Жизнь ушла из белорусской деревни Хатынь 22 марта 1943. Ее место заняли память и боль. Но несмотря на то, что судьба Хатыни стала символом нацистских преступлений на территории СССР, вошла в школьные учебники, нам до сих пор известно о кошмарной трагедии не все.
О чем предпочитали «не звонить во все колокола» в прошлые времена?
Реконструкция событий
«На сегодняшний день события полностью изучены, – пишет белорусский историк С.Кулинок, – в наших фондах имеются сотни документов: свидетельства выживших и тех, кто их спасал, карательские приказы и отчеты. Шесть сборников опубликовано».
Факты таковы. В тот день два грузовика карателей, плюс «легковушка» офицерского немецкого сопровождения выехали в тот регион. По дороге попали в партизанскую засаду, потеряли убитыми троих, в том числе германского офицера, бывшего олимпийского чемпиона-легкоатлета, гордость нации. Погоня привела карателей в Хатынь.
Все жители деревни были сожжены в колхозном сарае. Вырвавшихся из огня расстреляли. Спастись удалось пятерым. Две девушки сумели скрыться в лесу, двоих обгоревших детей позже подобрали на пепелище люди соседней деревни. Единственный взрослый – кузнец Каминский – пришел в себя после ухода карателей и даже успел застать в живых своего смертельно раненого сына, мальчик Адам умер у него на руках. Эти двое позже станут прообразом страшного хатынского памятника – скорбного мужчины, держащего на руках безжизненное детское тело.
Хатынь – далеко не единственная сожженная вместе с жителями деревня Беларуси. 433 таких после войны были восстановлены. 186 исчезли с лица земли навсегда.
Дружба народов превыше всего
У советских идеологических работников, оправданно считавших межнациональную рознь и ненависть злом, тупиковой ветвью развития общества, после войны и так было проблем по горло. Часть Германии вошла в соцлагерь и нужно было срочно «отучить» советских людей ненавидеть всех немцев скопом.
Вопрос национальностей «карателей», которые в основном и были повинны в страданиях и гибели мирного населения, строго замалчивался. Даже не все белорусские дети, родившиеся после войны, знали о том, что их родственников жгли, вешали, расстреливали не германцы из частей СС, а славяне: украинцы, литовцы, поляки, русские, этнические белорусы. Об этом шепотом рассказывали внукам только «несознательные» бабушки.
В такой позиции был определенный смысл – детей ограждали от разъедающей душу ненависти. Ведь упырями и выродками была только малая часть представителей родственных друг другу народов. И важно было не допустить формирования враждебного отношения к целым соседним этносам. Но была в этой позиции и «побочка» – сокрытая неприглядная и горькая правда, забытый исторический урок.
«Украинский след» в Хатыни
Шуцманшафтбатальон № 118 – название подразделения гитлеровцев, повинного в зверском уничтожении деревни. Разумеется, не все карательные батальоны, орудовавшие в Белоруссии, были украинскими. Но именно 118 – был бесспорно! Он формировался на основе Буковинского куреня ОУН и укомплектовывался советскими военнопленными, из которых подавляющее большинство тоже было этническими украинцами. На этой основе их и подбирали – агитируя за «единство национального освободительного движения».
Один из арестованных после войны карателей Остап Кнапп называл следующие имена и факты:
«Лукович, переводчик, поджег облитый бензином сарай, факелом. Мы приготовились стрелять. Люди внутри кричали, от этих криков становилось жутко. Когда двери под напором изнутри рухнули, мы начали стрелять в тех, кто побежал. Лично видел, как стреляли зам командира первой роты Мелешко, начштаба Васюра, бойцы Пасечник, Лакуста, Катрюк, Панкив, Кмит. Лукович тоже стрелял».
В эпоху героизации бандеровцев представители Украины стараются отделить ОУН от карательных батальонов. Идут на прямую ложь, утверждая, вопреки документам, что на момент сожжения Хатыни 118 батальона вообще не было в Белоруссии. Настаивают на том, что часть карателей были советскими военнопленными, следовательно не могли иметь отношения к ОУН. Формально может быть… Но именно согласие с идеями ОУН побудило этих людей примкнуть к карателям.
Наказание и раскаяние. Было или нет?
Карателей, схваченных сразу после войны, расстреливали после доказательства причастности к сожжению деревень. Охота за остальными шла вплоть до начала XXI века. Степана Сахно, выдававшего себя за фронтовика, поймали в Куйбышеве только в начале 1970-х гг. Через него удалось выйти на некоторых других. Кто-то «сидел свое» за коллаборационизм, но успешно скрывал причастность к карательным операциям.
Некоторые со временем, похоже осознали, ЧТО они делали, и сами были в ужасе… Когда пришли за Григорием Лакустой, тот выдохнул: «Я так долго ждал вас…» Жена его на допросе говорила, что много лет ее муж, увидев на телеэкране картины нацистских зверств, белел лицом и на несколько часов уходил из дома. Арестованный уже в 80-х Григорий Васюра эмоционально проклинал своих подельников, подспудно обеляя себя:
«Это была шайка бандитов. Мышак рвался на операции, чтобы позверствовать. Лукович изощренно истязал людей на допросах. Филлипов и Лакуста ничем не брезговали. Я ненавидел их!»
Те же, кому удалось уйти на Запад, доживали свой век мирно, ни совесть, ни страх их не мучили. С 1999 до 2015 последнего оставшегося в живых, Катрюка, пытались «достать» из Канады, чтобы судить по закону. Тамошняя украинская диаспора, давя на канадские власти, сумела противостоять этому.
Как вы думаете, стоит поздравить украинских националистов с этой замечательной «перамогай» безнаказанности бесчеловечных преступников?
Источник
Жизнь ушла из белорусской деревни Хатынь 22 марта 1943. Ее место заняли память и боль. Но несмотря на то, что судьба Хатыни стала символом нацистских преступлений на территории СССР, вошла в школьные учебники, нам до сих пор известно о кошмарной трагедии не все.
О чем предпочитали «не звонить во все колокола» в прошлые времена?
Реконструкция событий
«На сегодняшний день события полностью изучены, – пишет белорусский историк С.Кулинок, – в наших фондах имеются сотни документов: свидетельства выживших и тех, кто их спасал, карательские приказы и отчеты. Шесть сборников опубликовано».
Факты таковы. В тот день два грузовика карателей, плюс «легковушка» офицерского немецкого сопровождения выехали в тот регион. По дороге попали в партизанскую засаду, потеряли убитыми троих, в том числе германского офицера, бывшего олимпийского чемпиона-легкоатлета, гордость нации. Погоня привела карателей в Хатынь.
Все жители деревни были сожжены в колхозном сарае. Вырвавшихся из огня расстреляли. Спастись удалось пятерым. Две девушки сумели скрыться в лесу, двоих обгоревших детей позже подобрали на пепелище люди соседней деревни. Единственный взрослый – кузнец Каминский – пришел в себя после ухода карателей и даже успел застать в живых своего смертельно раненого сына, мальчик Адам умер у него на руках. Эти двое позже станут прообразом страшного хатынского памятника – скорбного мужчины, держащего на руках безжизненное детское тело.
Хатынь – далеко не единственная сожженная вместе с жителями деревня Беларуси. 433 таких после войны были восстановлены. 186 исчезли с лица земли навсегда.
Дружба народов превыше всего
У советских идеологических работников, оправданно считавших межнациональную рознь и ненависть злом, тупиковой ветвью развития общества, после войны и так было проблем по горло. Часть Германии вошла в соцлагерь и нужно было срочно «отучить» советских людей ненавидеть всех немцев скопом.
Вопрос национальностей «карателей», которые в основном и были повинны в страданиях и гибели мирного населения, строго замалчивался. Даже не все белорусские дети, родившиеся после войны, знали о том, что их родственников жгли, вешали, расстреливали не германцы из частей СС, а славяне: украинцы, литовцы, поляки, русские, этнические белорусы. Об этом шепотом рассказывали внукам только «несознательные» бабушки.
В такой позиции был определенный смысл – детей ограждали от разъедающей душу ненависти. Ведь упырями и выродками была только малая часть представителей родственных друг другу народов. И важно было не допустить формирования враждебного отношения к целым соседним этносам. Но была в этой позиции и «побочка» – сокрытая неприглядная и горькая правда, забытый исторический урок.
«Украинский след» в Хатыни
Шуцманшафтбатальон № 118 – название подразделения гитлеровцев, повинного в зверском уничтожении деревни. Разумеется, не все карательные батальоны, орудовавшие в Белоруссии, были украинскими. Но именно 118 – был бесспорно! Он формировался на основе Буковинского куреня ОУН и укомплектовывался советскими военнопленными, из которых подавляющее большинство тоже было этническими украинцами. На этой основе их и подбирали – агитируя за «единство национального освободительного движения».
Один из арестованных после войны карателей Остап Кнапп называл следующие имена и факты:
«Лукович, переводчик, поджег облитый бензином сарай, факелом. Мы приготовились стрелять. Люди внутри кричали, от этих криков становилось жутко. Когда двери под напором изнутри рухнули, мы начали стрелять в тех, кто побежал. Лично видел, как стреляли зам командира первой роты Мелешко, начштаба Васюра, бойцы Пасечник, Лакуста, Катрюк, Панкив, Кмит. Лукович тоже стрелял».
В эпоху героизации бандеровцев представители Украины стараются отделить ОУН от карательных батальонов. Идут на прямую ложь, утверждая, вопреки документам, что на момент сожжения Хатыни 118 батальона вообще не было в Белоруссии. Настаивают на том, что часть карателей были советскими военнопленными, следовательно не могли иметь отношения к ОУН. Формально может быть… Но именно согласие с идеями ОУН побудило этих людей примкнуть к карателям.
Наказание и раскаяние. Было или нет?
Карателей, схваченных сразу после войны, расстреливали после доказательства причастности к сожжению деревень. Охота за остальными шла вплоть до начала XXI века. Степана Сахно, выдававшего себя за фронтовика, поймали в Куйбышеве только в начале 1970-х гг. Через него удалось выйти на некоторых других. Кто-то «сидел свое» за коллаборационизм, но успешно скрывал причастность к карательным операциям.
Некоторые со временем, похоже осознали, ЧТО они делали, и сами были в ужасе… Когда пришли за Григорием Лакустой, тот выдохнул: «Я так долго ждал вас…» Жена его на допросе говорила, что много лет ее муж, увидев на телеэкране картины нацистских зверств, белел лицом и на несколько часов уходил из дома. Арестованный уже в 80-х Григорий Васюра эмоционально проклинал своих подельников, подспудно обеляя себя:
«Это была шайка бандитов. Мышак рвался на операции, чтобы позверствовать. Лукович изощренно истязал людей на допросах. Филлипов и Лакуста ничем не брезговали. Я ненавидел их!»
Те же, кому удалось уйти на Запад, доживали свой век мирно, ни совесть, ни страх их не мучили. С 1999 до 2015 последнего оставшегося в живых, Катрюка, пытались «достать» из Канады, чтобы судить по закону. Тамошняя украинская диаспора, давя на канадские власти, сумела противостоять этому.
Как вы думаете, стоит поздравить украинских националистов с этой замечательной «перамогай» безнаказанности бесчеловечных преступников?
Хатынь, Красуха и Большое Заречье: история деревень, сожженных во времена войны
Хатынь, Красуха и Большое Заречье… Три деревни, «породненные» одной трагедией. Во время войны они были уничтожены карателями вместе с жителями. Первая в Белоруссии, вторая – на Псковщине, третья – в Ленинградской области.
«Скорбящая псковитянка» – сидящая на пороге сожженного дома пожилая крестьянка. Подавленная горем, но мужественная и несломленная. Фото автора.
В нынешнем году – семьдесят пять лет с того времени, как произошли эти страшные события. В марте скорбную годовщину вспоминали в Хатыни. В октябре об этом будут говорить в Большом Заречье, в ноябре – в Красухе.
Однако если про Хатынь, которая, по словам директора расположенного там мемориального комплекса Артура Зельского, стала символом трагедии всего белорусского народа, сегодня знает весь мир, то про Красуху и Большое Заречье не очень многие.
Красуха, где недавно собрались представители Псковщины, Ленинградской области и Белоруссии, расположена в нескольких километрах от города Порхова. В деревне, вытянувшейся вдоль шоссе, было почти девять десятков домов. Еще цветут яблони, посаженные здесь до войны, но уже стерлись контуры домов и сельских дорог… На холме у дороги – скромный, но очень достойный мемориал «Скорбящая псковитянка», созданный ленинградским скульптором Антониной Усаченко и установленный полвека назад.
Тогда, в 1968 году, из Ленинграда приехала жительница Красухи Мария Лукинична Павлова – единственная уцелевшая в том аду, когда каратели заживо сожгли почти триста человек. Во время «акции», устроенной врагом в отместку за совершенную неподалеку партизанскую диверсию, ее со всей силы ударили прикладом: она упала без сознания и ее посчитали мертвой. Когда она очнулась, вокруг никого не было, а деревня уже пылала… «Простите, люди добрые, что осталась тогда жива», – только и смогла она сказать на открытии мемориала, когда ей предоставили слово…
В Большом Заречье тоже есть мемориал, но сегодня, положив руку на сердце, стоит признать: памятник, установленный там в советское время, не вполне соответствует духу этого места: вместо величественного воина с автоматом здесь более бы приличествовал символ скорби.
Кстати, с Хатынью в свое время едва не случилась подобная история, только наоборот. Архитектор Леонид Левин, один из создателей мемориала, вспоминал, что когда туда перед самым открытием приехала министр культуры СССР Екатерина Фурцева, она заявила: «Что скажут потомки, когда увидят такого старика? Оборванного, несчастного… Неужели нельзя было поставить фигуру солдата, спасшего детей?.. Памятник нужно сносить. Под бульдозер». Но, как вспоминал Левин, за создателями мемориала была республика, ее руководитель Петр Машеров и понимающие люди в Москве. Так что, разумеется, никто ничего сносить не стал…
Не надо ни в коем случае трогать и фигуру солдата в Большом Заречье, но, может быть, есть смысл объявить конкурс среди студентов Академии художеств, с тем чтобы сделать этот мемориал более значимым, придать ему более широкое значение? Ведь в одном только Волосовском районе осенью 1943 года каратели уничтожили более трех десятков деревень, а во всей Ленинградской области – более двухсот. За что? За связь с партизанами, за отказ от принудительной эвакуации. Это были прежде всего акции возмездия, а также устрашения жителей других деревень – чтобы были сговорчивее.
Кто сегодня помнит названия тех сел, которые были сожжены, знает, где они находились? В Большом Заречье обязательно должна быть стена памяти с именами этих селений. Замечательно, что есть теперь скромная памятная часовня в соседней деревне Глумицы, поставленная как раз на том самом месте, где в амбаре были сожжены пригнанные сюда жители Большого Заречья. Теперь здесь звучит традиционная поминальная молитва…
Ленинградский объединенный совет ветеранов партизанского движения, подпольщиков и их потомков выступил с инициативой установить общероссийский День памяти сожженных деревень и придать Большому Заречью статус всероссийского мемориала.
– Нужно создать международное объединение представителей погибших деревень, – считает председатель президиума совета Александр Веретин. – Во имя сближения людей, во имя добра и милосердия. Чтобы не было забыто, к каким трагедиям приводит ненависть и нетерпимость, желание установить порядок силой оружия…
Псковичи и белорусы поддержали идею международного объединения. Первый шаг сделан: на мемориале на месте деревни Красуха представители Псковщины, Белоруссии и Ленинградской области заложили березовую аллею Памяти, посвященную жителям сожженных деревень. Такая же аллея появится осенью и в Большом Заречье. Состоялась и символическая акция: из Хатыни и Большого Заречья в Порховский музей передали капсулы с землей.
– Для меня трагедия сожженных деревень имеет еще и глубокое личное звучание, – рассказал Веретин. – Моя мама чуть не погибла в Белоруссии – с ее деревней произошла почти такая же история, как с Хатынью. Ей было тогда одиннадцать лет. Семья успела убежать в лес, а многие не смогли этого сделать – и погибли…
– Мы вместе с Национальным архивом Белоруссии участвуем в создании базы данных всех сожженных оккупантами во время войны деревень, – откликнулся директор мемориального комплекса «Хатынь» Артур Зельский. – Причем если на мемориале увековечены названия почти двухсот селений, не возродившихся после войны, то мы выявили уже несколько тысяч деревень с подобной же судьбой. И работа продолжается.
Кроме того, как отметил Зельский, мы много говорим о жертвах и слишком мало – о палачах. Между тем имена многих из них известны. Офицер, отдавший приказ об уничтожении Хатыни, был после войны осужден в Германии на семь лет, но за другие преступления – за участие в холокосте. Сожженные вместе с жителями деревни на Псковщине ему почему-то не припомнили. Он отсидел пять лет и был выпущен раньше срока за примерное поведение. Затем работал учителем в школе…
– Более того, – продолжил Зельский, – если раньше вершителями злодеяния в Хатыни были абстрактные враги-оккупанты, но теперь благодаря архивным исследованиям стали известны многие детали. Здесь хозяйничал охранный батальон, сформированный еще осенью 1941 года на Украине из сдавшихся в плен красноармейцев и местных жителей, желавших послужить «во славу фюрера». Просто раньше об этом молчали, чтобы не бросить тень на «дружбу народов». Уверен, что имена конкретных людей, отдававших преступные приказы, и тех, кто их исполнял, должны быть предметом широкой огласки.
Как отметил в ходе «круглого стола» глава Порховского района Виктор Степанов, память о сожженных деревнях должна звучать громко и явно. Как напоминание и предостережение. Потому что самая страшная беда – беспамятство.
Материал был опубликован в газете под № 086 (6195) от 17.05.2018 под заголовком «Пустошь на месте Красухи».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 086 (6195) от 17.05.2018.
Материалы рубрики
Комментарии
Сожжённая деревня (ориг. Ransacked Village) — локация в игре Ведьмак 3: Дикая Охота.
Игра «Ведьмак 3: Дикая Охота»[]
- Неприятельские войска атаковали деревушку на рассвете. Мало кто выжил, и тем, кому удалось бежать в лес, некуда было возвращаться.
Небольшое поселение, расположенное восточнее Белого Сада у подножия холма, на котором возвышается замок Амавет. Недалеко от этой деревушки случилось ожесточённое сражение, где обе стороны понесли большие потери, но нильфгаардцы всё-таки одержали победу. Деревушку, попавшуюся на пути, они сожгли и убили тех местных жителей, что не смогли сбежать. Немногочисленные выжившие жители вернулись и теперь пытаются восстановить деревню.
Мёртвые тела привлекли утопцев и гулей — повсюду стало опасно.
Игра «Ведьмак 3: Дикая Охота»[]
Это первая деревня, встречающаяся Геральту на его пути — Белый Волк проезжает через неё вместе с Весемиром, следуя в Белый Сад, а затем в ходе квеста «Пропавший без вести» помогает местному жителю Дуни Вильдерверту отыскать его брата.
Галерея[]
22 июня для всех в Содружестве особенный день, День памяти и скорби. Одна из самых страшных страниц той войны – Хатынь. Белорусская деревня, которую сожгли вместе с жителями. Но таких по всей стране девять с лишним тысяч. За каждой уничтоженной Хатынью стояли конкретные люди – каратели. И некоторые из них спокойно жили в Советском Союзе уже после войны. Кто смог найти и разоблачить палачей, узнала корреспондент телеканала «МИР 24» Галина Пузына.
«Все сожгли дотла. Все-все. Ничего не осталось. Как подумаю: вот несли люди деток на руках. И куда несли – в огонь! Страшно представить. Это такая кара, такая мука», – говорит очевидец трагических событий Евгения Лебедева.
Не один год на белорусской земле зверствовали и мародерствовали каратели – советские граждане, которые перешли на сторону оккупантов. Уже после войны многие из них вернулись к обычной жизни, завели семьи и делали все, чтобы никто не узнал детали их преступлений.
Евгений Далидович – следователь-криминалист по особо важным делам. Сразу после войны он, студент юрфака, попал в Минский областной архив на подработку.
«Занимался топкой – архивы отапливались печами. А потом вздумалось замдиректора архива меня назначить на должность архивариуса в секретный отдел», – вспоминает полковник КГБ в отставке Евгений Далидович.
Тогда впервые столкнулся с секретными немецкими документами, захваченными передовыми частями Красной Армии в Польше, Венгрии, Чехословакии и Германии. Спустя 30 лет они лягут в основу уголовного дела о преступлениях 118-го карательного батальона, которое поручили Евгению Далидовичу.
«В документах мы нашли отчет: 22 марта 1943 года 118-й украинский полицейский батальон под командованием Эриха Кернера и Васюры сжег деревню Хатынь и ее жителей за оказание помощи партизанам. Конкретное документальное доказательство», – приводит факты следователь.
Батальон охранной полиции был создан в Киеве весной 1942 года. Коллаборационисты-офицеры и красноармейцы, захваченные немецкими войсками, а также добровольцы из украинских националистов. 500 человек, все прошли спецподготовку в Германии. Там же приняли присягу на верность Гитлеру. В Украине успешно боролись с партизанами, поэтому их отправили в Беларусь на помощь регулярным войскам. За время войны немцы собрали две сотни подобных отрядов. Каратели отличались особой жестокостью. Уничтожали не только украинцев и белорусов, но и евреев, как это было в Бабьем Яру. В таких отрядах состояли Бандера и Шухевич. А сегодня их именами названы улицы в некоторых городах Украины.
Начиная с 1943-го их карательные операции в Беларуси стали массовыми. Одна из самых масштабных и страшных – «Зимнее волшебство».
«За два месяца с небольшим они уничтожили 439 деревень. Была поставлена задача создать мертвую полосу между белорусско-российской и латвийской границами», – пояснил ведущий научный сотрудник Национального архива Беларуси Вячеслав Селеменев.
Деревни сжигали вместе с людьми. Раненых добивали прикладами и штыками. Сажали на кол, распинали на заборах. Особой жестокостью отличался бывший командира взвода Григорий Лакуста.
«Лакуста работал в Донбассе шахтером. И когда за ним приехали в Донецк и вызывали его в Комитет государственной безопасности, он пришел, и его спросил следователь Дроздов, мой коллега: «А вы слышали о Гродно, Беларусь? Бывали там когда-нибудь?». Он говорит: «Я вас давно уже ждал». Это его слова: «Я вас давно уже ждал», – рассказал Евгений Далидович.
Следователи сообщили семье о том, чем занимался Лакуста в годы войны. Это был шок. Особенно для дочери карателя – студентки пединститута и секретаря комсомольской организации вуза.
«Ее мать прибежала в университет и говорит: «Доченька, отца арестовали!». «Как? За что? Моего любимого отца! Шахтера!». Прибежала к нам на четвертый или пятый этаж, увидела, что мы его допрашиваем, и рванулась в окно выброситься. Мы ее еле схватили за ноги», – вспоминает следователь.
Год спустя Далидович выходит на след еще одного карателя, бывшего офицера Красной армии Василий Мелешко. После войны во время фильтрации он дал ложные сведения о себе. Вернулся в СССР и осел в Самарской области. Женился, работал главным агрономом колхоза. Следствие установит: Мелешко лично участвовал в расстрелах мирных жителей и сожжении белорусских деревень.
«Командиром первой роты был немец Вельке, это как шеф со стороны штаба, а фактически командовал Мелешко первой ротой», – пояснил Евгений Далидович.
На допросах обвиняемые Лакуста и Мелешко раскрыли имя главного палача. Командовал карательными операциями еще один бывший советский офицер, лейтенант Григорий Васюра. Жил на Украине, работал в совхозе. Его фотография висела на Доске почета, как ветерана войны. Женат. Трое детей. Оказалось, он уже несколько раз попадал в поле зрения спецслужб.
«Все награбленное он привозил домой – он свою семью обеспечивал. Он грабил все, что мог!», – рассказал следователь.
1985-й год. В Советском Союзе масштабно отмечают 40-летие Великой Победы. Григорий Васюра отправляет запрос властям. Требует в честь годовщины награду – орден Отечественной войны. Вот тут и всплывут новые факты.
«Оказалось, что он числился без вести пропавшим до того дня, и компетентные органы Украины, органы госбезопасности, начали расследование», – пояснил историк спецслужб Юрий Зверев.
Факты, которые легли в основу нового уголовного дела, коснутся сотен сожженных белорусских деревень. Через полгода военный прокурор выдаст санкцию на арест карателя.
«Васюра до последнего дня все отрицал. Он сказал, что он в Хатыни не участвовал, и знать не знает этой Хатыни», –сказал Евгений Далидович.
Для очных ставок с Васюрой в Минск этапируют 26 человек. Все они бывшие полицейские 118-го карательного батальона и отбывают наказание по всему Советскому Союзу.
«Они очень подробно описывали все те действия, которые совершал батальон на оккупированной территории Беларуси, перечисляли все карательные операции, в которых они участвовали», – отметил Юрий Зверев.
Параллельно следствию удалось разыскать потерпевших – тех, кто выжил во время карательных операций. Судебный процесс был открытым и длился месяц. В конце декабря 1986 года бывшему начальнику штаба 118-го карательного батальона Григорию Васюре был вынесен приговор – высшая мера наказания. Как и остальным участникам отряда – Лакусте и Мелешко.
