизни, к которой ты и призван, и исповедал доброе исповедание перед многими свидетелями. Видимо, имеется в виду то исповедание, которое Тимофей исповедовал либо перед крещением, либо перед хиротонией¹⁰⁷.

Особое значение для догматического богословия имеют Никейский Символ веры, составленный и утвержденный на I Вселенском соборе в г. Никее (325 г.), и Никео-Константинопольский Символ, который в Предании Церкви связывается со II Вселенским собором (Константинополь, 381 г.). Обстоятельства создания последнего остаются не вполне ясными. Исторические свидетельства о том, что на II Вселенском соборе был официально утвержден новый Символ веры, отсутствуют. Тем не менее в актах IV Вселенского собора (451 г.) этот Символ назван верою 150 отцов Константинопольского собора 381 г. и признан непогрешимой формулой веры¹⁰⁸.

Во второй половине V в. Никео-Цареградский Символ распространился повсеместно и вытеснил из богослужебной практики Церкви как Никейский, так и более древние крещальные символы¹⁰⁹.

От символов веры следует отличать исповедания веры. Исповедание веры – это изложение основных вероучительных истин, составленное определенным лицом или группой лиц. Если символ есть нечто такое, что формулируется в Поместной Церкви и произносится от ее лица, то исповедание всегда имеет конкретного автора или авторов.

Отличия исповеданий от символов веры можно указать следующие:

1) исповедания обычно более пространны, чем символы;

2) исповедания очень часто имеют полемическую направленность;

3) они не употребляются в литургической жизни Церкви.

Наиболее известны следующие исповедания:

Самое древнее составлено между 260–265 гг. по P. X. свят. Григорием Неокесарийским и было одобрено VI Вселенским собором. В этом исповедании прежде всего рассматривается догмат о Пресвятой Троице.

Окружное послание свят. Софрония, патриарха Иерусалимского (VII в.), направленное против ереси моноэнергизма, одобрено VI Вселенским собором.

Исповедание свят. Григория Паламы. В этом исповедании в краткой форме выражено общецерковное учение по многим важнейшим богословским вопросам, в частности по вопросам, касающимся споров относительно природы Фаворского света и границах богопознания. Одобрено Константинопольским собором 1351 г.

Исповедание свят. Марка Эфесского на Ферраро-Флорентийском соборе 1439–1440 гг., представляющее собой обстоятельное изложение православного учения, особенно по спорным вопросам, разделяющим Римо-Католическую и Православную Церкви, – таким как главенство папы, Filioque¹¹⁰ и т. д.

Известное исповедание веры, которое приписывается свят. Афанасию Александрийскому (IV в.) (т. н. символ Quicumque), в действительности ему не принадлежит. Это довольно поздний текст, возникший в Южной Галлии ок. 430–500 гг.¹¹¹ Это исповедание содержит учение о Христе и о Троице, причем в латинском духе, с Filioque. В России оно было хорошо известно в XIX в. (без Filioque).

2.1.2. Соборные вероопределения

Исторически, в соответствии с нуждами Церкви, правило веры дополнялось, в него были включены определения Вселенских и некоторых Поместных соборов.

Соборное вероопределение – сформулированный и утвержденный на церковном Соборе текст, излагающий те или иные аспекты православного вероучения.

Помимо Никейского и Никео-Константинопольского Символов веры существует еще четыре догматических определения, которые были приняты на Вселенских соборах.

Вероопределение III Вселенского собора – не вносить изменений и дополнений в существующий Символ веры.

Вероопределение IV Вселенского собора – постановление об образе соединения двух природ во Христе.

Вероопределение VI Вселенского собора – изложение учения о двух волях и двух энергиях во Христе.

Вероопределение VII Вселенского собора – об иконопочитании.

Из постановлений Поместных соборов наибольшее значение имеют следующие:

Второе правило Пято-Шестого, так называемого Трулльского, собора 691–692 гг., утвердило догматические тексты, которые содержатся в правилах святых апостолов, в правилах свв. отцов и в правилах девяти Поместных соборов.

Правила Карфагенского собора 419 г. (по нумерации, которую дает Книга Правил, – 109–116) – в них разбирается учение о первородном грехе, о благодати и т. д.

Большое догматическое значение имеют Константинопольские соборы IX-XIV вв. Соборы 1156 и 1157 гг. изложили учение о Евхаристии; соборы 1341, 1347 и 1351 гг. – о нетварности Божественных энергий, посредством которых человек соединяется с Богом. Конечно, нельзя сказать, что эти Поместные соборы исторически заменили Вселенские, но для православного мира их значение было очень велико.

Все догматические определения, входящие в состав правила веры, неразрывно связаны друг с другом и представляют собой единое тело богооткровенной истины. От Священного Писания правило веры отличается не содержанием, а формой. Если Священное Писание открывает богооткровенную истину как историю домостроительства спасения, то правило веры представляет собой совокупность «истин веры», которые «в кратких словах вмещают все ведение благочестия, содержащегося в Ветхом Завете и Новом»¹¹².

2.1.3. Символические книги

Символическими книгами в православном богословии, начиная с XVIII в., стали называть православные догматические памятники, выражающие от имени Церкви ее веру и богословское учение применительно к заблуждениям и ересям, возникшим в Новое время¹¹³.

Митр. Макарий (Булгаков) важнейшими из них считает следующие¹¹⁴:

1. «Православное исповедание Кафолической Апостольской Церкви Восточной», составленное митр. Киевским Петром Могилой и затем, с исправлениями, утвержденное на двух Поместных соборах: Киевском (1640 г.) и Ясском (1643 г.), а также пятью Восточными Патриархами.

2. «Послание Восточных Патриархов о православной вере», утвержденное четырьмя Патриархами на Константинопольском соборе 1725 г. В его основу положено исповедание Досифея, Патриарха Иерусалимского (1672 г.).

3. «Пространный христианский катихизис Православной Кафолической Восточной Церкви», составленный митр. Московским Филаретом (Дроздовым) в 1823 г. и получивший одобрение Святейшего Синода Российской Православной Церкви (с некоторыми исправлениями) в 1839 г.

Эти книги являются достаточно авторитетными памятниками православной богословской мысли. Однако по своему значению они не могут быть приравнены к постановлениям Вселенских соборов. В некоторых случаях в них прослеживаются характерные черты состояния современной им богословской науки, например влияние латинских схоластических понятий и терминологии на изложение материала.

2.2. Литургическое предание

Прот. Георгий Флоровский делает о характере христианского богослужения точное замечание: «Христианское богослужение от начала имеет характер скорее догматический, нежели лирический… С человеческой стороны богослужение есть, прежде всего, исповедание – свидетельство веры, не только излияние чувств»¹¹⁵.

Действительно, христианское богослужение изначально было наполнено догматическим содержанием. Не случайно уже в спорах II в. свидетельства от литургического предания получают силу богословского довода. Так, сщмч. Игнатий Богоносец писал, что еретики «удаляются от Евхаристии и молитвы, потому что не признают, что Евхаристия есть плоть Спасителя нашего Иисуса Христа, которая пострадала за наши грехи, но которую Отец воскресил по Своей благодати»¹¹⁶. Таким образом, по мысли сщмч. Игнатия, важнейшие вероучительные истины сохраняются в Церкви посредством главного христианского таинства.

В V столетии Римский папа Целестин I (422–432 гг.) сформулировал общий принцип: «закон веры определяется законом молитвы» (ut legem credendi statuit lex supplicandi)¹¹⁷, т. е. верно не только то, что истинное догматическое учение необходимо для правильной организации духовной жизни, но и обратное: правильно организованная духовная жизнь оказывается залогом чистоты догматического учения.

Эти две истины очевидным образом взаимосвязаны. Конечно, повреждение вероучения, заблуждения в области догматики оказывают влияние на духовную жизнь, но верно также и обратное: ошибки в духовной жизни могут иметь весьма серьезные догматические последствия. Опыт показывает, что такого рода ошибки влекут за собой и искажение вероучения. Именно поэтому Православная Церковь активно противится модернистским тенденциям реформировать богослужение. Любые попытки бездумного изменения богослужебно-литургической практики, введение в нее сомнительных с духовной точки зрения элементов не есть вопрос только богослужебный: за этим неизбежно последует искажение вероучения.

В самом деле, легкие и сердце церковной жизни – это богослужение и таинства: именно в богослужении, в таинствах Церковь является тем, что она есть по существу. Очевидно, что Церковь нужно искать не в академиях, не в университетах, не на конференциях и съездах, а в храме, в богослужении и в таинствах. И то, чему Церковь допустила войти в богослужение, вошло в самую сердцевину церковной жизни и стало неотъемлемым ее элементом. «Весь порядок богослужения и тайнодействия представляет собой преимущественную область Священного Предания, притом не только писанного, но и устного, одинаково обязательного к руководству. Чрез богослужебную жизнь Церкви приобретают общеобязательность и такие догматы церковного вероучения, которые не находят себе места в числе Вселенских соборов. Достаточно указать для примера почитание Богоматери в православии, учение о семи таинствах, практика почитания святых икон и мощей, учение о загробной жизни и многое другое, что догматизируется неприметным образом Преданием чрез церковное богослужение, иногда вернее и сильнее, чем на соборах»¹¹⁸.

То, что литургическая жизнь является ядром церковного Предания, видно из посланий ап. Павла. Например, в 1Кор.11:23–25 идет речь о том, что ап. Павел принял от Господа переданное Им христианам повеление совершать Евхаристию, из чего ясно видно, что Евхаристия – это, по существу, главное содержание Предания. В Предании Господь Сам Себя предает (передает) верным. И это предание Христом Себя Своим ученикам осуществляется именно в таинстве Евхаристии. Св. Ипполит Римский, перед тем как рассказать о посвящении в епископы и о таинстве Евхаристии, говорит: «Мы подошли к самому истоку Предания»¹¹⁹. Сщмч. Ириней Лионский подчеркивал, что православное «учение согласно с Евхаристией, и Евхаристия в свою очередь подтверждает учение»¹²⁰.

Священное Предание в древней Церкви сохранялось, в первую очередь, посредством таинств и было выражено в чинопоследованиях, молитвословиях и обрядах. Свят. Василий Великий писал: «У меня вера… всегда одна и та же. Ибо… как веруем, так и славословим»¹²¹.

О значимости богослужебных текстов в жизни Церкви «Послание Восточных Патриархов» говорит следующим образом: «Все сии книги содержат здравое и истинное богословие и состоят из песней, или выбранных из Священного Писания, или составленных по внушению Духа, так что в наших песнопениях только слова другие, нежели в Писании, а, собственно, мы поем то же, что в Писании, только другими словами»¹²².

Это совершенно явное свидетельство того, что литургическая жизнь – не часть Предания, а именно одна из форм его, наряду со Священным Писанием и другими формами.

2.3. Творения свв. отцов и учителей Церкви

Пято-Шестой (Трулльский) собор 691 г. своим 19-м правилом устанавливает следующий подход к толкованию Священных Книг: «…и если предложено слово Писания, пусть изъясняют его не иначе, как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях…»¹²³ Это правило является руководством для подхода к пониманию книг Священного Писания во все времена.

«Церковь знает множество святых, которые, будучи богословами и духовными учителями, защищали и объясняли православную веру. Они называются святыми отцами Церкви, а их учение называется святоотеческим»¹²⁴.

Для того чтобы отличить свв. отцов Церкви от прочих церковных писателей и богословов, существует несколько формальных критериев.

2.3.1. Святость жизни

Святость жизни является одним из важнейших условий признания того или иного богослова св. отцом и учителем по той причине, что святость расширяет познавательные способности человека. Об этом пишет ап. Павел: …духовный судит о всем (1Кор.2:15).

Свят. Мефодий Патарский (Олимпийский) (III в.) развивает мысль ап. Павла: «Совершеннейшие по степени преуспеяния составляют как бы одно лицо и тело Церкви. И подлинно, лучше и яснее усвоившие истину, как избавившиеся от плотских похотей через совершеннейшее очищение и веру, делаются Церковью… чтобы, приняв чистое и плодотворное семя учения, с пользою содействовать проповеди для спасения других»¹²⁵.

«Все святые отцы… сочетали блестящий ум с чистотой души и праведностью жизни, что и делало их действительно святыми отцами Церкви»¹²⁶.

Церковь доверяет свв. отцам не только потому, что их учение представляется логичным и убедительным, но, прежде всего, потому, что истинность своего учения они засвидетельствовали своей святой жизнью, своим подвигом. Поэтому Православная Церковь не отделяет догматического учения свв. отцов от их нравственного и аскетического опыта, от примера их святой жизни.

2.3.2. Здравость, или истинность, учения

Истинность, или здравость, учения означает верность изначальному апостольскому Преданию. Православная Церковь не противопоставляет апостольское Предание и святоотеческое учение. В православном понимании святой отец есть тот, кто правильно толкует апостольское Предание применительно к потребностям своего времени. С православной точки зрения, Церковь является апостольской именно в силу того, что она святоотеческая¹²⁷.

2.3.3. Свидетельство Церкви

Связь между чистотой учения того или иного св. отца и церковным Преданием устанавливается через свидетельство Церкви. Только Церковь с ее богодарованными средствами может засвидетельствовать о достоинстве богословской мысли того или иного церковного писателя.

Римо-католическое богословие помимо трех названных критериев пользуется также критерием «древности»¹²⁸. Исходя из этого критерия, католические богословы ограничивают святоотеческий период на греческом Востоке преп. Иоанном Дамаскиным (VIII в.), а на латинском Западе – Исидором Севильским (VII в.)¹²⁹. По учению Православной Церкви, «Божественное Откровение не ограничено никакими хронологическими рамками. Дух Святой действует через людей всех времен, и Церковь «узнает» в людях своих «святых отцов» не по причине древности, а руководствуясь своей внутренней интуицией…»¹³⁰. Вследствие этого Православная Церковь не ограничивает святоотеческое Предание никакими хронологическими рамками.

Для того чтобы отличить подлинное учение свв. отцов, имеющее авторитет, от частных, в том числе и ошибочных, мнений, существует специальное понятие: «согласие отцов» (consensus patrum). В святоотеческом учении принимается та его часть, по которой имеется единодушное мнение всех, либо значительного большинства свв. отцов¹³¹.

Как правило, по важнейшим вопросам догматического характера разногласий у свв. отцов нет (эти разногласия имеют место в основном по второстепенным вопросам). Преп. Иоанн Дамаскин поясняет это следующим образом: «Отец не противоборствует соотцам, ибо все они соделались причастными одного Святого Духа»¹³². Поэтому каждый богослов, пытающийся обосновать истинность того или иного богословского мнения, в качестве подтверждения всегда обязан привести суждения по данному вопросу многих свв. отцов, а не одного.

При этом следует иметь в виду, что согласие отцов по тому или иному вопросу представляет собой суждение, с которым необходимо считаться, если желаешь остаться верным Преданию. Поэтому тот, кто отступает от единодушного согласия отцов, подвергает себя опасности отступить и от Церкви.

Если по основным догматическим вопросам можно говорить о совершенном согласии отцов, то по второстепенным вопросам такого согласия может и не быть. Не следует считать, что у свв. отцов можно найти однозначные ответы на любой богословский вопрос. Например, такого согласия нет по вопросу об образе и подобии Божием в человеке. В то же время по другим вопросам, например относительно творения мира Богом из ничего, такое согласие имеется.

От отцов Церкви следует отличать прочих церковных писателей, которые также стремились к сознательному выражению церковного учения, однако не были прославлены Церковью. Некоторые из них в определенные периоды жизни могли впадать в ересь или уклоняться в раскол (Тертуллиан), другие были осуждены посмертно (Ориген), третьи всегда пребывали в общении с Церковью и не подвергались осуждению (Климент Александрийский, Евсевий Кесарийский, Иоанн Грамматик Кесарийский, Леонтий Византийский, Леонтий Иерусалимский и др.). Хотя с точки зрения своего авторитета произведения этих церковных писателей не могут быть поставлены на один уровень с творениями свв. отцов, они также не лишены догматической значимости и в некоторых случаях могут рассматриваться как голос церковного Предания. Произведения этих церковных писателей образуют исторический фон, в отрыве от которого понимание святоотеческого учения оказывается затруднительным, а иногда даже невозможным.

2.4. Другие формы Священного Предания

Помимо рассмотренных выше, существуют и другие формы Священного Предания, в которых исторически воплотилось Божественное Откровение:

мученические акты и жития святых;

церковное искусство (иконопись¹³³, церковная архитектура и т. д.);

древние церковные истории (Евсевия Кесарийского, Сократа Схоластика, Евагрия Схоластика, блаж. Феодорита Киррского, Руфина Аквилейского, Кассиодора и др.);

древняя церковная практика, различного рода дисциплинарные уставы и правила, касающиеся, например, постов, порядка богослужений и т. п.

* * *

⁸⁷

Тертуллиан. О прескрипции против еретиков. 21 // Квинт Септимий Флорент Тертуллиан. Избранные сочинения. М.: Прогресс, 1994. С. 115. (Тертуллиан. О прескрипции против еретиков.) Похожие высказывания имеют место и у других авторов II столетия. Сщмч. Поликарп Смирнский (ум. 156 г.) говорит о «преданном изначала слове» (Поликарп Смирнский, сщмч. Послание к Филиппийцам. Гл. VII // Писания мужей апостольских. С. 324 362), а сщмч. Ириней Лионский (ум. 202 г.) о «предании, которое происходит от апостолов и сохраняется в церквах чрез преемства пресвитеров», о «предании апостолов», о «церковном предании от апостолов» (см.: Ириней Лионский, сщмч. Против ересей. С. 221–223. Кн. III. Гл. 1, 3; 2, 2.). Сщмч. Ириней называет Предание также «верой, которую Церковь получила от апостолов и передает своим чадам» (Там же. С. 219. Кн. III. Предисловие).

⁸⁸

Иоанн Мейендорф, протопр. Иисус Христос в восточном православном богословии. С. 11.

⁸⁹

Филарет Московский, свят. Слово 144, по освящении храма Живоначальныя Троицы в Московском Данилове монастыре // Филарет Московский, свят. Творения. Т. 4. С. 100. По словам прот. Фомы Хопко, «Священное Предание – это не только собрание множества письменных документов, это передача жизни и опыта всей Церкви, вдохновляемой и ведомой Святым Духом» (Хопко Ф., прот. Основы православия. Минск, 1991. С. 9).

⁹⁰

Макарий (Булгаков), митр. Московский и Коломенский. Введение в православное богословие. Киев, 2007. С. 344.

⁹¹

См.: Помазанский М., протопр. Православное догматическое богословие. Новосибирск; Рига, 1993. С. 11.

⁹²

Несостоятельность протестантского подхода к проблеме соотношения Предания и Писания обусловлена тем непреложным фактом, что исторически Священное Предание является более древним, чем Священное Писание (см.: Пространный катихизис. С. 13). В период формирования канона Священных Книг именно Священное Предание являлось авторизующим свидетельством о достоинстве той или иной книги. Не все книги, претендовавшие на место в каноне, были признаны богодухновенными. Поэтому, по словам прот. Алексия Князева, Священное Писание «не есть первый источник знания о Боге ни хронологически… ни логически (ибо Церковь, руководимая Духом Святым, устанавливает канон Священного Писания и утверждает его)… Священное Писание не есть ни единственный, ни самодовлеющий источник богопознания» (Князев А., прот. Что такое Священное Писание? // Альфа и Омега. 1998. № 3 (17). С. 20–21).

⁹³

Подробнее об этом см.: Лосский В. Н. Предание и предания // Лосский В. Н. Богословие и боговидение. С. 513–517. Понимание Священного Предания как только некоторой суммы информации сохраняется римо-католическим богословием и в настоящее время. В актах II Ватиканского Собора утверждается, что «Священное Предание – слово Божие, вверенное Христом Господом и Духом Святым апостолам…» (Священный Вселенский Ватиканский собор II. Догматическая конституция «О Божественном Откровении». Tipografia poliglotta Vaticana,1967. С. 7).

⁹⁴

Ириней Лионский, сщмч. Против ересей. С. 225. Кн. III. Гл. 4, 1. Согласно В. Н. Лосскому, «можно даже сказать: Церковь могла бы обойтись без Писания, но не могла бы существовать без Предания» (Лосский В. Н. Предание и предания // Лосский В. Н. Богословие и боговидение. С. 517).

⁹⁵

Поснов М. Э. К вопросу об источниках христианского вероучения и задачах его // Христианское чтение. 1906. № 11. С. 774.

⁹⁷

Там же. Свят. Филарет Московский, подчеркивая особое значение Священного Писания в жизни Церкви, называл его «упроченным видом Предания» и по этому поводу говорил следующее: «С тех пор как учение христианское заключено в священные книги, Святая Церковь, для верного и неизменного сохранения сего учения, имеет обычай и правило не только мысли сего учения на непреложном свидетельстве богодухновенного Писания утверждать, но и самые слова и выражения, для означения важнейших предметов и частей учения, заимствовать из того же чистого источника Писания» (Филарет Московский, свят. Слово 144, по освящении храма Живоначальныя Троицы в Московском Данилове монастыре // Филарет Московский, свят. Творения. Т. 4. С. 96).

⁹⁸

Лосский В. Н. Предание и предания // Лосский В. Н. Богословие и боговидение. С. 525.

⁹⁹

Послания Патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере // Догматические послания православных иерархов XVII- XIX веков о православной вере. CTCЛ, 1995. С. 147. (Далее: Послания Патриархов о православной вере.)

¹⁰⁰

Сильвестр (Малеванский), архиеп. Опыт православного догматического богословия. С историческим изложением догматов. Т. I. С. 24.

¹⁰¹

¹⁰²

Послания Патриархов о православной вере. С. 165.

¹⁰³

Лосский В. Н. Предание и предания // Лосский В. Н. Богословие и боговидение. С. 525.

¹⁰⁴

Флоровский Г., прот. Богословские отрывки // Флоровский Г., прот. Вера и культура. С. 456.

¹⁰⁵

Лосский В. Н. Спор о Софии // Лосский В. Н. Богословие и боговидение. С. 406–407.

¹⁰⁶

См.: Тертуллиан. О прескрипции против еретиков. С. 112. [Гл.] 13.

¹⁰⁷

Однако это исповедание не следует отождествлять с так называемым Апостольским символом веры, широко распространившимся на Западе. Этот символ гораздо более позднего происхождения, он представляет собой переработку крещального символа Римской Церкви III-IV вв. Современная его редакция появляется в VII в. в Южной Галлии, и на православном Востоке вплоть до Ферраро-Флорентийского Собора (XV в.) этот символ практически не был известен. См.: Denzinger H. Enchiridion Symbolorum. Freiburg in Brisgau, 1965. P. 20; Kelly L. N. D. Early Christian Creeds. London, 1960. P.413.

¹⁰⁸

Основанием для Никео-Константинопольского Символа послужили древние крещальные символы, которые, в свою очередь, восходят к изначальному апостольскому правилу веры. Никео-Константинопольский Символ обнаруживает большое сходство, например, с крещальным символом Иерусалимской Церкви, которым пользовался в своих катехизических поучениях свят. Кирилл Иерусалимский. О Никео-Константинопольском Символе веры см.: Болотов В. В. Лекции по истории древней Церкви. Т. IV. М., 1994. С.113–115; Карташев А. В. Вселенские соборы. С. 136–142.

¹¹⁰

Filioque- «и от Сына» (лат). Латинская вставка в Никео-Константинопольский Символ веры. Учение о «двойном» исхождении Святого Духа от Отца и Сына появилось в Западной Церкви в кон. IV – нач. V в. и к концу первого тысячелетия по P. X. стало на Западе общепринятым. Подробнее см.: Разд. II. Гл. 4. П. 6. Римо-католическое учение о «Филиокве» (Filioque).

¹¹¹

См.: Denzinger H. Enchiridion Symbolorum. P. 41.

¹¹⁵

Флоровский Г., прот. Восточные отцы V-VIII веков. М., 1992. С. 135.

¹¹⁶

Игнатий Богоносец, сщмч. К Смирнянам. Гл. VII // Писания мужей апостольских. С. 304 » 342.

¹¹⁷

Coelistini Epistula XXI ad episcopos Galliarum. 11. 12 // PL. T. 50. Col. 535B.

¹¹⁸

Булгаков С., прот. Православие: Очерки учения Православной Церкви. М., 1991. С.79–80.

¹¹⁹

Ипполит Римский, св. Апостольское предание // Богословские труды. Сб. 5. М., 1970. С. 283.

¹²²

Послания Патриархов о православной вере. С. 193.

¹²³

Деяния Вселенских соборов. В 4 т. Т. IV. СПб., 1996. С. 280.

¹²⁴

Хопко Ф., прот. Основы православия. С. 16.

¹²⁵

Мефодий Патарский, св. Пир десяти дев, или о девстве. Речь III. Фалия 8 // Мефодий Патарский, св. Творения. М., 1905. С. 52.

¹²⁶

Хопко Ф., прот. Основы православия. С. 17.

¹²⁷

См.: Флоровский Г., прот. Эпос Православной Церкви // ВРЗЕЭ. 1963. № 42–43. С. 137.

¹²⁸

См.: Quasten J. Patrology. Vol. Ï The Beginnings of Patristic Literature. Utrecht; Antverpen, 1975. P. 10.

¹²⁹

См.: Сидоров А. И. Курс патрологии. Возникновение церковной письменности: Учебное пособие. М., 1996. С. 15.

¹³⁰

Мейендорф И., протопр. Введение в святоотеческое богословие. Вильнюс; М., 1992. С. 9.

¹³¹

Это понятие встречается уже у св. Викентия Лиринского, использовавшего для его обозначения термин «consensio». См.: Vincentii Commonitorium secundum. 29 // PL. Т. 50. Col. 677.

¹³²

Иоанн Дамаскин, преп.Три защитительных слова против порицающих святые иконы или изображения. CTCЛ, 1993. С. 58–59. Слово 2, 18.

¹³³

Согласно В. Н. Лосскому, «иконы Христа, так же как и догматические определения, могут быть сближены со Священным Писанием и получать то же почитание, потому что иконография показывает в красках то, о чем буквами благовествуют слова… смотря на икону, мы видим в ней… некое догматическое содержание, которое и определяет ее композицию… Если разум, пронизывающий эти ощутимые образы, тот же, что и разум догматов Церкви, то оба эти «предания» – догмат и иконография – совершенно совпадают, так как каждое из них выражает присущим ему образом ту же богооткровенную реальность» (Лосский В. И. Предание и предания // Лосский В. Н. Богословие и боговидение С. 542–543).

Источник: Догматическое богословие : Учебное пособие / Протоиерей Олег Давыденков. – Москва : Изд-во ПСТГУ, 2017. – 624 с.; ISBN 978-5-7429-1128-9

Комментарии для сайта Cackle

Источник

Священное Предание

После Священного Писания вторым источником христианского вероучения является Священное Предание.

Известно, что в Священном Писании Нового Завета написано далеко не все, что делал и чему учил Иисус Христос. “Не все, Господом заповеданное и апостолами проповеданное, записано, многое без записи прямо введено в дело и составляло устройство Церкви” ¹.

Под Священным Преданием, по словам святителя Феофана Затворника, “разумеется апостольское учение, устно преподанное; или правила и законоположения, в Церкви введенные делом” ². Первобытная Церковь вначале утвердилась именно Преданием и руководилась только им; Священное же Писание как свидетельство истины и вечный хранитель веры явилось и было принято Церковью позже.

Апостолы организовали Церковь Христову на всех направлениях ее духовной жизни. Нося в себе свидетельство Духа, они сообщили все новозаветное Откровение и вверили его святой основанной ими во всей вселенной Церкви. Их учение, “изустно и письменно преданное и Церковью содержимое, и есть для нас истинное свидетельство Духа” ³.

И образ христианского ведения, и правила жизни, и освящающие таинственные священнодействия, и правила для церковных собраний, — все установлено и закреплено самими Апостолами.

Устроенная Апостолами церковно-общинная жизнь приобрела после них силу традиции, силу долженствования. “И пошли христиане так умствовать, так жить, так действовать во взаимных отношениях, так управляться, так освящаться, так Богу служить, как завели апостолы” ⁴.

Люди, обращавшиеся в христианство, перенимали правила и законоположения апостольские. “Вновь нарождающееся поколение все образовывалось по тому устроению общества христианского, какое оставили апостолы” ⁵.

У каждого Апостола было по нескольку ближайших учеников, направляющихся с ними неразлучно и усвоивших от них всю апостольскую премудрость. Эти ближайшие ученики были преемниками Апостолов в управлении Церквами и в сохранении всего, Апостолами переданного. “В церквах Палестинских, в Антиохии, в Тарсе, в Ефесе, в Смирне, в Колоссах, в Филиппах, в Солуни, в Коринфе, в Афинах, в Александрии, в Риме и во всех прочих местах, где были апостолы, после них остались пастырями их ближайшие ученики. Это — мужи апостольские” ⁶.

Пастыри и учители после Апостолов являются блюстителями апостольских преданий и учреждений. Мужи апостольские, по примеру и заповеди Апостолов, воспитали при себе таких мужей, которые бы после них могли занять их место, блюсти апостольское учение и поддерживать порядки. Благоустроение христианского общества, дошедшее до наших дней, и есть апостольское Предание, следование которому есть долг всякого, считающего себя членом этого общества.

Многое из проповеданного Апостолами устно и заведенного ими лично вошло потом в писания их преемников, пастырей Церкви, многое осталось и ими незаписанным, а “хранилось в сердцах или практике” ⁷, в порядках христианской жизни, и передавалось из рода в род.

Потом все порядки христианские — вероучительные, жизненные и освятительные — вошли в отеческие писания и закрепились в них. Мы чтим отеческие писания прежде всего потому, что в них блюдется апостольское Предание, которое узнается по их общей согласованности.

И к неписанному слову Божию, то есть всему переданному и установленному, христианину “надлежит обращать тоже преданное сердце; веровать сокрытым здесь вещаниям Духа Божия; благочестию покорствовать; узнавать и сообразовываться с тем в чувствах и делах” ⁸. “Говорящий, что опирается на свидетельство Духа, — учит преосвященный Феофан, — тогда только говорит это истинно, когда опирается на учение Господа и святых апостолов Церкви, преданное устно и письменно! Другого свидетельства Духа Церковь или верующие не знают и знать не должны” ⁹.

Церковное Предание должно быть согласовано со Священным Писанием, иначе неправильное учение может быть также принято за Предание правильное и Божественное. Но и понимание Священного Писания должно быть согласуемо с Преданием, иначе могут возникнуть неправильные мнения и ереси. Что же касается догматов веры, то и здесь христиане должны руководствоваться не только одним Священным Писанием, но церковным Преданием ¹⁰.

Творения святых Отцов

Кроме чтения Священного Писания и следования Священному Преданию святитель Феофан считает необходимым для христианина изучение творений святых Отцов. “Плодоносно — слово Божие, — учит он, — а затем — отеческие писания и жития святых. Впрочем, нужно знать, что жития лучше для начинающих, писания отеческие — для средних, Божие слово — для совершенных” ¹¹.

Писания святоотеческие имеют в основе своей Евангелие, и потому в них содержится учение о пути к спасению. Всякий, кто возревновал и возжелал исправить свое сердце, найдет в разнообразных писаниях отеческих все, в чем имеет нужду.

Чтение святоотеческих творений есть дело существенной необходимости для совершенствования в духовной жизни. Поэтому оно всегда считалось среди православных подвижников одним из важнейших подвигов, и у истинных христиан была потребность всегда иметь под рукой святоотеческие писания о духовной жизни.

Творения святых Отцов — это кладези, из которых каждый может черпать учение о духовной жизни и находить указания для шествия по пути к спасению. Епископ Феофан советует искать в отеческих книгах вразумлений на все случаи жизни, ибо “в них излагается чистая истина Божия” ¹².

Христианину следует “отверстым сердцем и умом приникать к сим источникам и пить из них небесную премудрость” ¹³, запечатлевать богооткровенные истины веры так глубоко, чтобы они составляли существо ума.

Читая святоотеческие наставления, человек должен и практически применять их в своей жизни, ибо это составляет “цель и плод чтения” ¹⁴. В духовной жизни святоотеческие творения являются руководством к познанию богооткровенных истин.

Все подвижники христианской Церкви прошли трудный путь внешнего и внутреннего делания. Многие из них в своих творениях изложили собственные мысли и духовный опыт. Учение святых Отцов святитель Феофан сравнивает с записками путешественников, посетивших многие страны. “Путешественники, — говорит он, — пишут путевые заметки о всем, что встречают достойным внимания на своем пути. Писали свои заметки и избранники Божии, в разных направлениях проследившие все тропы духовной жизни, о всем, что встречали и испытывали в сем многотрудном шествии своем, но участь тех и других заметок неодинакова” ¹⁵.

В святоотеческих творениях можно найти ответ на любой вопрос духовной жизни, но святоотеческое учение раскрывается и усваивается последователем Христа по мере и степени применения в его личной жизни. Люди, не имеющие возможности путешествовать, могут, находясь дома, составить себе понятия и представления о чужих странах посредством чтения заметок других путешественников. Наставления же святых Отцов о духовной жизни “понимать могут только шествующие путем сей жизни. Для не вступивших на него это совершенно неведомая страна. Их понятия и представления уясняются по мере шествия и углубления в страну духа. По мере умножения собственных опытов жизни духовной становятся ясными и понятными указания опытов, замеченных святыми отцами в писаниях своих” ¹⁶.

Знание творений святых Отцов необходимо при толковании слова Божия, нужно оно также и для правильного прохождения христианского подвига. “Сердце сердцу весть подает”, — говорит епископ Феофан, — те, кои давали наставления, давали от души, так как они сложились у них в сердце собственным рассуждением и опытом. Это — отзвук их сердечного настроения. Общий же дух, воодушевлявший их и все расположения их, был дух ревности о спасении себя и всякого человека. Тот же дух отражается в слове их и проникает всякое их писание” ¹⁷.

Читая святоотеческие наставления о спасении, христианин входит в настроение писавших эти наставления и в сочувствие ко всем расположениям, которые “исполняли сердце их” ¹⁸, проникли в их писания и составляют главное почти содержание их.

Для правильного усвоения святоотеческого учения необходимо соблюдать определенные правила. Вначале нужно, обратившись с усердной молитвой к Богу, возбудить в себе потребность знать то, о чем пишут святые Отцы. Творения святых Отцов святитель Феофан советует изучать постоянно и со вниманием, сохраняя при этом благоразумную умеренность. Для чтения духовных книг он советовал выбирать утренние и вечерние часы ¹⁹.

Святоотеческие наставления дают “крепость духу и сердцу” ²⁰, поэтому при изучения их надо постоянно стремиться к главной цели — запечатлению истин и возбуждению духа.

Читать нужно с той целью, чтобы освещать память о Божественных истинах и напитывать ими душу. Питается же она только тем, что будет воспринято со вниманием, пройдет в сердце и затронет его.

Чтение творений святых Отцов принадлежит к числу способов обновления и оживления молитвы. Иногда некоторые из наставлений святых Отцов производят особое впечатление на человека и вводят его в состояние созерцания; они могут служить духовной пищей на очень долгое время. “Если при чтении и размышлении какая-нибудь мысль исторгнет вас из среды тварей и перенесет пред лице Господа, — наставляет епископ Феофан, — закрывайте книгу и оставайтесь с сею мыслью хоть целый день” ²¹.

Слово Божие, творения святых Отцов при благоразумном их усвоении с опытным применением в жизни могут заменить духовного руководителя и наставника. “Для тех, которые вступили на путь к лучшему и совершеннейшему, — пишет святитель Феофан, оно (Слово Божие — а. Г.) дает нужные указания в сомнительных случаях, когда нет наличного опытного руководства и когда и это само встречает неразрешимости, не позволяющие давать окончательного решения, которые устранили бы всякое колебание в шествующем” ²².

Благоразумное чтение святоотеческих наставлений питает и растит душу христианина. Усердно изучая творения святых Отцов, последователь Христа может приобрести большую практическую и духовную мудрость, стяжать нетленное духовное сокровище. “Вот и собирайте, — наставляет преосвященный Феофан, — как пчелка, медок с цветов. Будущее даст место и случаи приложить все к делу. Запасец не помешает. Есть пословица: береги денежку про черный день. В жизни много расходов. Собирайте же, не утомляясь. Все пригодится” ²³.

Особенно полезными для христианина епископ Феофан считал творения вселенских учителей — святителей Иоанна Златоуста и Василия Великого: “Книжка Василия Великого — самая нужная для нас. Но у него и все другие премудры и высоконазидательны. Вот увидите! У него умозрение преобладает. У святого Иоанна Златоуста более сердечности и убеждения при простоте речи” ²⁴. Из творений подвижников Древней Церкви особенно ценны творения преподобных Макария Египетского и Исаака Сирина. Вначале епископ Феофан советует познакомиться с творениями святого Макария, которые хотя и составляют “море мудрости духовной” ²⁵, но представляют собой только преддверие к творениям преподобного Исаака Сирина ²⁶. Важное значение для духовного совершенствования христианина имеют наставления преподобных Отцов — авторов “Добротолюбия”, аввы Дорофея, Симеона Нового Богослова, Петра Дамаскина, Иоанна Лествичника ²⁷.

Для духовников и пастырей святитель Феофан считал очень полезными творения преподобных Варсонофия и Иоанна ²⁸.

Из святых отцов Русской Православной Церкви преосвященный Феофан особенно ценил святителя Тихона Задонского и усиленно рекомендовал его сочинения для руководства в духовной жизни ²⁹.

Полезными и необходимыми для человека, ищущего спасения, епископ Феофан считал также жития святых угодников Божиих, он советовал читать их после обеда или вечером. По словам Святителя, “жития святых воодушевительны и располагают к подражанию, но — по мере сил. Хорошо однако ж заимствовать от сего себя осуждение и смирение” ³⁰.

В житиях святых христианин не только находит примеры богоугодной жизни, но и получает богословские и церковно-исторические сведения, необходимые для духовного преуспеяния. Таковы, например, Четии Минеи, в которых содержится “вся почти церковная история” ³¹.

Поскольку вы здесь…

У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.

Сейчас ваша помощь нужна как никогда.

Источник

Свяще́нное Преда́ние (греч. άγιά παραδώσις, лат. sacra traditio)

Буквально греческое слово παραδοσις означает преемственную передачу, например, передачу по наследству, а также и сам механизм передачи от одного человека к другому, от одного поколения людей к другому.

Св. Викентий Леринский задает вопрос: «Что такое предание? – и сам же на него отвечает, – То, что тебе вверено, а не то, что тобой изобретено, – то, что ты принял, а не то, что выдумал».

Существует множество попыток дать точное определение Священному Преданию, но ни одна из них не признана исчерпывающей. Сложность задачи, по-видимому, обусловлена тем, что понятие о Священном Предании как о Слове Божьем, открывающемся Церкви, не может быть полностью формализовано. Мнение, согласно которому Предание отличается от Писания лишь тем, что передается устно, не соответствует фактам (основные догматы Церкви, принятые на Вселенских соборах, были зафиксированы письменно). В то же время очевидно, что в истории Ветхого Завета, Нового Завета и Церкви Откровение нередко передавалось именно путем живого, неписаного провозвестия. В Священном Предании заключен самый дух Откровения, его центральный вектор; в нем выражена вера Церкви; и кто принимает эту веру, тем самым принимает и Священное Предание. Однако в конкретном историческом процессе Священное Предание неминуемо обрастает традициями, не имеющими богооткровенного характера. Эти традиции Иисус Христос называет “преданием человеческим” (Мк 7,8; ср.Мф 15,6; Мк 7,3).

Соотношение Предания и Писания

В дореволюционных учебниках догматического богословия, а так же в катехизисах Священное Писание и Священное Предание обычно противопоставляются, в них говорится, что Предание и Писание это два источника вероучения, или два источника догматов.

Это связано с латинским влиянием на православное богословие, которое началось в период упадка образованности на Христианском Востоке. Это латинское схоластическое влияние в данном случае проявляется в характерной для латинской мысли тенденции кодифицировать Предание в исторических документах, памятниках, иначе говоря, рассматривать Предание почти исключительно как некую сумму информации о Боге, о духовной жизни, в то время как для восточных отцов Предание – это всегда не только знание, не столько информация, сколько именно живой опыт богопознания, опыт объемного видения богооткровенной истины, без которого подлинное знание оказывается невозможным.

Суть католического взгляда, во-первых, в том, что Писание и Предание рассматриваются как нечто взаимодополняющее, и, во-вторых, утверждается, что, и Писание, и Предание по отдельности заключают в себе не всю богооткровенную истину, а только некоторую ее часть.

Такое понимание соотношения Предания и Писания не согласуется со святоотеческим пониманием. Для сщм. Иринея Лионского (II век по Р.Х.) Священное Предание по своему содержанию не есть нечто отличное от Священного Писания, а, наоборот, Предание по содержанию тождественно Новому Завету.

И у других отцов Церкви мы можем найти утверждение, что Священное Писание само по себе содержит все потребное для благочестия, т. е. заключает в себе не часть богооткровенной истины, а всю истину в ее полноте.

Архимандрит Софроний (Сахаров) пишет: «… Предание объемлет собою всю жизнь Церкви настолько, что и самое Священное Писание является лишь одною из форм его… Священное Писание не глубже и не важнее Священного Предания, как сказано выше, одна из его форм: форма эта является ценнейшей и по удобству сохранения ее и по удобству пользования ею; но изъятое из потока Священного Предания, Писание не может быть понято, как должно, никакими научными исследованиями».

В.Н. Лосский утверждает, что Предание следует отличать от Писания, но, ни в коем случае не разделять и не противопоставлять одно другому, как это сделали протестанты и, в полемике с ними, католические богословы.

Если понимать Предание как независимый от Писания источник Откровения, которое есть лишь добавление к Писанию, нечто внешнее по отношению к нему, то в таком случае Преданию все равно сообщаются все те же свойства, которые характерны для Писания: оно оказывается “иными письменами” или “иными неписанными словами” – всем тем, что Церковь может прибавлять к Священному Писанию в горизонтальном, историческом своем плане.

Если же под Преданием подразумевать (как это часто делают) лишь устную передачу истин веры, то в таком случае лишь противопоставляются два способа передачи Откровения. Но противопоставляя написанные чернилами книги и сказанные живым голосом проповеди, все же остаешься на поверхности. И в том и в другом случае речь идет о проповеданном слове, и, в конечном счете, принципиальной разницы между устной передачей истин веры и письменной нет. В обоих случаях Предание оказывается весьма схоже с Писанием.

Окончательного различения невозможно сделать до тех пор, пока остается последний роднящий Предание и Писание элемент; элемент этот – слово. Предание не следует искать на горизонтальной линии “преданий”, которые, так же, как и Священное Писание, находят свое определение в слове. Если противопоставить Предание всему, что представляется реальностью слова, то надо сказать, что Предание – это молчание. “Тот, кто истинно обладает словом Христа, тот может слышать даже Его молчание”, – говорит святой Игнатий Антиохийский (Послание к Ефесянам, 15, 2).

В.Н. Лосский говорит, что для того, чтобы “освободить” Предание от всего, что является его проекцией в плане горизонтальном, необходимо войти в другое измерение – вертикальное.

Итак, когда говорится о соотношении Священного Писания и Священного Предания, необходимо избегать двух соблазнов: во-первых, опасности противопоставления Священного Писания и Священного Предания и, во-вторых, опасности свести Священное Предание к сумме некоторых знаний, к набору определенных памятников, в которых содержится это знание.

Определение Священного Предания

Если Писание и все то, что может быть сказано написанными или произнесенными словами, литургическими изображениями или же иными символами, если все это – различные способы выражать Истину, то Священное Предание – единственный способ воспринимать Истину, оно не есть Истина, но сообщение Духа Истины, вне Которого нельзя познать Истину. Предание есть жизнь Духа Святого в Церкви, жизнь, сообщающая каждому члену Тела Христова способность слышать, принимать, познавать Истину. Оно не есть содержание Откровения, но единственный модус его приятия.

Митрополит Московский Филарет (Дроздов) писал, что истинное и святое Предание – не только видимая и словесная передача учений, правил, постановлений, обрядов, но также и невидимое и действенное сообщение благодати и освящения [1].

«…Предание есть непрерывная последовательность не только идей, но и опыта. Оно предполагает не только интеллектуальную согласованность, но и живое общение на путях постижения истины», – утверждает протопр. Иоанн Мейендорф. По существу ту же самую мысль двумя тысячами лет ранее высказал апостол Павел: «…подражайте мне, как я Христу» (1 Кор. 4, 16).

“Под Священным Преданием понимается то непрерывное действие Духа Пятидесятницы в Церкви, которое передается из поколения в поколение через носителей этого Духа и выражает себя в вероучительных истинах, нравственных нормах, принципах духовной жизни, канонических и литургических установлениях, дисциплинарных требованиях, обрядах и т.д. в качестве необходимых средств спасения и духовного совершенствования человека” [2].

Совершенно не верно предполагать, что сформулированными догматическими положениями исчерпывается весь объем вероучения, жизненно содержимого Церковью. Следует различать вероучение, изначально полученное Церковью, и вероучение, формально определенное ею в силу исторической необходимости. Догматически сформулированное вероучение есть лишь “конспект” целостной и неделимой христианской истины, хранимой в церковном опыте… Если истина может быть только пережита, но не доказана, то определить, какое богословское суждение соответствует христианскому вероучению, а какое его искажает, при формальном подходе весьма затруднительно.

Об опасности формального понимания Предания говорит В.Н. Лосский в споре о Софии с о.Сергием Булгаковым: «Вот что понимает о. C.Булгаков под преданием Церкви: не таинственный ток ведения тайны, неиссякающий в Церкви и сообщаемый Духом Святым Ее членам, а просто «памятники церковной культуры», если можно так выразиться, мертвый сам по себе материал, т. е. не Предание, а то, что в той или иной мере создавалось Преданием, не самую реку, а те пески, хотя бы и золотые, которые она отлагает в своем течении. Если так понимать предание Церкви и все же считать при этом, что именно предание есть важнейшее догматическое основание Православия, то во что же превратится Православие? – в объект археологического исследования. Достоверность или недостоверность так понимаемого «предания» будет устанавливаться научной критикой, чтобы затем на этой почве православные богословы могли строить те или иные теологумены. Такое понимание Предания свойственно далеко не одному о. С. Булгакову. Оно глубоко укрепилось у нас, под влиянием католических и протестантских учебников, став отчасти уделом и нашего “школьного богословия”».

То есть Предание есть единственный модус восприятия Богооткровенной Истины, единственный модус выраженную в догмате или иконе истину узнавать, а также и единственный модус вновь ее выражать.

Св. Ириней Лионский так говорил о Предании:

“Многие племена варваров, верующих во Христа, имеют спасение свое, без хартии или чернил написанное в сердцах своих Духом, и тщательно сохраняют древнее предание. Принявшие эту веру без письмени суть варвары относительно нашего языка, но в отношении учения, нрава и образа жизни они по вере своей весьма мудры и угождают Богу, живя во всякой правде, чистоте и мудрости” [3].

Свт. Иоанн Златоуст вообще писал о достаточности одного только Предания, как действия Святого Духа, для спасения человека, однако при этом настаивал на необходимости использования Священного Писания при нынешнем падшем состоянии:

“По-настоящему, нам не следовало бы иметь и нужды в помощи Писаний, а надлежало бы вести жизнь столь чистую, чтобы вместо книг служила благодать Духа, и чтобы, как те исписаны чернилами, так и наши сердца были исписаны Духом. Но так как мы отвергли такую благодать, то воспользуемся уже хотя бы вторым путем. А что первый путь был лучше, это Бог показал и словом и делом. В самом деле, с Ноем, Авраамом и его потомками, равно как с Иовом и Моисеем, Бог беседовал не чрез письмена, а непосредственно, потому что находил их ум чистым. Когда же весь еврейский народ пал в самую глубину нечестия, тогда уже явились письмена, скрижали и наставления чрез них. И так было не только со святыми в Ветхом Завете, но, как известно, и в Новом. Так и апостолам Бог не дал чего-либо писанного, а обещал вместо писаний даровать благодать Духа. “Той, – сказал Он им, – воспомянет вам вся” (Ин. 14, 26). И чтобы ты знал, что такой путь (общения Бога со святыми) был гораздо лучше, послушай, что Он говорит через пророка: “Завещаю вам завет новый, дая законы Моя в мысли их, и на сердцах напишу я, и будут вси научени Богом” (Иер. 31, 31-34, Ин. 6, 45). И Павел, указывая на это превосходство, говорил, что он получил закон (написанный) не на скрижалех каменных, а на скрижалех сердца плотяных (2 Кор. 3, 3). Но так как с течением времени одни уклонились от истинного учения, другие от чистоты жизни и нравственности, то явилась опять нужда в наставлении письменном. Размыслите, какое будет безрассудство, если мы, которые должны были жить в такой чистоте, чтобы не иметь и нужды в Писании, а вместо книг предоставлять сердца Духу, если мы, утратив такое достоинство и возымев нужду в Писании, не воспользуемся, как должно, и этим вторым врачевством. Если достойно укоризны уже и то, что мы нуждаемся в Писании и не привлекаем к себе благодати Духа, то какова, подумай, будет наша вина, если мы не захотим воспользоваться и этим пособием, а будем презирать Писание, как излишнее и ненужное, и таким образом навлекать на себя еще большее наказание?” [4]

Таким образом, Священное Предание включает в себя как бы три уровня:

низший, первый уровень – это, собственно, передача знания и исторических памятников, которые связаны с этим знанием;
во-вторых, это передача опыта духовной жизни;
в-третьих, это передача благодатного освящения, жизнь Святого Духа в Церкви.

Предание и “отеческие предания”

Нельзя оставаться в Предании благодаря некоей исторической статичности, сохраняя, как “отеческое предание” все то, что в силу привычки льстит “богомольной чувствительности”. Наоборот, подменяя такого рода “преданиями” Предание живущего в Церкви Духа Святого, именно больше всего человек и рискует оказаться, в конечном счете, вне Тела Христова.

Если Церковь, установив канон Священного Писания, хранит его в Священном Предании, то эта сохранность не статичная и не косная, а динамичная и сознательная… Иначе Церковь хранила бы одни лишь мертвые тексты, свидетельство умерших и завершенных времен, а не живое и живоносное слово, которым Церковь обладает независимо от существующих, не согласных друг с другом старых рукописей или же новых “критических изданий” Библии.

Кроме того, Предание действует критически, обнаруживая прежде всего свой негативный и исключающий аспект: оно отбрасывает “негодные и бабьи басни” (1 Тим. 4, 7), благочестиво принимаемые всеми теми, чей традиционализм состоит в принятии с неограниченным доверием всего того, что втирается в жизнь Церкви и остается в ней в силу привычки.

Также важен тот факт, что Церковь отбрасывает или принимает писания, выдающие себя за апостольские предания, не ставя перед собой вопроса их обязательной исторической подлинности, но, прежде всего, рассматривая в свете Предания их содержание.

О преданиях в Церкви профессор А.И. Осипов говорит: «Предания (особенности богослужебных чинопоследований, напевов, церковной дисциплины, обрядов и обычаев, обусловленных временем, народом, культурой, местом и прочее) всегда вторичны по отношению к Священному Преданию, они могут быть и полезными (напр., исповедь перед Причащением), и вредными (напр., “концерты” во время Запричастного)».

Надо заметить, что формальный критерий преданий, выраженный святым Викентием Леринским, – quod semper, quod ubique, quod ab omnibus, – может всецело относиться только к тем из апостольских преданий, которые передавались из уст в уста в течение двух или трех столетий. Уже Священное Писание Нового Завета вне этого правила, так как оно не было ни “всегда”, ни “везде”, “ни всеми принято” до окончательного установления канона Священного Писания. И что бы ни говорили те, кто забывают первичное значение Предания и желают подменить его неким “правилом веры”, формула святого Викентия еще меньше может быть применена к церковным догматическим определениям.

К формальному выражению Предания Церковь относит:

1) символы веры древнейших поместных церквей, каковы символы:

церкви иерусалимской, записанные св. Кириллом Иерусалимским в надписаниях его огласительных слов;
церкви антиохийской, текст которого приводит в своем сочинении против Нестория Иоанн Кассиан;
церкви александрийской, помещенный Александром, епископом Александрийским, в его “Окружном послании” по поводу ереси Ария;
древний символ римской церкви, сохраненный блаженным Иеронимом, и др.

Все эти символы содержат в себе “апостольские догматы”, “апостольскую и непреложную веру церкви, которую церковь хранит по преданию от самого Господа через апостолов из поколения в поколение”. Русский перевод этих символов и исследование о них см. в издании профессора И. В. Чельцова: “Древние символы, так называемые апостольские, сохранившиеся в разных церквах от трех первых веков”, в “Христ. чтении”, 1869—1870 и отдельно.

2) “Правила апостольские”, принимаемые восточной церковью в качестве канонических в числе 85 (по определению Трулльского собора), а западной — в числе 50. Они не были написаны самими апостолами, но в них содержится несомненно практика времен апостольских; они издавна были в общем употреблении во всей церкви, хотя собраны в одно целое не ранее IV в. См. изданную Св. Синодом “Книгу правил” (исследование о них в “Христианск. чтении”, 1841) и монографию И. А. Стратилатова: “Древность и важность апостольских правил” (указаны и лучшие монографии о них в литературе западной);

3) вероопределения и правила св. соборов вселенских и тех поместных, которых авторитет признан Шестым Вселенским собором. В древних текстах они изданы на Западе, а на русском языке (параллельно с греческим текстом) — Московским обществом любителей духовного просвещения в 1876—1884 г.

4) “Исповедания веры” или “вероизложения”, сделанные отдельными отцами церкви по разным поводам. Таковы символы св. Григория Неокесарийского, Лукиана мученика, Василия Великого, Софрония Иерусалимского, так называемый символ Афанасьев, изложение православной веры Григория Паламы, патриарха Константинопольского Геннадия, Мелетия Мега, три догматических послания константинопольского патриарха Иеремии к лютеранам (1576—81) и др.

5) “Деяния” вселенских и поместных соборов [5].

6) Древние литургии, из которых многие происходят от апостолов. Русское издание их — в “Христ. чтении” и отдельно, с учеными исследованиями о них (СПб., 1874 и след.).

7) Акты мучеников, особенно древнейших (св. Игнатия, св. Поликарпа и др.), составленные непосредственными свидетелями их страданий, во время которых мученики нередко подробно излагали догматы христианского учения. Древнейшие редакции их изданы на Западе Рюинардом и др.

8) Творения св. отцов и учителей церкви, из которых иные толковали древние символы или подробно излагали церковное учение (Григория Нисского — “Слово огласительное”, Кирилла Иерусалимского — “Огласительные и тайноводственные поучения”, Дамаскина — “Богословие” и др.); особенно много сделали св. отцы для выяснения христианского учения в своих “беседах” и “словах”, произнесенных в храмах, и в отдельных “книгах”, содержащих объяснение Св. Писания Ветхого и Нового Заветов.

9) Древняя практика церкви, также отчасти воспроизведенная в письменности; она касается священных времен (посты, праздники и т. п.), священных мест, священнодействий, обрядов и т. п.

Проблема “догматического развития”

Динамизм Священного Предания не допускает никакого окостенения ни в привычных проявлениях благочестия, ни в догматических выражениях, которые обычно повторяются, механически как магические, застрахованные авторитетом Церкви рецепты Истины. Хранить “догматическое предание” – не значит быть привязанным к формулам доктрины

“Обновлять” – не значит заменять старые выражения новыми, более понятными и богословски лучше разработанными. Будь это так, необходимо было бы признать, что ученое христианство профессоров богословия представляет собой значительный прогресс в сравнении с “примитивной” верой учеников апостольских.

Поэтому можно говорить о догматическом развитии только в смысле чрезвычайно точном: формулируя новый догмат, Церковь отправляется от догматов, уже существующих. Церковь расширяет правила веры, опираясь в новых своих определениях на догматы, всеми принятые.

Кроме того, следует заметить, что догматы, принадлежа Преданию, отнюдь не становятся его “частями”, они есть лишь некое внешнее средство, дающее возможность участвовать в Предании Церкви, некий свидетель Предания, его внешняя грань.

И если канон Священного Писания образует законченный корпус, исключающий всякую возможность какого бы то ни было последующего роста, то “догматическое предание”, сохраняя свою неизменность “правил веры”, из которого ничто не может быть изъято, может расширяться и по мере необходимости включать новые, сформулированные Церковью выражения Богооткровенной Истины.

Использованные материалы

Свт.Василий Великий. О Предании Церковном.

http://azbyka.ru/otechnik/?Vasilij_Velikij/o_predanii_tserkovnom

Свмч. Иларион (Троицкий). Священное Писание и Церковь.

http://www.pravoslavie.ru/sretmon/illarion/pisaniecerkov.htm

Лосский В.Н. Предание и предания.

http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/bogoslov/Article/Loss_Pred.php

Давыденков Олег, иерей. Священное Предание // Догматическое богословие. Ч.I.
“Библиологический словарь” священника Александра Меня.

http://slovari.yandex.ru/~книги/Библиологический словарь/Пре…ие/

А.А. Зайцев. Вероучение в Православной Церкви
А.И. Осипов. Лекции
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.

http://www.cultinfo.ru/fulltext/1/001/007/082/82679.htm

[1] Цит. по: Флоровский Георгия, прот. “Пути русского богословия”. Париж, 1939, с. 178.

[2] Из лекций проф.А.И. Осипова.

[3] Св. Ириней Лионский. Сочинения. Против ересей. III, 4, 2.

[4] Творения. На Мф. беседа I. 1 . Изд. СПб. Духовной Академии. Т. 7, стр. 5-6.

[5] русское издание — Казань, 1859—77

Источник

Что такое Священное Апостольское Предание? Что или Кто является источником Св. Предания? Откуда Православная Церковь черпает свое догматическое учение? Как отличить истинное Предание от ложного? На эти и другие вопросы мы постараемся ответить в данной статье.

Источником
догматического учения Православной Кафолической (Вселенской) Церкви является Священное Апостольское Предание, в которое, как составляющая часть, входит Священное Писание – именуемое Преданием записанным, в то время как под Священным Преданием традиционно понимается то, что Апостолы устно передавали основанным ими Церквям.

Источник Св. Писания и Св. Предания — непосредственное Божественное Откровение. Иными словами, сам Бог открывает своей Церкви важнейшие вероучительные и нравственные истины, необходимые для спасения.

Только откровение Самого Бога о Себе может дать догматам твердую и непоколебимую опору и возвести их на степень несомненной достоверности. Один Бог знает Самого Себя (Мф. 11:27), Он один и может открыть и действительно открывает Себя в Слове, которое сообщает нашим сведениям о Нем значение несомненных и непререкаемых истин, – пишет киевский святитель Сильвестр Малеванский (1828 – 1908 гг.) в своем учебнике по догматическому богословию[1].

Истины веры христианской, принесенны на землю Сыном Божиим, и проповеданы миру Его апостолами. И слово пророков, как просвещаемых Духом Святым, было откровением Божиим, но оно было только преддверием и приуготовлением
к тому, что в полном свете открыл в слове Сам Сын Божий, сый в лоне Отчи (Ин. 1: 18) и что возвестили после апостолы, учившие по действию Св. Духа не чему либо иному, а тому, чему Он Сам учил (1Иоан. I, 1–5). Если же все учение Его есть учение от Бога (Ин. 7:17) и, как учение божественное, безусловно, истинно (Ин. 14:6; 1:9; 8:12), и непреложно (Мф. 5: 18; 2Кор. 1:19-20); то таковы, конечно, по своему характеру и в частности, преподанные Им истины веры, имеющей спасать людей (Ин. 3:36; Мк. 16:16; Гал. 1:8).

Истина веры, следовательно, только та может быть признана несомненной и непререкаемой истиной или догматом, которая была преподана Самим Иисусом Христом и проповедана Его апостолами; то же, что своим происхождением не восходит ко Христу, не есть догмат.

Святитель Василий Великий говоря об источнике догматов, пишет: «из догматов и проповедей, сохраненных в Церкви, иные имеем в учении, изложенном в Писании, а другие, дошедшие до нас от Апостольского Предания, прияли мы в тайне, и те и другие имеют одинаковую силу для благочестия[2]» . В Священном Писании, следовательно, и в Апостольском Предании нужно искать догматы веры; здесь только они возможны и чего здесь нет, то не может быть догматом[3].

Святитель Василий, епископ Кесарии Каппадокийской

Греческое слово παράδοσις [пара́досис], которое обыкновенно переводят как «предание», означает, – «то, что передано, традиция, доктрина, учение» и «teaching… transmitted as a recived doctrine» — «учение… передаваемое как воспринятая из прошлого доктрина». Ничего общего с русским словом «предание» — «легенда, рассказ» это не имеет. Речь идет о традиции вероучения, а не о передаваемых из поколения в поколение историях, даже не о житиях святых или рассказах о чудесах. Основное значение слова «предание», его смысл как богословского термина, по мнению греческих Отцов, — догматические и этические доктрины, переданные от апостолов. Слово «предание» иногда применялось к лжеучениям еретиков, но крайне редко. Чаще в языке Отцов оно используется специально как антоним еретическим учениям.

Поэтому анафема VII Вселенского Собора — Εἴ τις πᾶσαν παράδοσιν ἐκκλησιαστικὴν ἔγγραφον ἢ ἄγραφον ἀθετεῖ, ἀνάθεμα ἔστω («Если кто отвергает всякое предание церковное, писаное или неписаное, да будет анафема») — отлучает только тех, кто не верует церковному вероучению и учению о нравственности, которые в Церкви по определению неизменны, не растут и не уменьшаются со дня Пятидесятницы. Не следует считать, что предания (в смысле легенды, истории, рассказы о чудесах) так же непогрешимы и ограждены <угрозой> отлучения. Им ограждены только положения православного вероучения[4].

«Древнейшим и первоначальным способом распространения Божественного Откровения является Священное Предание. От Адама до Моисея не было священных книг. Сам Господь наш Иисус Христос Свое Божественное учение и установления передал ученикам Своим словом и примером, а не книгой. Тем же способом сначала и апостолы распространяли веру и утверждали Церковь Христову», — говорится в Пространном катехизисе святителя Филарета. Поскольку Священное Предание по своему содержанию полностью соответствует содержанию апостольской проповеди, и, следовательно, представляет собой богооткровенное учение, то оно называется также Апостольским.

Также Пространный Христианский Катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви[5] учит:

17. Что мы называем Священным Преданием?

Под Священным Преданием понимается то, что словом и примером истинно верующие и чтущие Бога люди передают друг другу и предки передают своим потомкам: учение веры, закон Божий, Таинства и священные обряды.

(Прим. – Под «учением веры», следует понимать в том числе и догматическое учение Церкви.)

18. Где хранится Священное Предание?

Все истинно верующие, соединенные Священным Преданием, по устроению Божию преемственно и в единстве, составляют Церковь, которая и есть хранительница Священного Предания, или по изречению апостола Павла, «Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины» (1Тим. 3:15).

Святитель Ириней Лионский пишет: «Не следует у других искать истину, которую легко получить в Церкви. В неё, как в богатую сокровищницу, апостолы в полноте положили всё, что принадлежит истине. Каждый желающий может пить из неё воду жизни, она есть дверь жизни» (Против ересей, кн. 3, гл. 4).

19. Что мы называем Священным Писанием?

Священным Писанием называются книги, написанные Святым Духом через освящённых от Бога людей, называемых пророками и апостолами. Обычно эти книги называют Библией. (Прим. – Здесь катехизис кратко учит о том, что следует понимать под богодохновенностью или богооткровенностью Св. Писания. Понятие это, также следует отнести и к Св. Апостольскому Преданию)

22. Для чего дано Священное Писание?

Священное Писание дано для того, чтобы откровение Божие сохранилось более точно и неизменно. В Священном Писании мы читаем слова пророков и апостолов точно так, как если бы мы сами с ними жили и их слышали, несмотря на то, что священные книги написаны за несколько веков или тысячелетий до нашего времени.

23. Следует ли придерживаться Священного Предания, если есть Священное Писание?

Мы должны соблюдать Священное Предание, согласное с Божественным откровением и Священным Писанием, как учит этому само Священное Писание. Апостол Павел пишет: «Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим» (2Фес 2:15).

24. Как в наше время пользоваться Священным Преданием?

Священное Предание нужно и в наши дни для руководства к правильному пониманию Священного Писания, для правильного совершения Таинств и для соблюдения священных обрядов в чистоте первоначального их установления.

Апостолы Христовы передали божественные догматы письменно (Священное Писание) и устно (Священное Предание). Устный способ не уменьшает авторитета и обязательности учения, переданного так. «Нужно держаться и предания, ибо не все может быть заимствовано из Божественного Писания. По сему святые апостолы одно предали в писаниях, а другое в преданиях» (свт. Епифаний Кипрский. Об Апостоликах). Не все положения православной веры представлены в Библии в широко развернутом виде (например, учение о молитве за умерших или приснодевстве Богоматери, более того – сам состав книг Священного Писания утверждался на основе Предания), тем не менее, они очень важны, и получают свой авторитет и утверждение от Священного Предания, происходящего от Господа Иисуса Христа и апостолов. Последующие Вселенские и Поместные Соборы только объясняли более пространно то, что передано от начала.

По словам епископа Иоанна (Соколова), «Священное Предание имеет ту особенную важность, что в своем непрерывном преемстве, сохраняя неизменные основания веры и всего церковного управления, оно способствует сохранению единства Православной Кафолической Церкви. Его непрерывность, и неизменность делает то, что Православная Церковь во все времена и во всех местах сохраняет то же чистое исповедание веры, те же правильные священнодействия, те же основные законы своего благоустройства, то же священноначалие, какие получила в самом начале своего устроения на земле[6]».

*******

В святоотеческой и богословской литературе под Священным Преданием или Преданием Церкви, не всегда подразумевается одно и тоже. Рассмотрим пять условных вариантов краткого определения Священного Предания:

1) (в узком значении) это та часть апостольской проповеди, спасительных знаний, переданных Церкви, которые не зафиксированы в текстах канонических Книг Нового Завета;

2) (в более широком значении) вся апостольская проповедь, весь спасительный апостольский опыт вообще, переданные Церкви, в том числе и записанное в Св. Писании;

3) способ сохранения и распространения Божественного Откровения данного Церкви, Церковью же раскрываемое и точно изъясняемое;

4) (в самом широком значении) совокупность всех спасительных знаний, всего спасительного опыта Церкви;

5) (ошибочное!) вся совокупность теоретически полезной и спасительной информации, накопленной во всех православных источниках.

Определение Предания Церкви в пункте 3, на наш взгляд, наиболее точно отражает понятие и суть Священного Предания.

Пункт 2 также можно назвать верным. Пункт 1 является допустимым для определения Предания, однако неполным.

Пункт 4, хоть и является формально верным, однако под таким определением можно понимать не только боговдохновенное учение пророков и апостолов, не только апостольское учение, которое было раскрываемо на протяжении истории святыми отцами и Соборами, их нравственные, догматические и дисциплинарные постановления для частных Церквей и всех христиан, но и всю совокупность накопленных за два тысячелетия полезных знаний духовных, нравственных, исторических, всю святоотеческую и экзегетическую литературу, труды христиан не прославленных в лике святых, некоторые труды и верные богословские мысли христиан-еретиков осужденных Церковью (например Тертуллиана или Оригена), жития святых, богослужебные тексты… Все перечисленное может отражать и раскрывать Священное Предание, а может, напротив, не иметь никакого отношения к апостольскому учению, хотя и быть полезным и назидательным для христиан. Такое широкое определение Предания не может иметь общеобязательности для принятия его всеми верующими, т.е. не иметь непреложной истинности, приличествующей богооткровенному учению Апостольского Предания.

Пункт 5
никак нельзя отнести к верному пониманию Священного Предания, так как помимо действительного Предания Церкви, а также Соборов, святоотеческих и богословских трудов, которые верно его разъясняют, в христианских источниках может быть много ошибочного, искаженного, написанного непонятно кем и непонятно с какими намерениями, например: подложные, искаженные святоотеческие тексты и жития святых, также и «предания» выдаваемые за исторические факт церковной истории, ложные чудеса и пророчества.

Таким образом важно различать Священное Предание (с большой буквы!) – пункты 1, 2 и главное 3, от предания (с маленькой!) – пункт 4, понимаемого, как вообще вся совокупность накопленной полезной и спасительной информации в православной литературе.

От Священного Предания следует отличать предания человеческие (см. Мф.15:1-20; Мк.7:1-23). Тем более нельзя предпочитать последние первому. Отвергающий всякое Предание церковное, писаное или неписаное, а также «соборы святых Отец и их предания, Божественному Откровению согласная, и Православно-Кафолическою Церковью благочестно хранимая[7]», подлежит отлучению от Церкви.

Как определить является ли Предание апостольским?

Истинно-апостольским признается то Предание, которое не противоречит и согласуется со Священным Писанием и другими несомненными апостольскими Преданиями, и, кроме того, восходит исторически к временам апостольским и существовало в Церквях, основанных апостолами. Если не сохранилось древнейших источников, которые могли бы засвидетельствовать апостольское происхождение какого-либо Предания, то достаточным основанием для признания считается свидетельство отцов и учителей Церкви III, IV, V веков, если все или многие из них считали некое Предание апостольским; в особенности же то, чего держится вся Кафолическая Церковь.

Предание представляет собой непрерывную последовательность не только идей, но и опыта духовной жизни. Господь Иисус Христос не только передал апостолам Свое учение, не только показал им пример Своей жизни и сообщил опыт жизни в Боге. Он также повелел им принять благодать Святого Духа (Деян.1:8). В силу этого, важным аспектом Предания является также невидимое и действенное сообщение благодати, которая единственно открывает путь к разумению Божественной истины.

Нагорная проповедь. Карл Генрих Блох. Дата создания: 1865-1879 гг.

В Предании различается три уровня передаваемого:

а) передача божественного учения и тех исторических памятников, в которых оно заключено;

б) передача опыта духовной жизни, сообщаемого личным примером, в соответствии с богооткровенным учением;

в) передача благодатного освящения, преимущественно через церковные таинства.

Святитель Филарет Московский писал, что истинное и святое Предание – это не только видимая и словесная передача учений, правил, постановлений, обрядов, но также и невидимое и действенное сообщение благодати и освящения, это передача жизни и опыта всей Церкви, вдохновляемой и ведомой Святым Духом[8].

По материалам: https://azbyka.ru/predanie-svyashhennoe

[1]Свт. Сильвестр (Малеванский). Опыт православного догматического богословия. Том I. § 4.

[2]De Spirit. sanct. сар. 27. in Patr. сurs. compl. Т. XXII. соl. 188 et 189.

[3]Там же. (Свт. Сильвестр) Том I. § 5. б) Богооткровенность.

[4] Петр Пашков. Старший научный редактор Церковно-научного центра «Православная энциклопедия», переводчик. Преподаватель ПСТГУ (Истфак, богословский факультет).

[5] Официальный вероучительный документ РПЦ. Составитель свят. Филарет Московский.

[6]
Еп. Иоанн Соколов. Опыт курса церковного законоведения.

[7] 10‑й анафематизм Недели Православия.

[8] Цит. по: Флоровский Георгия, прот. “Пути русского богословия”. Париж, 1939, с. 178.

Источник

Православные христиане называют Священное Предание – вторым источником Божественного Откровения наряду с Библией (Священным Писанием). Расскажем коротко, что это такое.

Одна истина

В любой хорошей семье есть семейное предание, – когда люди из поколения в поколение с любовью передают рассказы о чём-то важном из жизни своего предка и благодаря этому память о нём сохраняется даже у тех потомков, которые никогда его лично не видели. Например, рассказы участника Великой отечественной войны.

Церковь тоже в определённом смысле большая семья, потому что объединяет тех, кто через Христа был усыновлён Богу и стал сыном или дочерью Отца Небесного. Неслучайно поэтому в Церкви люди обращаются друг к другу со словом “брат” или “сестра”.

И в Церкви также существует передаваемое из поколения в поколение Священное Предание, восходящее к апостолам. Святые апостолы общались с Самим воплощённым Богом Иисусом Христом, и от Него узнали истину непосредственно. Эту истину они передавали другим людям, в которых была любовь к истине. Что-то апостолы записали, и это стало Священным Писанием, но что-то передавали не записывая, а устно, либо самим примером своей жизни, – как раз это и сохраняется в церковном Священном Предании.

И об этом говорит в Библии апостол Павел: “итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим” (2Фес 2.15); “хвалю вас, братия, что вы всё моё помните и держитесь предания так, как я передал вам. Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал” (1Кор 11.2;23).

В Священном Писании апостол Иоанн пишет: “многое имею писать вам, но не хочу на бумаге чернилами; а надеюсь придти к вам и говорить устами к устам, чтобы радость ваша была полна” (2Ин. 12).

И вот у православных христиан эта радость полна, потому что в церковном Предании мы слышим живой и вечный голос апостолов, устами к устам. Православная Церковь сохраняет истинное предание, которое прямо, как сын от отца, приняла от святых апостолов.

Для примера можно привести слова древнего православного святого – Иринея, епископа Лионского. Он писал уже в конце II века после Рождества Христова, но в юности был учеником святого Поликарпа Смирнского, который лично знал апостола Иоанна и других учеников и свидетелей жизни Иисуса Христа. Вот как об этом пишет святой Ириней:

“Тогдашнее я помню твёрже, чем недавнее; ибо что мы узнали в детстве, то укрепляется вместе с душой и укореняется в ней. Так, я мог бы описать даже место, где сидел и разговаривал блаженный Поликарп; могу изобразить его походку, образ его жизни и внешний вид, его беседы к народу, как он рассказывал о своём обращении с апостолом Иоанном и с прочими самовидцами Господа, как он припоминал слова их и пересказывал, что слышал от них о Господе, Его чудесах и учении. Так как он слышал всё от самовидцев жизни Слова, то он рассказывал согласно с Писанием. По Божией милости ко мне, я и тогда ещё внимательно слушал Поликарпа и записывал слова его не на бумаге, но в моём сердце, – и по милости Божией всегда сохраняю их в свежей памяти”.

Вот почему, читая книги, написанные святыми отцами, мы видим в них изложение той же истины, которая была изложена апостолами в Новом Завете. Таким образом Священное Предание помогает правильно понимать Священное Писание, отличая истину от лжи.

Фото автора (иерея Георгия Максимова)

Одна жизнь

Даже семейное предание включает не только рассказы, но и определённый образ действий, основанный на жизненных примерах. Давно известно, что дела учат лучше, чем слова, и что любые слова получают силу лишь если не расходятся, а подкрепляются жизнью того, кто говорит. Нередко можно видеть, что дети в своей жизни поступают так же, как на их глазах в этой ситуации поступали родители. Итак, семейное предание – это не только передача определённой информации, но и передача определённого образа жизни и действий, которая воспринимается лишь при личном общении и совместной жизни.

Точно так же и Священное Предание Православной Церкви – это не только передача слов и мыслей, но и передача святого образа жизни, угодного Богу и согласного с истиной. Первые святые Православной Церкви, как, например, святой Поликарп, были учениками самих апостолов и восприняли это от них, а последующие святые отцы, как, например, святой Ириней, были их учениками.

Вот почему, изучая описание жизни святых отцов, мы видим в них те же подвиги и выражение той же любви к Богу и людям, какие видно в жизни апостолов.

Один дух

Всякий знает, что когда обычное человеческое предание пересказывается в семье, то с течением времени нередко что-то забывается, а что-то наоборот, придумывается новое, чего не было на самом деле. И если кто-то из старшего поколения, услышав, как молодой член семьи неправильно пересказывает историю из семейного предания, может его поправить, то когда умирают последние очевидцы, такой возможности уже не остаётся и с течением времени семейное предание, передаваемое из уст в уста, постепенно теряет какую-то часть истины.

Но Священное Предание как раз и отличается от всех человеческих преданий именно тем, что никогда не теряет ни одной части истины, полученной вначале, потому что в Православной Церкви всегда существует Тот, Кто знает, как всё было и как есть на самом деле – Бог Святой Дух.

Во время Прощальной беседы Господь Иисус Христос сказал Своим апостолам: “Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины… Он с вами пребывает и в вас будет… Утешитель, Дух Святой, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам… Он будет свидетельствовать о Мне” (Ин. 14:16-17, 26; 15:26).

И Он исполнил это обещание, и Дух Святой сошёл на апостолов, и с тех пор все две тысячи лет пребывал в Православной Церкви, и пребывает в ней доныне. Древние пророки, а позднее апостолы могли изрекать слова истины потому что общались с Богом и Дух Святой вразумлял их. Однако после апостолов это вовсе не прервалось и не исчезло, ибо апостолы как раз и трудились ради того, чтобы приобщить к этой возможности других людей. Поэтому совсем неудивительно, что преемники апостолов – святые отцы, – также общались с Богом и были вразумляемы Тем же Самым Святым Духом, что и апостолы. И поэтому, как свидетельствует святой Иоанн Дамаскин, один “отец не противоборствует [другим] отцам, потому что все они были общниками одного Святого Духа”.

Итак, Священное Предание – это не только передача определённой информации об истине и примера жизни по истине, но и передача общения с Духом Святым, Который всегда готов напомнить об истине и восполнить всё, что человеку недостаёт.

Священное Предание это вечная, не стареющая память Церкви. Святой Дух, всегда действующий через верно служащих Богу отцов и учителей Церкви, предохраняет ее от всякого заблуждения. Оно имеет не меньшую силу, чем Священное Писание, потому что источник того и другого есть один и тот же Святой Дух. Поэтому живя и учась в Православной Церкви, в которой преемственно продолжается устная апостольская проповедь, человек может изучать истину христианской веры и стать святым.

В чем выражается Священное Предание видимым образом?

Итак, Священное Предание – это полученная от Бога истина, передаваемая из уст в уста от апостолов через святых отцов вплоть до нашего времени, сохраняющаяся живущим в Церкви Духом Святым.

В чём конкретно можно узнать выражение этого Предания? Прежде всего авторитетнейшими выразителями его для православных христиан являются постановления Вселенских и Поместных соборов Церкви, а также писания святых отцов, их жития и древние общепризнанные богослужебные тексты.

Как точно определить Священное Предание в тех или иных конкретных случаях? Обращаясь к упомянутым источникам и держа при этом в уме принцип, выраженный святым Викентием Лиринским: “то, во что верили все, всегда и всюду в Православной Церкви”.

Отношение к Священному Преданию

Святой Ириней Лионский пишет: “В Церковь, как в богатую сокровищницу, апостолы в полноте положили все, что принадлежит истине, так что каждый желающий может принимать от нее питие жизни”.

Православие не имеет нужды искать истину – оно ею обладает, ибо Церковь уже содержит всю полноту Истины, преподанную нам Господом Иисусом Христом, и Духом Святым через апостолов и учеников их – святых отцов.

Обращаясь к свидетельству, которое они явили словом и жизнью, мы постигаем истину и вступаем на тот путь Христов, по которому святые отцы прошли вслед за апостолами. А путь этот ведёт к соединению с Богом, к бессмертию и блаженной жизни, свободной от всех страданий и всякого зла.

Поэтому, как свидетельствовал святой Викентий Лиринский, “наш долг – не религию вести, куда захотели бы, но следовать, куда она поведет, и христианскому достоинству свойственно не свое передавать потомкам, но хранить принятое от предков”.

Фото автора (иерея Георгия Максимова)

Святые отцы были не просто древними интеллектуалами, а носителями духовного опыта, святости, из которой питалось их богословствование. Все святые пребывали в Боге, и поэтому имели одну веру, как Дар Божий, как священное сокровище и вместе с тем норму, идеал, путь.

Добровольное, благоговейное и послушное следование святым отцам, просвещённым Духом Святым, избавляет нас от рабства лжи, и даёт подлинную духовную свободу в Истине, по слову Господа: “познаете истину, и истина сделает вас свободными” (Ин 8:32).

О пренебрегающих Священным Преданием

К сожалению, не все люди оказываются готовы так поступить. Ведь для этого нужно смириться, то есть, преодолеть свою греховную гордыню и самолюбие.

Современная западная культура, основанная на самолюбии, нередко учит человека считать себя мерилом всего, на всё смотреть свысока и мерять узкими рамками своего рассудка, своих представлений и вкусов. Но такой подход служит плохую службу тем, кто его воспринимает – ведь с таким подходом невозможно стать лучше, совершеннее, добрее, и даже попросту умнее. Невозможно расширить рамки своего рассудка, если не признать, что существует нечто большее, лучшее, и совершеннейшее, чем мы сами. Необходимо смирить своё “я” и признать, что для того, чтобы стать лучше, мы должны не это истинное, святое и совершенное оценивать по себе, а, наоборот, себя оценивать в соответствии с ним, и не только оценивать, но и менять.

Так что всякому христианину надлежит подчинить свой ум Церкви, ставить себя не выше и не вровень, а ниже святых отцов, верить им больше, чем самому себе – такой человек никогда не собьётся с пути, ведущему к вечной победе.

Поэтому, когда православный христианин открывает духовную книгу, он молится Господу, чтобы Он благословил это чтение и дал уразуметь то, что полезно, и при самом чтении старается быть расположенным с открытостью и доверием.

Вот что пишет святой Феофан Затворник: “Вера искренняя – отрицание своего ума. Надо ум оголить и как чистую доску представить вере, чтобы она начертала себя на нем как есть, без всякой примеси сторонних речений и положений. Когда в уме остаются свои положения, тогда, по написании на нем положений веры, окажется в нем смесь положений: сознание будет путаться, встречая противоречие между действиями веры и мудрствования ума. Таковы все, со своими мудрованиями вступающие в область веры… Они путаются в вере, и ничего из них не выходит, кроме вреда”.

Те, кто не хочет смиряться, нередко желают внести в веру Церкви что-то новое, чего она не получала от Господа, чего не было в ней изначально, внести свои идеи, представления и взгляды.

Но Церковь имеет совершенство и полноту истины. А раз так, то любая “новая” для неё идея является по сути отступлением от этого совершенства и привнесением ущерба в эту полноту. Разумеется, Церковь Христова не может и не должна воспринимать такие “новшества” и следовать за грешными самолюбивыми людьми, потому что она следует за Христом, и ничто не собьёт её с этого пути. Но для самих подобных людей их образ действий приносит огромный вред.

Ведь человек, который тому, что сказано в Писании и у святых отцов, предпочитает собственные размышления, тем самым помещает себя вне живой духовной традиции, которая идёт от Писания через святых отцов. Такой человек пытается подогнать Евангелие и Предание под себя вместо того, чтобы себя изменить в соответствии с Евангелием и Священным Преданием. Он хочет не учиться от Церкви, а учить Церковь. Такой человек из света истины отходит в сумрачное болото человеческих точек зрения, так что и само Священное Писание и Предание желает сделать своего рода вешалкой для развешивания собственных мыслей. Такого рода страсть к собственной “новизне” означает отвращение к древней и непреложной Истине, желание привнести ложь в открытую Богом истину.

Именно таким людям напоминает святой Викентий Лиринский: “Что такое предание? То, что тебе вверено, а не то, что тобой изобретено, то что ты принял, а не то, что ты выдумал… дело, до тебя дошедшее, а не тобою открытое, в отношении к которому ты должен быть не изобретателем, но стражем, не учредителем, но последователем, не вождем, но ведомым”.

Именно про таких людей говорит святой Августин: “Кто отступает от единодушного согласия отцов, тот отступает от всей Церкви”.

Именно такие люди, желающие собственные мысли смешать с истиной и таким образом свои идеи выдать за христианство, в разные времена уходили из Православной Церкви, создавая свои общества, которые исповедовали их заблуждения.

Напротив, православные христиане, с доверием воспринявшие Священное Предание, утверждались в истине и богопознании.

Источник

Глава 1. Священное Предание в православном вероучении

1.1. Понятие о Священном Предании

1.2. Соотношение Священного Писания и Священного Предания: Священное Писание как форма Священного Предания

1.3. Современное православное богословие о Священном Предании

Глава 2. Формы Предания

2.1. Правило веры

2.1.1. Символы веры и исповедания веры

2.1.2. Соборные вероопределения

2.1.3. Символические книги

2.2. Литургическое предание

2.3. Творения свв. отцов и учителей Церкви

2.3.1. Святость жизни

2.3.2. Здравость, или истинность, учения

2.3.3. Свидетельство Церкви

2.4. Другие формы Священного Предания

Соотношение Предания и Писания

Определение Священного Предания

Предание и “отеческие предания”

Проблема “догматического развития”

Использованные материалы

***

Вам также может понравиться

Телефон самсунг как найти проводник

Как найти мотивацию к учебе у подростка

Сталкер закоулки правды выхлоп антитеррор не стреляет как исправить

Добавить комментарий Отменить ответ

*******