Как нашли золото магадана

Золота́я лихора́дка на Колыме́ — неорганизованная массовая добыча золота в бассейне Колымы в первой четверти XX века.

История[править | править код]

Колымский округ на рубеже XIX—XX веков[править | править код]

В общих чертах о наличии колымского золота было известно ещё в середине XIX века. Предполагалось, что если успешная золотодобыча ведётся в Забайкалье, в бассейнах рек Лена и Амур, в Приморье, на Аляске, то «золотой пояс» может распространяться и на северо-восток Азиатского континента. В энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона издания 1890—1907 годов сообщалось:

«Колымский округ — самый восточный и наиболее пустынный из округов Якутской области… Геогностический состав округа очень мало исследован… Произведениями минерального царства округ не особенно богат, но в южных его частях должны находиться, по многим признакам, золотосодержащие россыпи»^[1].

Более глубоким изысканиям мешали суровый климат, отсутствие дорог в необъятных таёжных пространствах и крайне низкая заселённость края.

В то же время более выигрышным в плане доступности и заселенности было побережье Охотского моря — от Охотска до села Гижиги. Из семи заявленных в Охотском округе в 1870 году отводов на разработку серебра три располагались в районе Ямска (в 160 км восточнее села Ола). Затем серебро было обнаружено и совсем неподалёку от Олы — в районе реки Сиглан. Однако вопрос о наличии в регионе севернее и восточнее Охотска золота и других полезных ископаемых до конца XIX века оставался открытым.

Тем не менее, в начале XX века золото в незначительных количествах начали добывать на Чукотке (река Волчья), Сахалине и охотском побережье, и в целом золотодобыча стала ведущей отраслью хозяйства Дальнего Востока. Северо-восток России превратился в объект исследований выдающихся геологов и горных инженеров, таких как Иван Черский, Карл Богданович, П. А. Казанский, П. И. Полевой.

Во время Гражданской войны правительством Александра Колчака для оценки золотого потенциала России был приглашен один из лучших знатоков золотой промышленности Эдуард Анерт. В частности, Анерт оценил запасы россыпного золота малоизученной тогда Колымы примерно в 3,8 тысячи тонн и связал основные перспективы золотодобычи России с Охотско-Колымским краем. Впоследствии этот фантастический прогноз сбылся.

Открытие колымского золота[править | править код]

В 1908 году в Охотске появился приказчик дальневосточного промышленника и купца Шустова — Юрий Янович Розенфельд (Нордштерн). Официально он был послан для отыскания более удобного пути на пушную и рыбную Колыму, чем тропы из Якутска и Тахтоямска или Ольско-Сеймчанский тракт, основанный Петром Калинкиным в 1893 году. Но, обладая необходимым минимумом геологических знаний, Розенфельд больше интересовался минеральными богатствами края. Собирая сведения, он сделал выводы, что регион богат углем, рудами многих металлов. В районе Сеймчана им были обнаружены золотоносные жилы, однако найденные «знаки» золота и самородки пока ещё не подтверждали наличия богатых золотых запасов.

Примерно в то же время поисками колымского «фарта» занимались и опытные старатели — татары Бари «Бориска» Шафигуллин и Сафи Гайфуллин, бежавшие с Бодайбинских приисков. Позднее к ним присоединился ольский мещанин Михаил Канов. В 1914 году в Охотске они объединились под началом Ю. Я. Розенфельда и отправились с ним на Колыму. Вскоре из-за отсутствия значимых результатов компания распалась. Однако Шафигуллин и Гайфуллин поиски не прекратили. Когда в связи с началом Первой мировой войны Сафи призвали в армию, Бориска продолжал бить шурфы один. В результате его тело нашли проезжавшие мимо якуты — в шурфе, с мешочком золота и самородками в руке — на ручье, впадающем в реку Среднекан (правый приток Колымы), в том самом месте, где впоследствии был организован названный его именем прииск «Борискин».^[2][3]

Таким образом, в 1916 году золотоносность Среднеканского района была подтверждена. Розенфельд первым сообщил в Геолком о наличии драгметалла на Колыме — золотоносных кварцевых жил в устье реке Джегдян (Чагыдан, Дягыдан)^[4], но в поисках средств ни в России, ни за границей он так и не смог найти людей, заинтересованных в дальнейшей геологоразведке и организации приисков, — Первая мировая война, затем революция и гражданская война надолго прервали геологические изыскания и остановили развитие золотодобывающей промышленности.

Тем временем слухи о найденном золоте распространились среди старателей, которые отправились на Колыму с Алдана и Охоты. Сегодня трудно установить, когда именно в Оле появилось первое золото с Колымы. По всей территории огромной золотоносной провинции России бродили вольные старатели, тайно и бесконтрольно моющие золото и переправляющие его скупщикам в Китай и Маньчжурию. На тропах старателей часто убивали, отбирая намытое золото. Известно, что в ходе гражданской войны воюющим сторонам периодически случалось реквизировать друг у друга шлиховое золото явно колымского происхождения.

Для подъёма золотодобывающей промышленности к поискам и добыче металла широко привлекались иностранные компании. В частности, в 1925 году знаменитые Ленские прииски были переданы компании «Лена — Голдфилдз-лимитэд» в концессию на 30 лет. И хотя договор действовал всего пять лет, результат оказался положительным.

В 1923 году Ф. Р. Поликарпов и возвратившийся в Олу С. Гайфуллин предприняли неудачную попытку поиска золота на средства американской торговой фирмы «Олаф Свенсон и К°». Лишь только на следующий год им удалось обнаружить и намыть золото в районе Среднекана.

В 1924 году председатель Ольского волостного ревкома М. Бовыкин и председатель Ямского сельревкома М. И. Канов организовали Ольско-Ямскую трудовую горнопромышленную артель, во главе которой было решено поставить Ф. Р. Поликарпова. Из-за болезни последнего и ареста Гайфуллина артель распалась, так и не начав работу.

К этому времени государство начало наводить порядок с добычей и оборотом драгоценного металла. В 1923—1924 годах в Оле, Ямске и других населённых пунктах побережья помимо американцев, японцев и прочих начали вести торговлю и советские государственные учреждения — Дальгосторг и Охотско-Камчатское акционерное рыбопромышленное общество. В открытых ими факториях товары отпускались исключительно за пушнину, золото и золотые рубли.

В 1925 году Дальгосторг сделал девять заявок на отводы участков по рекам Буюнда и Среднекан, но из-за отсутствия средств дальше заявок дело не пошло. В 1926 году прибывший из Охотска первый председатель Ольского райисполкома М. Д. Петров дал разрешение и выделил средства для поисковых работ на Среднекане, для организации которых на места были направлены Поликарпов, Канов и Бовыкин.

В 1927 году Ф. Р. Поликарпов оформил на собственное имя заявку на разработку россыпи в устье ключа Безымянного (приток Среднекана). Именно это событие стало считаться официальным рождением первого колымского прииска. Другие заявки, в том числе и на ключ Борискин от М. Бовыкина, Управлением Якутского горного округа были отклонены. Из-за финансовых затруднений не состоялась поисково-разведочная экспедиция на Среднекан Э. П. Бертина, брата В. П. Бертина — одного из первооткрывателей алданского золота.

Начало колымской золотой лихорадки[править | править код]

В начале 1928 года, по возвращении старательской артели Ф. Р. Поликарпова с ключа Безымянного в Олу для пополнения запасов продовольствия, по побережью поползли слухи о несметных богатствах Среднекана. Тогда-то и вспыхнула колымская золотая лихорадка.

Многочисленные артели со всего Дальнего Востока прибывали в небольшое и тихое до сего времени село Ола, одномоментно превратившееся в огромную перевалочную базу. Склады и магазины вычищались подчистую, в Оле начался голод. В итоге власти были вынуждены запретить частным лицам выезд из Охотска в Олу без личных запасов продовольствия.

В этот период свертывание политики НЭПа уже докатилось до Дальнего Востока, хотя официально НЭП ещё не был отменен.

Весной 1928 года Ф. Р. Поликарпов уступил свои права на месторождение ключа Безымянного государственному акционерному обществу «Союззолото». В июле 1928 года из Охотска на Среднекан вышел транспорт с администрацией приисков, в которую вошёл и сам Поликарпов — теперь уже в качестве горного смотрителя «Союззолото». Начался этап государственного освоения колымских богатств. Первому прииску было дано название «Среднекан» («Среднеканский»). В Среднекане была создана приисковая контора «Союззолото», на базе которой было организовано Колымское приисковое управление.

Индигирская и Колымская экспедиции под руководством С. В. Обручева (1926, 1929-30 гг.)[править | править код]

Помимо находок старателей на судьбы колымского золота повлияло и авторитетное мнение ученых и путешественников России XVIII—XIX вв.: С. П. Крашенинникова, Г. Ф. Миллера, П. С. Палласа, Г. А. Эрмана, А. Ф. Миддендорфа, К. Дитмара, Л. И. Шренка, Г. Л. Майделя, К. И. Богдановича, Н. В. Слюнина, Ю. Я. Розенфельда, С. В. Обручева и многих других.

В 1926 году из Оймякона на Индигирку и Колыму по инициативе В. А. Обручева, главного консультанта “Алданзолото”, а позднее «Союззолото», была направлена геологическая экспедиция Геолкома под руководством его сына — С. В. Обручева. По первоначальному плану маршрут экспедиции должен был проходить через приток Индигирки Чибагалах для проверки сведений, полученных от бывшего белого офицера, сдавшего в Якутскую контору Госбанка образцы платины с Индигирки, а затем пересечь Верхоянский хребет в западном направлении, но из-за задержек и сложных условий передвижения с Чибагалаха пришлось вернуться вверх по Индигирке и закончить экспедицию в Оймяконе. Результатом экспедиции стало открытие неизвестного ранее хребта, протянувшегося на тысячу километров, и обнаружение признаков золотоносности в этом хребте. Хребет был назван в честь известного исследователя Сибири И. Д. Черского.

В 1929 году под руководством С. В. Обручева отправляется новая экспедиция, уже под эгидой Академии наук СССР. В эти годы Якутской комиссией Академии проводится комплексное изучение территории, населения и промышленности Якутской АССР, названное Якутской комплексной экспедицией. Отряд Обручева являлся её структурным подразделением — геоморфологическим отрядом. Маршрут начинался в мае 1929 в Оймяконе, пересекал хребет Тас-Кыстабыт и далее сплавом проходил вниз по Аян-Юряху и Колыме (в 1929 году территория бассейна Колымы целиком входила в состав Якутской АССР), пересекая таким образом южную часть хребта Черского. Ниже устья р. Таскан Обручев встретил Ю. А. Билибина, который уже второй год работал в этом районе (см. ниже).

В начале сентября 1929 года по результатам работы своего отряда С. В. Обручев оперативно информировал по телеграфу руководителя Якутской комиссии АН СССР в Ленинграде и руководство Союззолота в Москве. 11 сентября 1929 года он сообщил телеграммой из Среднеколымска об обнаружении золотоносности в ряде притоков Колымы, особенно в Бёрёлёхе, Дебине, Таскане. По данным С. В. Обручева, можно было говорить об общей золотоносности всего Средне-Черского нагорья между Индигиркой и Колымским хребтом длиной 700 и шириной от 150 до 200 км, а также о том, что наиболее благонадежным в этом отношении является район юго-восточного конца хребта и между рекой Бёрёлёх и рекой Сеймчан, то есть район верховий Колымы^[5][6], что подтверждало предположения Розенфельда о золотоносности края. С. В. Обручевым было положено начало установления принципиальной золотоносности территории с научно-геологических позиций, к чему ранее многие учёные относились весьма скептически.

Зимой 1930 года С. В. Обручев поднялся вверх по Колыме, её притоку Коркодону, перевалил в бассейн р. Омолон и летом сплавился по Омолону и Колыме до Нижнеколымска, обнаружив признаки золота в верховьях Омолона.

Кроме этого, наблюдения экспедиции С. В. Обручева позволили уточнить гидрографическую сеть района. Вся Колыма была передвинута на картах на 200 км к юго-востоку, значительно изменились её очертания. Выяснилось, что река длиннее, чем предполагалось ранее. Изменилось положение притока Колымы реки Коркодон, увеличилась длина реки Костах^[7][6].

Первая Колымская экспедиция Юрия Билибина (1928 год)[править | править код]

В 1928 году по предложению В. А. Обручева по договору с «Союззолото» и на его средства в бассейн Колымы была направлена экспедиция от Геолкома ВСНХ СССР под руководством геолога Юрия Билибина, утверждавшего, что именно на Колыме лежит «пряжка» от «золотого пояса», протянувшегося от Амура до Калифорнии. Билибин имел косвенные подтверждения своей правоты, опираясь на сведения единичных исследователей и на данные экспедиции Ивана Черского 1891—1892 года: описание и исследования рек Индигирки, Кулу, Нера и среднего течения Колымы до Сеймчана.

Экспедиция Юрия Александровича Билибина, названная Первой Колымской экспедицией Геолкома, послужила отправным моментом в открытии громадной Северо-Восточной золотоносной провинции и предопределила дальнейшую историю края.

Кроме Билибина в состав Первой Колымской вошли только что окончивший горный институт палеонтолог В. А. Цареградский, геодезист Д. Н. Казанли, опытные прорабы-разведчики С. Д. Раковский и Э. П. Бертин, врач Переяслов, завхоз Корнеев и 15 рабочих. Почти все участники экспедиции были приглашены Билибиным с Алдана и уже имели опыт работы в золоторазведке. Сопровождал экспедицию проводник из с. Ола Макар Мёдов.

На Дальний Восток экспедиция отбыла по железной дороге из Ленинграда в начале лета 1928 г., а уже 4 июля 1928 года высадилась на Ольский берег с парохода «Дайбоши-Мару». Из-за старательского бума в селе Ола Билибину не удалось найти никакого транспорта — оленей и лошадей для продвижения экспедиции вглубь территории не было. Прождав месяц и не найдя вьючного транспорта, исследователи решили разделиться и небольшим отрядом отправиться в путь с минимальным грузом на шести лошадях.

До реки Среднекан путь длиною более 500 км пролегал по глухой тайге, горным тропам и рекам. Пройдя по разлившейся от дождей реке Ола, отряд в составе Юрия Билибина, С. Раковского, И. Алёхина, С. Дуракова, М. Лунеко и Д. Чистякова^[9], съедаемый мошкой и комарами, перешёл через перевал Яблонёвый и спустился по болотистой долине до реки Малтан. Короткое колымское лето уже было на исходе. Поэтому, невзирая на утверждения проводника о непроходимости бахапчинских порогов, было принято нестандартное и рискованное решение: сделать два плота, названные «Разведчик» и «Даёшь золото!», и идти сплавом до реки Бахапча, а по ней — в Колыму. Позже этот путь многократно использовался для снабжения приисков.

В сентябре 1928 года первый отряд экспедиции во главе с Юрием Билибиным прибыл на Среднекан практически одновременно со старательскими артелями, вышедшими из Олы раньше экспедиции. С октября 1928 года «Союззолото» приступило к регистрации старателей Среднеканского прииска, организации пункта приёма золота, контролю за отводами участков, решению вопросов снабжения и другим мероприятиям, устанавливающим новый государственный порядок на будущих колымских приисках.

На Колыме Билибин познакомился с Поликарповым, Гайфуллиным и Кановым, а также встретился с С. В. Обручевым, прибывшим на Колыму в 1929 году с новой экспедицией.

Результатом экспедиции Билибина 1928—1929 года стало открытие промышленных золотоносных площадей в районах реки Утиная, ключей Холодный и Юбилейный^[10], ставших основными объектами золотодобычи на Колыме вплоть до 1933 года. Золото было обнаружено и в других долинах, стали проясняться некоторые закономерности его распределения и геологическое строение района. Билибин выдвинул гипотезу о существовании здесь золотоносной зоны протяжённостью в сотни километров. С. В. Обручев в отчете о своей геоморфологической экспедиции 1929 году также пришел к аналогичным выводам.

• Поисковый дневник Ю. А. Билибина, 1928 год (Из экспозиции Магаданского областного краеведческого музея)

• 

• 

Вторая Колымская экспедиция В. А. Цареградского (1930 год)[править | править код]

Для проверки сведений экспедиции Билибина в 1930 году в район Верхней Колымы была направлена геолого-поисковая экспедиция под управлением В. А. Цареградского, которая подтвердила наличие запасов золота, позволяющих организовывать его промышленную добычу: экспедиция открыла имевшее промышленное значение россыпное месторождение золота на реке Оротукан (ключ Пятилетка). О важности, придаваемой правительством СССР изысканиям в названном регионе, свидетельствует то, что сумма капиталовложений в геологоразведку на Колыме составила в начале 30-х годов 3,8 % от общей суммы ассигнований на эти цели по СССР в течение всей первой пятилетки.

Сопоставление полученных экспедицией В. А. Цареградского данных с выявленной золотоносностью на северо-западе (хребет Черского, С. В. Обручев) и особенностями геологического строения, распространяющимися на восток от верховий Колымы, дало Ю. А. Билибину возможность предположить, что общее протяжение главной золотоносной зоны на Северо-Востоке составит около 1 250 км.

Организация приисковой добычи золота[править | править код]

Заманчивые перспективы колымского золота сделали своё дело. Основные решения принимались на правительственном уровне, хотя оформлялись через различные, иногда местные, органы и организации. Если вначале у Сталина ещё возникали какие-то сомнения, то после прогноза Билибина, что Колыма к 1938 г. даст в четыре раза больше золота, чем добывалось во всей стране в 1930 году, а также после дальнейших геологических экспедиций 1930-х годов и быстрого роста количества колымских приисков эти сомнения стали рассеиваться. Начавшееся планомерное масштабное геологическое изучение края окончательно определило ему долгое и стабильное будущее.

В 1927 году в целом по СССР уровень добычи золота удалось довести до 28 т. Однако для решения насущных государственных задач — обновления промышленности, перевооружения армии, перестройки системы управления и освоения новых районов страны — этого явно не хватало.

В октябре 1928 года началось осуществление первого пятилетнего плана развития народного хозяйства, где были поставлены цели и по увеличению уровня добычи золота.

В 1929 году на территории Верхне-Колымского приискового района работали прииски «Среднеканский», «Борискин», «Юбилейный»^[10], «Утиный», годовая добыча достигла 85,9 кг химически чистого золота. А когда в 1930 году были организованы прииски «Первомайский» и «Холодный», годовая добыча по району выросла до 281,4 кг.

Увеличение объёмов добычи требовало и увеличения поставок материалов, оборудования, продовольствия и т. п. Дальнейшая судьба Золотой Колымы становилась зависимой от решения вопросов снабжения: в то время Среднекан административно подчинялся Якутии, а снабжение и управление приисками велось из Олы, и несмотря на многочисленные изыскания различных путей на Колыму, наиболее удобными и выгодными так и остались маршруты с Ольского побережья.

Проблема транспортного сообщения[править | править код]

Освоение Северо-Востока России существенно сдерживалось немаловажным обстоятельством: обширные малонаселённые территории Сибири, Якутии, Колымы и Камчатки, обладавшие неисчерпаемым экономическим потенциалом, практически оставались изолированными от европейской части страны.

Лишь с вводом в эксплуатацию в начале XX века Транссиба появилась надёжная регулярная связь между промышленными центрами страны и её тихоокеанским побережьем. Но сама по себе нитка Транссиба не могла решить проблему транспортного обслуживания Крайнего Северо-Востока, куда генеральные грузы могли быть доставлены только водными путями: либо через Владивосток и далее по Японскому и Охотскому морям, либо по реке Лена через Якутск и далее по морям Северного Ледовитого океана и, вглубь континента, по рекам Колыме, Индигирке, Анадырю и их притокам. В связи с суровостью климата сезонность завоза по водным путям ограничивалась исключительно летними месяцами.^[11]

В континентальной части огромного региона практически повсеместно транспортное сообщение осуществлялось по таёжным и горным тропам, санным и всё тем же речным путям. Поэтому наряду с геологическими исследованиями ещё в начале XX в. интенсивно прорабатывались проекты строительства железнодорожной магистрали в районе промышленного освоения Колымо-Индигирского региона.

В 1905 году на особом межведомственном совещании при иркутском генерал-губернаторстве рассматривалось предложение американского консорциума «Лойк-де-Лобель» о предоставлении концессии на строительство железнодорожной линии от Канска на Аляску с тоннелем под Беринговым проливом и ответвлениями на Николаевск, Хабаровск, Благовещенск. Строительство дороги планировалось осуществить в течение 10 лет. Экономический интерес американского капитала к освоению гигантского российского рынка в целом и монопольной разработке природных богатств Северо-Востока России в частности был очевиден. В строительстве железной дороги были заинтересованы и различные российские акционерные общества (АО). Например, АО Казанской железной дороги выдвинуло проект «Великого Северного пути» с целью продлить свою дорогу от Екатеринбурга на Тобольск — Томск — Енисейск — Якутск с выходом на Охотское побережье у порта Аян. Другой проект предусматривал строительство дороги от северного Байкала через Бодайбо — Аян — Якутск. Однако эти проекты не были реализованы, хотя замысел развития железнодорожной сети в районах Севера был частично воплощён в дальнейшем.

Во второй четверти XX века вопрос развития транспортной сети Сибири и Северо-Востока России приобрел первостепенное значение в связи с открытием в этих районах крупных залежей полезных ископаемых.

В 1928-29 годах важные результаты были получены Колымской гидрографической экспедицией, работой которой руководил И. Ф. Молодых. Помимо изучения транспортных возможностей реки Колымы, члены экспедиции занимались определением экономического состояния, природных ресурсов, сложившихся транспортных связей, а также уточнением ближайших задач хозяйственного строительства региона и схемы его транспортного освоения^[12].

Учитывая, что развитие региона во многом зависело от успеха создания на Северо-Востоке горной промышленности, И. Ф. Молодых предложил создать транспортную систему для доставки грузов в верховья Колымы, где уже работали артели старателей. Для её формирования необходимо было, по его мнению, строительство морского порта в бухте Нагаева (Тауйская губа Охотского моря) и круглогодичного шоссе от неё до приисков в Верхнеколымском районе^[12].

Против придания проектируемой Нагаевской дороге исключительного значения в вопросах снабжения Приколымья горячо выступил С. В. Обручев, считая это заключение крайне односторонним. По его мысли, по крайней мере до постройки автодороги, снабжение всего края могло базироваться только на северных рейсах — через устье Колымы.

Закат старательской «вольницы»[править | править код]

Москва установила план добычи золота на Колыме: в 1931 г. — 2 т, 1932 г. — 10 т, 1933 г. — 25 т^[13]. Однако в 1931 году силами вольных старателей было добыто всего 272,5 кг. Если в 1929 году по отношению к предыдущему году был достигнут почти 8-кратный прирост добычи, в 1930 — по отношению к 1929 — более чем 3-кратный, то прирост добычи 1931 года составил менее 2 %^[14]. Из-за скопления людей в Нагаево и Среднекане, неразберихи и перебоев в снабжении на приисках начались цинга и голод, у многих старателей были отморожены руки и ноги, началось массовое бегство рабочих с приисков. Местное население также было доведено до крайности и голода жестокими и неразумными мерами по «раскулачиванию», «усилению классовой борьбы» и пр.. Обстановка в регионе была на грани социального взрыва и возобновления гражданской войны, и такое положение не удовлетворяло большевистское правительство страны.

Создание Севвостлага ОГПУ[править | править код]

Следующим этапом стало создание в 1932 году Севвостлага ОГПУ^[15] — в мае 1932 года в бухту Нагаево стали прибывать заключённые из других лагерей ГУЛАГа в счёт первых 16-ти тысяч, предусмотренных приказом ОГПУ. В том же приказе было определено место дислокации Управления (администрации) Севвостлага — селение Среднекан^[16], расположенное непосредственно в приисковом районе — на берегу Колымы на территории Дальневосточного края (ныне это место находится в Магаданской области). С 1937 года администрация Севвостлага располагалась в пос. Нагаево (ныне — город Магадан).

См. также[править | править код]

• Дальстрой
• Колымский край

Примечания[править | править код]

Литература[править | править код]

• Абрамов И. А. Магадан. Вступительная статья, «Атлас города Магадан», 2009 г.
• Бацаев И. Д., Козлов А. Г. Дальстрой и Севвостлаг НКВД СССР в цифрах и документах: В 2-х ч. Ч. 1 (1931—1941). Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2002. С.10-11. ISBN 5-94729-006-5
• Козлов А. Г. Магадан: История возникновения и развития. Ч.1 (1929—1939). Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2002
• Куваев О. М. Территория. — М.: Изд. Современник, 1975.
• Обручев С. В., Салищев К. А., Биязев В. Ф. Колымский геоморфологический отряд: Якутская АССР // Отчёт о деятельности Академии наук СССР за 1929 г. Ч. 2. Л.: Изд-во АН СССР. 1930. С 209—219.

Ссылки[править | править код]

• Колымские рассказы. www.gold-x.ru. (недоступная ссылка).
• Оноприенко В. И. Первая Колымская экспедиция под руководством Ю. А. Билибина (1928). www.goldkolyma.ru. Дата обращения: 30 ноября 2018. Архивировано 1 декабря 2018 года..

Василий Образцов уже давно пишет о нашем городе и области. О его истории, его настоящем и будущем. Блогер показывает его красоту, судьбу, людей. Совместный проект ИА MagadanMedia и сайта “Моя родина — Магадан” — новый взгляд на родные места.

Умом России не понять. В святой действенности этого известного изречения, жители райцентра Центральной Колымы — Ягодное убедились, посетив эпохальное заседание выездного краевого суда.

Эпохальным оно было по двум причинам: судили за самое злостное преступление в этих краях — незаконную или хищническую добычу золота, и это был последний суд подобного ранга в стране. Ровно через два месяца после оглашения приговора, СССР исчезнет с политической карты мира.

Прииск Джелгала всегда выделялся среди многих других. Во времена ГУЛАГа и ещё лет десять после амнистии, здесь брали просто бешеное золото. Но не оно прославило Джелгалу, а ореол смерти и горя.

С самого первого дня своего существования это был штрафной прииск или просто — колымская каторга. После амнистии прииск приобрёл другую, не менее зловещую известность. Вся горняцкая Колыма хорошо знала о цифрах статистики: “Ввиду крайне примитивного промывочного оборудования считать доказанным критерием, снос металла за все годы сталинской добычи большого золота Колымы (1938–1953 года) в среднем от 25 до 35 процентов”.

Все “сталинские отвалы” словно “золотые кубышки”, как магнит тянули к себе людей, а Джелгала больше всех. Причиной этому было фантастическое переплетение баек, вымыслов и правды о золоте джелгалинской конюшни.

Каждое лето, якутские лошади приученные добывать себе зимой корм самостоятельно, разбивая ледяную корку наста ударом копыт, по привычке часто ковыряли землю во дворе конюшни и летом. После каждого их удара копытом в землю, конюхи подбирали крупные самородки золота.

Это было полуправдой, и лошади здесь были совершенно ни при чём. Просто на момент освоения добычи большого золота, во избежание лишней траты денег и времени на прокладку дорог, все прииски ставили прямо по центру месторождения.

Так получилось, что конюшню на Джелгале поставили не просто над главной, самой мощной струей контура, а именно в том месте, где золото располагалось ближе всего к поверхности земли. В архивах имеются заверенные протоколы, что как при начальном возведении конюшни, так и в процессе её эксплуатации, при проведении любых земляных работ часто находили крупные самородки золота.

Спустя годы появилось множество былей о том, как якутские лошади ударами копыт выбивали самородки из земли. Люди верили в эти были, и лезли на отвалы возле руин конюшни словно зомби.

Даже откровения комитета на страницах районной газеты “Северная правда” не могли сдержать людей.

…Это просто необъяснимо! Но за последние 25 лет на руинах Джелгалинской конюшни задержано и осуждено на длительные срока около трехсот горе “хищников”. Эта цифра в два раза больше, чем было задержано за это же время по всей Магаданской области. Самое поразительное, что из этих трехсот задержанных был только один старый колымчанин, у всех остальных срок проживания на Колыме не превышал и трёх лет…

О том, что полезть в капкан Джелгалы, которую комитет постоянно держал под своим неусыпным контролем, способны исключительно дилетанты — новички знала вся Колыма.

Первое сообщение в районной газете о том, что комитет задержал на развалинах Джелгалинской конюшни группу работников Ягодинской геологоразведочной экспедиции, было воспринято читателями, как глупая шутка СМИ. Но сообщение подтвердилось. Разум колымчан отказывался верить этому, но оно произошло.

Пять таёжных зубров, работники топографического отряда, средь белого дня стали мыть золото прямо у столбов останков конюшни. Когда их взял комитет, они успели намыть несчастные пятьдесят семь граммов золота.

Суд над ними потряс весь район. Для многих стало откровением, какую фантастичную силу имеет над разумом человека азарт старательского фарта. В своём последнем слове главарь преступной группировки, которого весь район знал как старого таёжника по имени Володя-бригадир, не скрывал ничего.

— В том, что нас возьмут, я не сомневался ни на одну минуту и честно предупредил всех, что у нас будет не более сотой доли процента взять металл под носом у комитета и уйти. Но я уже не мог больше ждать, эти четверть века иссушили мой разум. Я уже давно не живу, а влачу жалкое существование, на крайнем пределе.

…Сволочи, какие же вы все — сволочи.

Ведь это давно доказано наукой. Для вольного старателя вкусившего дурман находки самородкового золота нет более ни одного сдерживающего фактора. При малейшей возможности, он снова и снова будет уходить в тайгу на поиски металла. Не ради денег, их вольные старатели всегда презирали, а ради хмельного восторга таёжного фарта, которое пьянит кровь и разум сильнее самого лучшего вина в мире. И который вкусивший его всего один раз, готов вкушать снова и снова.

А вы — власть, сначала открыли вольный принос, буквально загнали в него десятки тысяч мужиков, приучили нас как к наркотику, к хмельному угару старательства и… закрыли вольную добычу золота, обрекая десятки тысяч мужиков, ежегодно дававших стране сотни килограммов дешёвого золота, на жестокие душевные муки и страдания. Многие не выдержав, спились, остальные проклинали власть, но терпели и не шли в тайгу за фартом.

Мы же терпеть больше уже не могли, ведь наш топографический отряд направили работать на саму Джелгалу.

Ходить мимо золота, чуять отличное самородковое золото и не попытаться взять его? Да против этого искуса ни один бывший старатель не устоит. Но мы знали, как стерегут Джелгалу и сообща приняли решение — умирать, так с музыкой. Если нас засекут, то пусть нас вяжут с хорошим, достойным металлом, чтобы было о чём на нарах вспоминать и полезли прямо в пасть комитета, на конюшню, а эти дебилы сломали нам и себе весь кайф.

Правильно говорят: курица не птица, мент не человек, а комитетчики все до одного чурки с глазами. Ну, смогли они во время обнаружить нас, так думай своей тупой башкой, ведь это Джелгала!

Сиди, жди и мечтай, на сколько твой улов потянет. Ведь они отлично знали, что мы из разведки, а значит, будем мыть быстро и профессионально. Вот когда уже намоем изрядно и выдыхаться начнём, тогда и бери нас тёпленькими — преступной группой, с весомым золотом, и делай дырки на погонах для новых звёздочек. А так, срам, да и только, что в рапортах писать будете?

Пять злостных, матерых “хищников”, суммарно намыли пятьдесят семь граммов золота! И где? На — Джелгале!!! Позорище, что и слов для него нет!!!

Вы забыли святое правило “хищников”. Никогда не пугать госпожу удачу!!! К хорошему самородку, лежащему в самом низу на коренных породах, подходить исподволь, не спеша, обязательно промывая верхние слои земли. Ведь чуял я своим нутром, и мой старый напарник тоже чуял. Отличный, ох, какой же отличный металл глубже лежал. А вы? Не дали нам даже лотка из спая промыть, сразу вязать.

Да вам за это не то, чтобы звёздочки на погоны, благодарности не объявят. Могли в герои выйти да перестарались, поспешили и сами в лужу сели. А нам, каково теперь на нары с таким позором горе-хищников идти?

Ведь на Колыме, кроме как выходцам с Кавказа, незаконно добытое золото продать некому. А у тех единый тариф. Грамм золота — один рубль.

Вот и выходит, что мы — матёрые хищники, организованной группой намыли золота на пятьдесят семь рублей. Которых едва хватит на два пузыря самогона по двадцать пять рублей за бутылку, два плавленых сырка и булку чёрного хлеба. Что при дележе получится по двести граммов на каждого горе–хищника. За стакан сивухи и на десять лет на нары? Срамота, да и только.

Нет, совсем перевелись в комитете порядочные люди. Берёшь “хищника” с поличным — так будь же ты человеком. Позволь ему полною мерою вкусить то, ради чего он свою голову в капкан суёт, дай ему испить хмельной восторг старательского фарта.

И ему будет, о чём на нарах вспоминать, и тебе почёт — такого матерого зверя взял, и государству прибыток от изъятого золота. Так нет, ломают весь кайф, ни себе ни людям. Одно слово — комитетчики.

За такое последнее слово Володю-бригадира суд “обслужил” по высшему колымскому тарифу. Других тоже “не обидели”, суммарно на Володину бригаду выделили 69 лет лагерей строгого режима.

Вот и попробуй после этого не поверить в постулат: “Умом Россию не понять”.

Если вот так, тщательно, обдумано и целеустремлённо, российские мужики сами суют свои головы в пасть комитета, а когда челюсти, начиная смыкаться, уже сдавливают им шеи, они сожалеют только об одном, что в последний миг их вольной жизни комитет лишил их возможности досыта хлебнуть хмельного угара старательского фарта. Подержать в своих руках “учуянный” ими сквозь толщу земли золотой самородок.

Автор: Юрий Маленко

Василий Образцов уже давно пишет о нашем городе и области. О его истории, его настоящем и будущем. Блогер показывает его красоту, судьбу, людей. Совместный проект ИА MagadanMedia и сайта “Моя родина — Магадан” — новый взгляд на родные места.

В рамках проекта Василия Образцова публикуем отрывки из воспоминаний одного из первых разведчиков и добытчиков колымского золота — Тимофея Мучкина. 

Предыдущие главы:

Первооткрыватели

Верхнеколымск

_____________________________

У истоков Колымского золота

Кто же были эти старатели-хищники? Звали их Бориска и Софа, татары по национальности, дезертиры из царской армии. Добрались беглецы до Охотска (на берегу Охотского моря), где в это время работала американская концессия по добыче золота. Устроились на прииск, где проработали до 1926 года. За время работы изучили, как залегает золотой пласт, с какими породами связан, ну и заразились “золотой лихорадкой”.

В Охотск приехал немец Розенберг, который вёл съёмку с Охотска до Сеймчана (левый приток реки Колымы). По чьему заданию и для кого он вёл съёмку осталось неизвестным, так как немец был убит, а результаты работы похищены. Розенберг пригласил Бориску и Софу к себе рабочими. Они пошли с ним и попутно, зная, как находить золото, делали опробывание ключей и ручьёв. Не доходя до Сеймчана 120 километров, на реке Среднекан, как сейчас называется ключ Борискин, нашли золото на поверхности в коренной породе, верхний слой был смыт водой. Про обнаружение золото Розенбергу они ничего не сказали, но придя в Сеймчан рассчитались, взяли на заработанные деньги у якутов продуктов и вернулись на Среднекан. Это было в 1927 году.

(Хочется внести ясность, так как ошибка автора может ввести читателей в заблуждение. Речь в воспоминаниях идёт не о Розенберге, а о Юрии Яновиче Розенфельде, эстонцу по происхождению, доверенном лице купца Шустова, занимавшегося исследованием  Охотско-Колымского края в период 1908–1916 годов. 14 апреля 1940 го­да Юрий Янович был найден мёртвым (убит) на 403-м километре Колымской трассы, район п. Оротукан — О.В.)

Начали вести разведку, обнаружили очень богатое золото. Бориска с Софой могли намыть золото, сколько им было нужно, выйти на побережье Охотского моря, вынести золото, за которое в то время не преследовали, и сдать американцам или в любую факторию, которых там было в то время полно: принимали пушнину и золото.

Но они остались вести дальнейшую разведку, переживая голод, холод, без всякой связи с внешним миром и не преследуя наживы (у них уже было около пуда намытого золота, как говорил мне Софа), без всякой корысти, остались бить новые шурфы. Впоследствии я спрашивал Софу, что заставило их остаться в зиму вдвоём, работать на шурфовке без продуктов, без всяких перспектив на существование и рискуя своей жизнью. Он ответил: ‎”Золотая лихорадка”. Мы бедные, безграмотные люди хотели кого-то удивить своим открытием, свои богатством и даже посоревноваться с американской Аляской”.

В декабре 1928 года у них закончились продукты. Софа пошёл в Сеймчан, чтобы купить оленя и продовольствия. Сеймчан был якутским посёлком, где была фактория и можно было на пушнину и золото купить муку, чай, табак, американские винчестеры и всякие охотничьи принадлежности. По прибытии Софы в посёлок началась пурга и сразу возвратиться обратно он не смог. Прожил в Сеймчане шесть дней, а когда вернулся на Среднекан, то нашёл замёрзшего Бориску рядом с шурфом. Софа обмотал его мешковиной и похоронил в том же шурфе, в вечной мерзлоте на глубине пяти метров. Дальнейшую разведку Софа один делать не стал, нанял якутов и выехал на Олу, посёлок на Охотском побережье.

Так скончался первооткрыватель и добытчик Колымского золота, имя которого не было упомянуто ни у одного геолога и разведчика. На том ключе, где они вели разведку, был открыт прииск с очень богатым содержанием золота и назван его именем — прииск Борискин.

Мне пришлось всё же встретиться с ним, только уже не с живым, а с мёртвым.

В 1939 году я был директором этого прииска и при разработке горных пород его выкопали экскаватором. Как и говорил мне его друг Софа, он был завёрнут в мешковину, хорошо сохранившийся, только почерневший. В лицо его никто узнать не мог, потому что лично никто и не знал, а Софа умер в Магадане в 1937 году. Мною был вызван врач, по наружному обследованию насильственную смерть не установили, хотя и была молва, что его убили из-за золота. Мы похоронили его вторично с почестями, как первооткрывателя и первого добытчика Колымского золота.

_________________________

Продолжение следует.

_________________________

Уважаемые старожилы Колымы. Хочу обратиться к Вам с просьбой — если у вас в домашних архивах сохранились фотографии, документы времён Дальстроя, может у кого-то сохранились воспоминания, заметки и записи родителей о жизни тех лет — если вам не жалко, приму в дар с огромной благодарностью электронные копии для работы по истории Магаданской области для сайта “Моя родина — Магадан”. Буду признателен Вам за любую помощь в этой работе.
Василий Образцов.

Как добывают золото? Как именно нужно взрывать землю, чтобы в темноте проложить путь к драгоценной руде? Как просеивать песок, чтобы найти самородок? Как рождаются, умирают и гниют посёлки золотодобытчиков? Сколько нужно брёвен и досок, чтобы собрать себе подпорку в душной шахте и не свалиться в бездну? На эти и другие вопросы отвечает журналистка Дарья Лаптева, уроженка Магадана, — здесь, на Колыме, золото добывают уже больше века, и последние годы объёмы добычи золота растут.

И хотя в Магадане есть перекрёсток, на котором стоит сразу пять ювелирных, магазины драгоценностей есть во всех посёлках и почти у каждого есть украшения с цельным самородком, местные весьма отдалённо представляют, как рядом с ними уже больше ста лет добывают золото. Магадан — полузабытый и полусонный город на Дальнем Востоке. Казалось бы, классическая и всем понятная система: есть свой строгий высокий губернатор и маленький шарообразный мэр, однако всем понятно, что настоящая власть не у них, а у тех, кто занимается главными титанами, на которых держится местная жизнь, — рыбой и золотом. Но рыбой никого не удивишь, а про золото никто и не задумывается. Вопреки стереотипам, местные не знают, как устроена золотодобыча, не заглядывали в вымерший посёлок добытчиков Карамкен, до которого идёт далёкая и непроходимая дорога, не бывали внутри сопок — зачем? 

Магадан, как ни странно, не имеет отношения к золоту: город был основан как «культбаза». Русские и «культурные» пришли к коренным и «безграмотным», чтобы просвещать и властвовать. Золото нашлось «само по себе», где-то там, за перевалами и серпантинами, а местным эвенкам и корякам дела до него не было. Если посмотреть на карту Колымы, вы увидите маленький город на берегу моря — это Магадан, от него идёт всего одна трасса — прямая дорога в две тысячи километров до самого Якутска. И именно там, в глубине региона, слева и справа от бесконечной грунтовой насыпи, добывают золото, и местных это не особенно интересует.

Фото: feelek.livejournal.com

Фото: feelek.livejournal.com

Но несколько лет назад на берег Охотского моря привезли гору золоторудного песка, и горожане, вооружённые лотками, которыми когда-то орудовали студенты-геологи под голубичное вино, стали промывать песок в рамках конкурса «Старательский фарт». Когда-то давно этот драгоценный песок намывали бородатые геологи, укутавшись в свитера и антимоскитные сетки. Теперь за ним охотятся их потомки, уже не в свитерах, а в защитных касках, в руках у них не деревянное сито, а руль бульдозера. Этот наследственный труд тянется уже около ста лет, но, поверьте, местных запасов хватит ещё на несколько поколений старателей. «Старательский фарт» теперь проводят каждый год: нужно намыть столько золота, сколько сможешь. После скоростной промывки, под крики чаек и гул зрителей, участники продувают намытый песок, высматривая блестящие частицы. Главный приз — миллион рублей — получит тот, кто найдёт самый крупный кусок, но ему вряд ли удастся намыть больше двух граммов. И собственноручно намытую драгоценность забрать себе никто не может: после короткого свидания золотые песчинки в конце концов всё равно заберут из рук, дополнительно проверив тебя с металлоискателем. Об этой золотой встрече на берегу золотого города у жителя Магадана останется только воспоминание.

Темнота. Грохот. Промёрзшая земля слева и справа. Под ногами пустота. Над головою стометровая лестница вверх, но выхода не видно. «Мне двадцать, и мне очень хочется плакать», — так свой первый день в шахте вспоминает сорокалетний потомственный проходчик Анатолий. Он впервые увидел, как добывают золото, когда был маленьким. Раньше вахты длились и месяц, и два, и старатели брали с собой в экспедиции подросших детей, и его проходчик-отец привёз сына. Чтобы Анатолий не потерял себя после армии, отец взял его к себе в смену, подделав документы об образовании, и отправил сына без подготовки на «восходящие».

В Магадане золото добывают преимущественно из сопок — это такие старые ссутулившиеся горы, которые выглядят как огромный куличик из песка с травой. Никаких обрывов, никаких пиков. Просто гора земли. Её взрывают сбоку, а дальше роют несколько тоннелей вглубь и множество тоннелей вверх, чтобы наконец добраться до кварца, в котором обязательно есть золото. Такие вертикальные проходы называются «восходящие», их длина варьируется от 50 до 100 метров, каждый сантиметр человек роет и взрывает вручную. По технике безопасности, у рабочих есть несколько канатов страховки и защитные этажи досок, но в реальности эти правила слишком замедляют процесс. Чтобы пройти сто метров вверх, проходчик берёт всего два бревна, которые встают в распор тоннеля, и одну доску, которую он кладёт поверх. Этот узкий кусок дерева держит на себе вес золотоискателя, 50-килограммовый перфоратор, кучу инструментов и взрывчатку. Так, в полной темноте, этаж за этажом, под редкие вспышки детонирующих веществ, прокладывается путь к руде.

Этот труд требует больших сил, поэтому люди в возрасте здесь встречаются редко, в основном на «восходящие» кидают молодых бойцов. Так двадцатилетний Анатолий оказался на бесконечной лестнице вверх, под звуки взрывов и отбойных молотков, с риском упасть или просто быть раздавленным отвалившимся куском скалы. «Я ничего не закапывал, ничего раскапывать не собираюсь», — кричал Анатолий. 

Проходчики не знают, где будет золото, как и не знают, будет ли оно вообще. Их задача — рыть вперёд и вверх, вверх и вперёд, изо дня в день. Эти золотые кроты две недели живут обычной жизнью, две недели роют породу на ощупь. После таких работ в сопках остаются кубические километры пустот. Представьте себе, вы закуриваете сигарету, прогуливаясь в блёклом свете налобного фонарика. Шаг, ещё один — и вдруг ваша нога не чувствует почвы, резким движением вы откидываетесь назад и осознаёте, что стоите на краю обрыва: перед вами воронка размером в десятиэтажный дом. Десятиэтажная пустота, толща пыли и крохотный человек, с ещё более крохотным фонариком. Из-за таких пустот обворованные сопки «складываются» внутрь как карточный домик. Но это происходит спустя годы, когда все работы давно закончились, а последний проходчик уже вышел в дверь сбоку старой горы.

Сегодня Анатолию сорок, и он так и не смог найти достойную замену своей золотой работе: слишком привык к двухнедельным каникулам после каждой вахты. Он любит рыбалку и красоту магаданской природы, поэтому, выходя на поверхность, отправляется в путешествия с семьёй и знакомит сыновей с регионом. Руками он уже не работает: силы есть, но пришло время молодых ребят, которые, как и он когда-то, только взялись за перфораторы и взрывчатку. Теперь он бульдозерист. Его рост почти два метра, но и этого не хватит, чтобы достать до верхушки шины его нового рабочего «автомобиля». Золоторудный бульдозер похож на корабль, только плывёт он не по воде, а по золотой пыли в тёмных туннелях колымских сопок. Местных запасов золота хватит ещё на несколько поколений старателей и после Анатолия и его потомков.

Из старой оконной рамы видны горы. Они достаточно крутые, а их вершины, словно корона, украшают мегалиты. Мегалиты — это каменные глыбы, стоящие друг на друге, будто кто-то специально их так оставил. Если не приглядываться, они напоминают гаргулий из Нотр-Дама, но это лишь столбы выветренных пород. Когда-то этот вид представал перед заспанным взглядом жителей этого дома, но теперь здесь никого нет. Карамкен — первый посёлок-призрак, который находится всего в 97 километрах от Магадана. Ещё двадцать лет назад он приносил около четырёх тонн золота в год, теперь это пустынные улицы, с разрушенными домами и выбитыми стёклами.

Сейчас разработкой колымских приисков в основном занимаются приезжие вахтовики — люди, которые приезжают в регион со всей страны и ближнего зарубежья. Говорят, что их зарплаты больше ста тысяч, а потому это настоящий клад, например, для граждан стран Средней Азии, где в такие деньги даже не верят. Но так было не всегда.

Разработка одного рудника может занимать и десять, и двадцать пять лет. Чтобы обеспечивать артели, в СССР создавали целые посёлки, в которых дома буквально стояли на жёлтом металле. Людей сюда привозили со всей страны только для того, чтобы поддерживать жизнь приисков. Это напоминает серый игрушечный городок из полусотни домов, одной улицы и толстой трубы отопления, от которой всегда идёт пар потерянного тепла. Здесь нет большого разнообразия профессий: ты либо работаешь с золотом, либо кормишь людей, которые его добывают.

В посёлке Карамкен родился и вырос Анатолий. Карамкенский ГОК в своё время славился выносливыми работниками и стабильной подачей золота, здесь начинал свою карьеру отец Анатолия. Но каждое месторождение в один день отдаёт свой последний грамм драгоценного металла — и эти посёлки становятся ненужными. И теперь жутковатая тишина этого места заставляет сердце биться чуть чаще.

Входы в дома наглухо забиты, но некоторые строения остались без внимания. Всё выглядит так, словно здесь взорвался атомный реактор и люди не успели уйти: в руинах домов лежат личные вещи, мебель, обои, которые кто-то так и не наклеил. На верхнем этаже одного из таких домов лежит учебник Коли и Маши, на первой странице их имена и адрес, на второй — вклеенные фотографии. Посёлок закрыт уже больше двадцати лет, но чернила ещё не выцвели, а на форзаце учебника не поблёкла красная карта СССР. Здесь лисы закапывают свою добычу в горках строительного мусора, а если подняться чуть дальше по руслу реки, можно дойти до хвостохранилища. Сюда сливали ядовитые отходы, оставшиеся после промывки золота. По сути, это огромный бассейн, в котором лежат тонны песка с примесью химикатов и мелкой золотой пыли. Говорят, если заново промыть эту смесь, можно получить около пяти тонн золота, но это слишком затратно.

В 2009 году дамбу размыло, и тягучая смесь токсичной «глины» огромной рекой смыла посёлок, где на тот момент ещё оставались люди, которые не хотели покидать насиженные места. После аварии посёлок окончательно законсервировали. Спустя одиннадцать лет разрушенные дома провожают уезжающих из Магадана людей, а река до сих пор переливает странным зеленовато-бирюзовым оттенком. Если кто-то решит снова сделать сериал про Чернобыль, это место станет атмосферной декорацией.

Так заканчивают свою жизнь «города» на отработанных артелях. Вместе с золотом уходит и человек. Но это лучший расклад. В Магаданской области есть множество посёлков, которые стоят на золотых отработках, живут в убыток, а люди, не имея работы, спиваются или уезжают. Многие из них умеют мыть золото, даже знают, где его искать, но в России запрещён вольный принос, а потому даже такой заработок людям недоступен. 

Теперь, если снова посмотреть на карту Колымы, вы увидите не только Магадан и длинную дорогу. Мяунджа, Оротукан, Дебин — это лишь немногие из десятков посёлков, которые, как пациенты хосписа, среди невероятной природы ждут своего последнего дня.

Фото: drs-radchenko.livejournal.com

И если умирают посёлки закономерно, то появлялись они, скорее, случайно, путём проб и ошибок сотен геологов, которые планомерно брали образцы почв, оставляя следы по всей области. Пожилой главный геолог Колымы Юрий Прусс об этом времени вспоминает с улыбкой. Сейчас ему 83, возраст давно не позволяет проводить экспедиции, а вот большую часть юности он провёл в сопках и ущельях. В его кабинете самородки и куски золотой слюды лежат в пластиковой коробке из-под дешёвых мидий, на стенах карты, со всеми тайниками Колымского острова сокровищ, и фотографии многомесячных раскопок с 60-летним сроком давности. На одной из них — чайник голубичного вина, банка крабов и туесок икры. Хлеба не было, от морской живности уже тошнило. Летом студенты становились сыщиками-старателями, а всё намытое золото меняли на такой вот ужин, который приедался за шесть-семь месяцев старательской работы. Сейчас геологам помогают машины, а тогда в арсенале были только лотки и речки, в которых старатели промывали породу в надежде найти золото. Помимо лотка, в комплекте шло оружие, потому что в тайге можно самому стать драгоценной добычей медведя. А ещё Юрий Прусс сквозь все воспоминания проводит гитару и искры костра: геологи — главные романтики. Здесь, у подножья холодных гор, они писали стихи и пели песни. Песни о доме и о любимых женщинах, которых оставили где-то там, за перевалами. Но расстояние шло на пользу, во всяком случае, так считает Юрий. Именно оно дарило ему и его жене новизну встреч и помогло сохранить брак даже спустя шестьдесят лет.

«Дым костра создаёт уют,
Искры тлеют и гаснут сами.
Пять ребят о любви поют 
Чуть охрипшими голосами».

Такие летние заходы на золотую землю были облегчённой разведкой по уже пройденному маршруту — ведь зимой сюда приезжали заключённые, которые в минус пятьдесят бурили и взрывали промёрзшую почву, чтобы найти в ней следы будущих колец и серёжек.

Это каторжный труд, здесь умирали от усталости и холода, но даже приход техники не сильно изменил ситуацию. Темпы выросли, но легче не стало. Многие потомственные золотоискатели зарыли в песке силы и здоровье, а потому отговаривают своих детей продолжать семейное дело. 

За долгие годы работы Анатолий пережил взрывы, смерти товарищей, чуть не потерял отца в завале, взрастил несколько поколений проходчиков, но своих сыновей к шахтам не пускает. А это значит, что его дети могут не узнать о том, что такое настоящее золото, и станут похожи на большинство магаданцев.

Наша рассылка «Мир в огне»

Каждый день мы присылаем вам письмо, чтобы рассказать, что происходит на свете. Будние дни — новости со всей планеты. Суббота — письмо от незнакомца. Воскресенье — обзор трансформаций.