Как составить юридическую конструкцию

Преобразование государственной или иной законодательной воли в правовую реальность заключается, прежде всего, в том, что эта воля, основанная на универсальных правовых категориях «право» и «обязанность», представлена ​​в форме закона – конкретного, формально окончательного, властного предписания регулирующего характера (нормативный, защитный, имеющий тип определения или другой).

Утверждение сущности волеизъявления в виде норм-предписаний является основной типовой схемой, с которой, как правило, начинается юридическое-техническое формирование права.

Основным принципом здесь является то, что все нормативные конструкции должны содержать логические связи между различными уровнями – как между элементами нормы, так и между составными частями нормативного акта и всей правовой системой в целом. Самое главное, что благодаря юридической консолидации нормативные и защитные нормативные положения неразрывно связаны между собой.

Юридическая конституция

Юридические конструкции играют особую роль в нормативных конструкциях – такой договоренности правового материала, которая характеризуется внутренним единством прав, обязанностей и ответственности соответствующих участников правоотношений.

С этимологической точки зрения конструкция относится к структуре, устройству, сопоставлению частей и отдельных частей, составляющих структуру, к устройству, или комбинации слов, которые находятся в данном статическом или динамическом взаимодействии.

С.С. Алексеев определяет правовые конструкции как «специфическую конструкцию нормативного материала, соответствующего определенному типу или типу установленных правоотношений, правовых фактов и их взаимосвязей».

Из этих позиций выбираются и соответствующие виды правовых норм, в частности обязательные, запрещающие, разрешающие. Также учитывается соотношение нормативного регулирования с индивидуальным регулированием (диспозитивные и императивные нормы, абсолютно определенные и относительно определенные нормы).

Юридическую конструкции можно представить как идеальную модель, отражающую структурную структуру общественных отношений, регулируемых законом.

Признаки юридических концепций

В. В. Чевычелов видит в правовом проектировании средство законодательной техники, состоящее из моделирования, определенной логической конструкции нормативного материала, а также выступающего в качестве метода изучения и толкования права. Он рассматривает признаки юридических конституций в широком и узком смысле. В широком смысле под правовыми структурами следует рассматривать практически все правовые явления, имеющие определенную структуру, например, отрасль права, институт права, правовые нормы, правосознание и т.д. В узком смысле правовая структура является средством правовой установки.

Юридические конструкции – это и технический инструмент, и правовая модель, состоящая из некоторых элементов, а также метод познания и толкования закона.

Юридические конструкции часто называют средствами, а не правовыми методами. Более того, по мнению Иванчина А.В, необходимо различать правовое оформление как средство законодательной техники и то, как результатом его использования являются элементы различных преступлений, различных договоров и других законодательных конструкций. То есть юридические конструкции служат прототипами, на основе которых создаются отдельные законодательные конструкции.

Существует ряд требований к юридическим структурам:

• нормативный стандарт должен быть снабжен стандартом защиты, который устанавливает юридическую ответственность за нарушение запретов и несоблюдение обязательств;
• материальный стандарт должен быть подкреплен процессуальными нормами, определяющими порядок применения и реализации норм материального права;
• каждый обнародованный закон должен регулироваться постоянным обязательством соответствующих субъектов, обеспечивающим реализацию этого права;
• последовательность, полнота, непротиворечивость.

Право является обязательной частью, заложенной в ст. 9: «Выборы органов или депутатов считаются обязательными, периодическими и проводятся вовремя, чтобы обеспечить соблюдение сроков этих органов или депутатов». Основополагающий стандарт права на участие в выборах и участие в референдуме поддерживается, в частности, нормами главы III закона, устанавливающими порядок регистрации избирателей, составлением списков избирателей и конституцией избирательных округов и избирательных участков. Часть 7.1 ст. 17 является защитной частью проекта, устанавливающей, что те, кто предоставляет информацию об избирателе, несут ответственность за точность и полноту этой информации, а также за своевременность их предоставления.

Т.В. Кашанина отмечает, что характер связи между элементами юридической конституции всегда отличается жесткостью, отсутствие хотя бы 1-го элемента ведет к разрушению конституции в целом.

В литературе называются следующие признаки правовой конструкции (рис.1):

• является отражением правовой реальности;
• несет абстрактную форму;
• обеспечивает более детальное знание регулируемых связей с общественностью.

Рисунок 1. Признаки юридической конструкции

Внутренние строение юридической концепции

Различается внутренние строение юридической конституции в зависимости от:

• ступенчатых (юридических конституций, в которых все элементы строго последовательны);
• суммарных (юридических конституций, состоящих исключительно из слагаемых компонентов).

По происхождению различают конструкции:

• заимствованные (рецептированные) (апробированные в других отраслях внутреннего и международного права);
• собственные.

В зависимости от юридического воплощения концепция является:

• законная;
• доктринальная.

Юридические концепции обычно создаются путем законодательного закрепления, но невозможно недооценивать значимость доктринальных концепций, которые нередко становятся прототипами концепций, закрепленных в законе. К примеру, в течении долговременного периода времени, создание политической партии существовало только в доктрине и было нормативно закреплено только в 2001 году принятием соответствующего закона.

Конструкция
(от лат. constructio) – составление, построение.

Юридическая
конструкция как модель обладает
следующими признаками:

во-первых,
она является формой отражения
действительности;

во-вторых,
юридическая конструкция создается в
результате абстракции, идеализации;

в-третьих,
юридическая конструкция и реально
существующее правовое отношение или
его элемент находятся в отношении
соответствия, отражения, определенного
сходства – на уровне существенных
признаков общественных отношений;

в-четвертых,
она служит средством выражения внутренней
структуры сложного явления.

Элементы
конструкции – это ее компоненты, из
которых она слагается. Они могут быть
обязательными (существенными) (например,
элементы состава преступления) и
необязательными (определимыми) (например,
элементы отдельных видов договоров на
образование).

Юридическая
конструкция – средство правотворческой
техники, заключающееся в моделировании,
определенном логическом построении
нормативного материала, одновременно
выступающее методом познания и толкования
норм права.

Правила построения юк

В
рамках теоретического отношения к
юридической технике было осмыслено и
раскрыто понятие юридической конструкции
как одного из важнейших ее приемов.
Заслуга в этом принадлежит Р. Йерингу
который впервые раскрыл сущность этого
приема, его значение для правоведения,
заложив традицию теоретического
рассмотрения юридической конструкции.
Объективно юридические конструкции
появились и применялись с момента
возникновения права.

Конструирование
– деятельность по созданию идеального
образа разрабатываемого объекта права.

Решение
задачи построения юридической конструкции
(ЮК) начинается с её осмысления и уточнения
исходных данных. Технические требования,
которые выдаются заказчиком (например,
Правительством), формулируются на языке
потребителя-неспециалиста (например,
предпринимателя) и не всегда бывают
юридически чёткими и исчерпывающими.
Перевести требования на язык предметной
области, то есть сформулировать
техническое задание (ТЗ), – первый и
обязательный этап (правило) работы.
Исполнитель выполняет его в тесном
контакте с заказчиком. Важным результатом
этапа является согласование целей
разработки и назначения проектируемого
объекта (проекта закона) и установление
системы показателей качества (численность
безработных, минимальная заработная
плата и т.д.).

Следующие
этапы (правило) образуют внутреннее
проектирование. Они нацелены на поиск
решения задачи и выполняются разработчиком.
Сюда входят этапы синтеза принципа
действия, структуры и параметров
проектируемого правового объекта.

На
этапе синтеза принципа действия
отыскивают принципиальные положения,
экономические, социальные, политические
и т.п. отношения, которые составят предмет
регулирования будущего закона. Это
могут быть основополагающие международные
нормы, фундаментальные законы и правила,
их частные случаи или следствия. Работа
ведется с моделями. Этому этапу
соответствует заключительная стадия
ТЗ и стадия технического предложения
структуры проектирования.

На
этапе структурного синтеза на основе
выбранного принципа действия создаются
варианты графического представления
объекта – системы, структуры, функции,
схемы, алгоритмы. Этот этап включает
стадию предварительного проектирования.

На
этапе синтеза отыскиваются значения
параметров объекта, находится численное,
в том числе оптимальное, решение проектной
задачи, создаётся документация или
описание объекта и его частей. Этот этап
соответствует стадиям технического и
рабочего проектирования.

Вследствие
неполноты начальных знаний о задаче
процесс проектирования – итерационен.
С каждым циклом итерации (Итерация (лат.
iteratio – повторяю) – повторение какого-либо
действия) цели проектирования всё более
уточняются, появляется необходимость
в дополнительных функциях и, как
следствие, – потребность в разработке
дополнительных элементов. Решение
частных проектных задач, дополняющих
основное решение, также проводится в
соответствии с представленной
последовательностью.

На
каждом этапе внутреннего проектирования
выполняются следующие процедуры
(правила):

выбор
юридической модели (то есть основополагающего
принципа, вида блок-схемы и выбор метода
решения, в том числе метода оптимизации,

решение,

анализ
полученных результатов и принятие
решения.

Эффективность
проектируемого закона определяется: в
первую очередь – выбранными принципами
действия; во вторую – предложенными
целями, задачами, функциями, структурой;
в третью – соотношением всех элементов;
в четвертую – полнотой анализа предмета
регулирования.

Вопросы
для студента, изучающего тему:

1)
перечислите признаки ЮК;

2)
как определить эффективность проектируемого
закона;

3)
назовите и проанализируйте правила
построения ЮК.

А.А. Максуров

Максуров Алексей Анатольевич — кандидат юридических наук, преподаватель кафедры теории и истории государства и права Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова

Техника построения юридических конструкций (на примере координационной юридической практики)

В последнее десятилетие наблюдается повышенный интерес как представителей науки, так и практических работников к категории «координация». Если воспользоваться услугами «мировой паутины» — сети Интернет или хотя бы его «русскоязычной части» — Рунета, то мы убедимся, что вопросы координации поднимаются не менее чем на 14 324—16 789 сайтах и в 89 541—233 876 документах (по информации поисковых систем Рамблер, Яндекс и других)1.

Такое внимание не случайно. Именно феномен координации позволяет решить казалось бы неразрешимые проблемы, снять существенные противоречия, объективно возникающие между людьми в процессе их повседневной деятельности.

При этом недостаточная законодательная регламентация вопросов координационной технологии является крайне серьезным обстоятельством, негативно сказывающемся на эффективности последней. Таково мнение как ученых-теоретиков, так и практиков, реализующих координационные полномочия в реальной действительности, либо участвующих в координационном процессе.

Конструируя понятие «координационная юридическая практика» мы должны, прежде всего, определить, что же такое «координация» как общественный феномен и как данное понятие отличается от иных смежных явлений.

С точки зрения этимологического подхода координация (от латинского, со — с, вместе и ог^па-Ао — расположение в порядке) представляет собой согласование, целесообразное соотношение каких-либо действий, явлений и т. п.2 Координировать значит согласовать, то есть «установить целесообразное соотношение между какими-либо действиями, явлениями»3.

Впрочем, ряд авторов определяет само понятие координации несколько иначе, не в ее классическом философско-правовом понимании.

Так, А. Стуканов понимает под координацией подчинение участников совместной деятельности воле координирующего субъекта4. В. Рохлин определяет координацию как установление правильных взаимоотношений, взаимодействий по какому-либо вопросу, в каких-либо действиях5.

Такое понимание вряд ли будет правильным, поскольку в нем, с одной стороны, игнорируется воля координируемых субъектов и других участников координационного процесса в выработке координационных решений, а сама координация сводится к осуществлению координирующим субъектом своих властных полномочий. С другой стороны, если свести цель координационных мероприятий к «установлению правильных (?) взаимоотношений», то можно вести речь скорее о кооперации, нежели координации, о чем мы поговорим ниже. На самом деле координационная деятельность — понятие более сложное, а подход указанных авторов, как мы увидим в дальнейшем, не только не основан на обыкновениях координационной практики, но и противоречит требованиям координационных норм, закрепленных законодательно, в отношении, например, равенства участников координационного совещания правоохранительных органов при прокуроре и т. п.

То есть правильнее все же понимать координацию как совместное упорядочение, согласование, приведение в соответствие6, а согласовать — значит привести в надлежащее соотношение, соответствие с чем-либо7.

1 Аналогичны и данные поиска слова coordination по поисковым системам — от 6765 до 9867 сайтов и от 22 652 до 111 878 документов.

2 Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный / Под ред. Т.Ф. Ефремовой. — М., 2003. — Т. 2. — С. 220; Словарь иностранных слов / Под ред. И.В. Лехина и Ф.Н. Петрова. — М., 1999. — С. 335.

3 Ожегов С.М. Словарь русского языка / С.М. Ожегов, Н.Ю. Шведова. — М., 1990. — С. 295.

4 Стуканов А. Законность в деятельности органов административной юрисдикции // Законность. — 1998. — № 12. — С. 10.

5 Рохлин В. Координирующая роль прокурора в борьбе с преступностью // Законность. — 1996. — № 10. — С. 9.

6 Советский энциклопедический словарь. — М., 1983. — С. 626; Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. — М., 1984. — С. 253.

7 Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. — М., 2005. — С. 742.

По своей сути координация является философской категорией, рассматриваемой в виде системы понятий, категорий и противопоставляемой субординации. «Элементы координационной системы обладают самостоятельным значением и внешней зависимостью друг от друга… Координация и субординация являются итогом различных процессов познания»1.

В этом смысле координацию следует отличать от иной философской категории — взаимодействия.

С точки зрения философии взаимодействие — «процесс взаимного влияния тел друг на друга, наиболее общая, универсальная форма движения, развития»2. Этимологический подход также свидетельствует о том, что взаимодействие — это «воздействие различных предметов, явлений действительности друг на друга, обусловливающее изменения в них»3 и «взаимная связь явлений, взаимная поддержка, взаимные действия войск при выполнении боевой задачи»4.

В юридической науке распространено мнение, что взаимодействие — это взаимное согласование действий двух и более служб, отдельных, не подчиненных друг другу участников управления, совместно решающих какую-либо общую задачу5. Еще С.А. Муромцев писал: «Высшая степень юридической охраны многих правовых отношений достигается взаи-модействием всех государственных органов»6.

По мнению И.В. Погодиной, «в отличие от взаимодействия координация означает не просто достижение единства равноправных, не подчиненных друг другу участников процесса управления, а их подчинение совместной деятельности воле координирующего органа или должностного лица»7.

С указанным трудно не согласиться. Вместе с тем, непонятно выделение данным автором наряду с категориями «взаимодействия» и «координации» в качестве методов социального управления еще и «согласования», под которым автор понимает обсуждение и выработку единого мнения по тому или иному вопросу управления или получение от вышестоящего или иного заинтересованного в деле органа согласия на совершение каких-либо управленческих действий8. С нашей точки зрения согласование — это уже характеристика процесса координации, его основа, низшая форма, но в любом случае — составная часть. Более того, само взаимодействие и сотрудничество нередко нуждаются в координации9.

На практике, к сожалению, координация и взаимодействие необоснованно смешиваются.

Например, в соответствии с Федеральным законом «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма»10 и пунктом 5.12 Положения о Федеральной службе по финансовому мониторингу, утвержденного Постановлением Правительства РФ от 23 июня 2004 года № 30711, Комитет Российской Федерации по финансовому мониторингу координирует деятельность федеральных органов исполнительной власти в установленной сфере деятельности.

Между тем рассматривая проблемные вопросы деятельности органов государственной власти в части борьбы с легализацией преступных доходов авторы статей, вошедших в сборник «Пути повыше-

1 философский словарь / Под ред. М.М. Розенталя. — М., 1975. — С. 189—190.

2 Там же. — С. 59.

3 Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный / Под ред. Т.Ф. Ефремовой. — М., 2003. — Т. 1. — С. 93.

4 Толковый словарь русского языка. — М., 2005. — С. 742.

5 Погодина И.В. Управление в юридической практике правоохранительных органов. — Владимир, 2003. — С. 34. В.Г. Карташов определяет взаимодействие как активную, согласованную деятельность двух и более субъектов правоотношения (принятие ими решений и совершение действий, влияющих на другого субъекта правоотношения, а не пассивное ожидание воздействия). Координацию он считает составной частью взаимодействия, определяя ее как согласование, сочетание, приведений в соответствие (понятий, действий, составных частей чего-либо). В процессе координации создаются условия для формирования общей потребности в согласовании общих интересов, что способствует выработке общего интереса (Карташов В.Г. Взаимодействие органов государственной власти субъекта Российской Федерации и органов местного самоуправления // Конституционное и муниципальное право. — 2007. — № 19. — С. 33—38).

6 Муромцев С.А. Определение и основное разделение права // История правовой мысли: Биографии. Документы. Публикации. — М., 1998. — С. 184.

7 Погодина И.В. Управление в юридической практике правоохранительных органов. — Владимир, 2003. — С. 34. См. также: Безруков А.В. Проблемы взаимодействия Российской Федерации и ее субъектов в сфере исполнительной власти // Журнал российского права. — 2001. — № 1. — С. 29; Головко А.Г. Взаимодействие органов внутренних дел с другими субъектами правоохраниетльной системы в сфере обеспечения прав и свобод граждан (вопросы теории): Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Ростов-на-Дону, 1999. — С. 6; Бабичев И.В. Субъекты местного самоуправления и их взаимодействие: Дис. канд. юрид. наук — М., 1999. — С. 67; Кобзарев Ф. Прокуроры и судьи о взаимодействии в сфере уголовного судопроизводства // Законность. — 2006. — № 8. — С. 16.

8 Погодина И.В. Управление в юридической практике правоохранительных органов. — Владимир, 2003. — С. 34.

9 Михеева И.В. Противодействие легализации преступных доходов: вопросы правовой регламентации взаимодействия органов государства // Пути повышения эффективности взаимодействия подразделений МВД РФ с другими государственными органами в области противодействия легализации преступных доходов (стратегический и прикладной аспекты): Сборник статей. — Н. Новгород, 2005. — С. 428.

10 Собрание законодательства РФ. — 2001. — № 33. — Ч. 1. — Ст. 3418.

11 Собрание законодательства РФ. — 2004. — № 26. — Ст. 2676.

Максуров А.А. Техника построения юридических конструкций…

ния эффективности взаимодействия подразделений МВД РФ с другими государственными органами в области противодействия легализации преступных доходов (стратегический и прикладной аспекты)» оперируют, как правило, категорией «взаимодействие» даже в тех случаях, где речь идет исключительно о реализации Комитетом своих координационных полномочий1.

Так, Э. Блеззар в статье «Взаимодействие ПФР и правоохранительных органов» и Д.В. Степанков в работе «Правовые основы взаимодействия Росфинмониторинга и МВД России в сфере противодействия легализации преступных доходов», ведя речь о реализации координационных полномочий почему-то называют координационный процесс «взаимодействием»2.

И.В. Михеева в упомянутой выше работе прямо пишет о процессе координации, например: «принят ряд правовых актов, определяющих пределы реализации координационной функции»3, «существует ряд органов, находящихся в ведении одного министерства, тогда координацию и взаимодействие осуществлять несколько проще»4, «интересным решением вопроса координации и совместной деятельности в исследуемой сфере является действующее Соглашение о сотрудничестве.»5, «в данном случае функции координатора деятельности обеих служб может выполнять Минфин России как орган, в ведении которого они находятся»6.

П.Г. Марфицин также говорит о выполнении следователем своих координационных и организационных полномочий, но не о взаимодействии.7 Такая же путаница в работе Е.А. Бондарь «Взаимодействие финансовых органов с органами внутренних дел по вопросам противодействия легализации доходов, полученных преступным путем»8.

Между тем, вернемся к координации. Ее ценность как общенаучной категории заключается в возможности посредством ее получения эффекта синергии той или иной деятельности, каких-либо процессов согласования и координационного взаимодействия.

Синергия — научное понятие, означающее соединение энергий различных элементов9. Иногда под «синергией» понимается также «реакция на комбинированное действие двух или более.., при котором эффект превышает действие каждого. в отдельности»10. Слово «синергия» в переводе с греческого означает «совместное действие». Соответственно, «синергетика изучает такие явления, которые возникают от совместного действия нескольких различных факторов, в то время как каждый фактор в отдельности к этому явлению не приводит. В наиболее содержательном случае в такой круг явлений попадает явление самоорганизации систем, то есть самопроизвольного усложнения формы, структуры и функции системы — скачком при медленном и плавном изменении ее параметров»11.

Путем координации должна достигаться большая эффективность деятельности субъектов как если бы они действовали в условиях отсутствия координационного согласования и взаимодействия.

Говоря о синергетическом эффекте координации необходимо предостеречь и от ошибки смешения категории «координация» с другими однопорядковыми явлениями, среди которых одними из основных сегодня признаются кооперация и интеграция.

Кооперация — сотрудничество, совместная деятельность для достижения конкретной цели12. Это, своего рода, обмен навыками и умениями, средствами и технологиями в процессе совместной работы. То есть речь идет даже не о взаимодействии, а об общем действии. Да, синергетический эффект присутствует и здесь, но это эффект не от согласования отдельных видов деятельности, а от деятельности единой, общей. Согласование уже происходит в процессе самой деятельности между ее субъ-

1 Пути повышения эффективности взаимодействия подразделений МВД РФ с другими государственными органами в области противодействия легализации преступных доходов (стратегический и прикладной аспекты): Сборник статей. — Н. Новгород, 2005.

2 Блеззар Э. Взаимодействие ПФР и правоохранительных органов // Пути повышения эффективности взаимодействия подразделений МВД РФ с другими государственными органами в области противодействия легализации преступных доходов (стратегический и прикладной аспекты): Сборник статей. — Н. Новгород, 2005. — С. 234—238; Степанков Д.В. Правовые основы взаимодействия Росфинмониторинга и МВД России в сфере противодействия легализации преступных доходов // Там же. — С. 775—776.

3 Михеева И.В. Противодействие легализации преступных доходов: вопросы правовой регламентации взаимодействия органов государства // Там же. — С. 422.

4 Там же. — С. 423.

5 Там же. — С. 424.

6 Там же. — С. 424.

7 Марфицин П.Г. Некоторые вопросы взаимодействия следователя с государственными органами в области противодействия легализации доходов, полученных преступным путем, на стадии возбуждения уголовного дела // Там же. — С. 245—251.

8 Бондарь Е.А. Взаимодействие финансовых органов с органами внутренних дел по вопросам противодействия легализации доходов, полученных преступным путем // Там же. — С. 410—411.

9 Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. — М., 2000. — Т. 3. — С. 113.

10 Новейший словарь иностранных слов и выражений. — Минск, 2003. — С. 737.

11 Головко В.В. Высшие синергии. — Томск, 2003. — С. 5.

12 Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. — М., 2005. — С. 739.

ектами и заключается во взаимообмене. Здесь нет и не может быть признака властности, который, как мы это впоследствии увидим, обязателен для любого координационного процесса.

Несколько сложнее обстоит дело с интеграцией. В последние годы интеграционные процессы в тех или иных формах приобретают в нашей жизни все большее значение. Интеграционные процессы свойственны многим сферам общественной жизни, оказывают активное воздействие не только на развитие отдельных государств, но и всего международного сообщества.

Этимологический подход свидетельствует, что интеграция (лат. integratio — восстановление, восполнение от integer — целый) — состояние связанности отдельных дифференцированных частей и функций системы в целое, а также процесс, ведущий к такому состоянию. Различают интеграцию экономическую, политическую, языковую, научно-техническую и др.1 Особенно актуальны на современном этапе межгосударственные интеграционные процессы, относящиеся к сфере реализации внешних функций любого государства. С.А. Киреева в этой связи пишет, что «межгосударственная интеграция — внешняя функция государства, содержание которой составляют разносторонние формы межгосударственного сотрудничества, подчиненные единым принципам, целям и задачам»2.

Как видим, речь снова идет о сотрудничестве (соответственно, об отсутствии властности в отношениях), да иного и не может быть в международном публичном праве и в межгосударственных отношениях3.

То же самое можно сказать и касаясь конкретных форм реализации функции интеграции. Например, А.С. Мордовец пишет, что правоохранительная форма реализации межгосударственной интеграции РФ требует укрепления межгосударственного сотрудничества органов внутренних дел РФ с соответствующими службами иностранных государств»4.

И вновь: сами интеграционные процессы объективно нуждаются в координации!5 Таким образом, «интеграция» и «координация» — самостоятельные категории, так же как и их антиподы: «дезинтеграция (дифференциация)» и «рассогласованность».

Проблемы смешения координации с другими социально-правовыми феноменами безусловно связаны с тем, что координация — понятие многообразное и многостороннее. Она изучается не только общественными науками (социологией, политологией, педагогикой и многими другими), но и науками о человеке, природе и т. д. В математике имеется Декартова система координат. В биологии рассматривается координация видов живых существ. В физиологии человека ведут речь о координации движений, под которой понимается управление работой отдельных мышечных групп, осуществляющееся при достижении определенной задачи в реальном времени и пространстве6.

Однако для нас наиболее важны вопросы координации социальных взаимосвязей, поскольку право — основной социальный регулятор, регулятор взаимоповедения людей в социуме. При этом нельзя не учитывать и антропологический фактор. Как писал Б.Ф. Ломов: «Именно он (человек. — А.М.) организует процесс регулирования и тем самым координирует работу всех элементов системы, связывая их в единое целое».7

Здесь наиболее близкие к юриспруденции понятия координации разработаны науками об управлении, в том числе об управлении экономическими процессами, трудовой деятельностью людей.

С этих позиций координация рассматривается, как правило, одновременно в качестве функции, средства и цели (результата) социального управления.

Активно применяется категория координации и в праве.

Сама по себе координация имманентно присуща праву, поскольку его основное назначение — регулировать общественные отношения.8 Координация — имманентное свойство права, одновременно его принцип и функция, метод и желаемый результат. Это не означает, естественно, что все право сводится только лишь к координации, просто координация в праве проявляется в действии совершенно различных правовых институтов и феноменов.

Все отмеченные направления изучения феномена координации в праве, безусловно, перспективны и имеют собственную значимость. В то же время, в целях настоящей работы мы ограничиваем круг исследования проблем координации в праве исследованием правовой категории, направ-

1 Большой энциклопедический словарь. — М., 2002. — С. 452.

2 Киреева С.А. Межгосударственная интеграционная деятельность как выражение внешней функции Российского государства / Под ред. Н.И. Матузова. — Саратов, 2005. — С. 11.

3Aubert J.L. Introduction au droit — Paris, 2004. — P. 238.

4 Мордовец А.С. Международное сотрудничество органов внутренних дел России // Вопросы теории государства и права. — 2000. — Вып. 2 (11). — С. 60—64.

5 Киреева С.А. Межгосударственная интеграционная деятельность как выражение внешней функции Российского государства / Под ред. Н.И. Матузова. — Саратов, 2005. — С. 140.

6Бахматов В.К. Физиология человека. — М., 2004. — С. 123.

7Ломов Б.Ф. Человек и техника. — М., 1966. — С. 34.

8 Кулапов В.Л. Происхождение государства и права // Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. — М., 1997. — С. 42.

Максуров А.А. Техника построения юридических конструкций…

ленной на объективно-реальное изменение окружающей действительности. Речь идет о координационной практике.

Практика (от греч. ргакйкоэ — деятельный, активный) — это целеполагающая деятельность людей, освоение и преобразование действительности. С позиций этимологии практика понимается как минимум в следующих значениях: 1) как деятельность человеческого общества, направленная на создание необходимых условий своего существования; 2) как жизнь, действительность, конкретное дело как область применения и проверки каких-либо выводов, положений; 3) как накопленный опыт, совокупность приемов и навыков в какой-либо области деятельности; 4) как применение знаний, навыков в каком-либо деле, систематическое упражнение в чем-либо; 5) как источник опытности, умения; 6) как организуемая по специальному учебному плану работа студентов или других учащихся на производстве с целью закрепления их теоретических знаний и расширения опыта в области какой-либо специальности; 7) как деятельность врача или юриста, сфера такой деятельности1. Основное понимание практики с точки зрения философии состоит в подходе к ней как деятельности людей, обеспечивающей существование и развитие общества2. Практика — это «чувственно предметная деятельность людей, их воздействие на тот или иной объект с целью его преобразования для удовлетворения исторически сложившихся потребностей»3, это «активное взаимодействие человека с материальными системами»4. Таким образом, в понятие практики входят две основных составляющих: деятельность и опыт5. Для получения целостного представления о практике необходимо рассмотреть обе указанные категории, безусловно имея ввиду их равнозначность, однако первичность деятельности.

Профессором В.Н. Карташовым уже давно предложена подробная разработка теории юридической деятельности, под которой он понимает, «такую опосредованную правом трудовую, управленческую, государственно-властную деятельность компетентных органов, которая нацелена на выполнение общественных задач и функций (создание законов, осуществление правосудия, конкретизацию права и т. п.) и удовлетворение тем самым как общесоциальных, групповых, так и индивидуальных потребностей и интересов»6.

Теперь обратимся к другому элементу практики — опыту.

В литературе, к сожалению, нет вполне четкого понятия, что же такое «опыт», «социальный опыт», «юридический опыт». В философии «опыт» тоже понимается в различной смысловой окраске7. С одной стороны, опыт — это основанное на практике чувственно-эмпирическое познание действительности, в широком смысле — единство знаний и умений8. С другой стороны опыт — как взаимодействие общественного субъекта с внешним миром, так и результат такого взаимодействия.9

Юридический опыт занимает особое место в содержании юридической практики. Он накапливается в процессе правотворчества, толкования права, систематизации норм права и их применении. Внешне юридический опыт представляет собой комплекс образцов, наиболее целесообразных, грамотных и полезных юридических решений.

Итак, определившись с понятием координационной юридической деятельности и юридического опыта координации возьмем приведенные выше положения за основу той конструкции понятия координационной практики, которую мы хотим создать. Чтобы получить искомый результат, представляется целесообразным органично совместить, «слить» понятие юридической практики с категорией координации. В результате данной логической операции координационная юридическая практика представляется нам такой разновидностью юридической деятельности, которая нацелена на установление наиболее оптимального соотношения между различными типами (видами, подвидами) властной деятельности компетентных органов в целях повышения эффективности и качества выполнения ими задач и функций и на основе этого, более полного удовлетворения общесоциальных, групповых и индивидуальных потребностей и интересов, взятая в единстве с накопленным социально-правовым опытом координации. Или, более кратко, координационная юридическая практика — это разновидность юридической практики, направленная на согласование, то есть установление наиболее целесообразного соотношения между деятельностью государственно-властных органов в целях повышения общей эффективности правового воздействия, взятая в единстве с накопленным социальноправовым опытом.

1 Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. — М., 2000. — Т. 3. — С. 87.

2 Философский словарь / Под ред.М.М. Розенталя. — М., 1975. — С. 409—410.

3 СпиркинА.Г. Философия: Учебник. — М., 1999. — С. 453.

4Алексеев П.В. Философия: Учебник / П.В. Алексеев, А.В. Панин. — М., 1997. — С. 268.

5 Там же. — С. 271—273.

6 Карташов В.Н. Юридическая деятельность: понятие, структура, ценность. — Саратов, 1989. — С. 31.

7 Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. — М., 1980. — С. 341.

8 Философский энциклопедический словарь. — М., 1983. — С. 192.

9 Философский словарь / Под ред. М.М. Розенталя. — М., 1975. — С. 297.

Согласно пониманию термина учеными, изучающими законодательную технику, «юридическая конструкция – это разработанная доктриной и принятая юридическим научным сообществом идеальная модель, позволяющая теоретически осмыслить, нормативно закрепить, обнаружить в правовом тексте и в реальных юридических отношениях закономерную, последовательную, логичную взаимосвязь структурных элементов различных правовых явлений» 1. Таким образом, описанное выше определение описывает в том числе и обязательный порядок возникновения в позитивном праве любых юридических конструкций: первоначально разработанные в доктрине, в последующем они появляются в тексте закона. Данное определение юридической конструкции можно проиллюстрировать на примере рамочного договора: первоначально рамочные договоры были описаны в научных работах, в частности, в работе Л.Г. Ефимовой «Рамочные (организационные) договоры»2, затем появились в Концепции совершенствования гражданского законодательства3, затем уже были закреплены в тексте закона. Однако определение юридической конструкции в том числе через признак в виде порядка его появления в тексте закона не позволяет должным образом описывать содержательное значение «юридической конструкции».

Согласно воззрениям Арсланова К.М., «договорная конструкция» это вид юридической конструкции, в свою очередь определяющейся им как разновидность «определенной идеальной модели»4. Данное определение не позволяет в полной мере понять сущность договорной конструкции, поскольку в науке отсутствует консенсус по поводу термина «договор»: при определении «договорной» конструкции через вышеуказанное широкое понятие «юридической конструкции» не ясно, модель какого явления разработана в доктрине и закреплена в тексте закона.

Легальная дефиниция для «договора» указана в ст. 420 ГК РФ посредством обозначения такого признака договора как наличия соглашения между сторонами, ввиду которого возникает договорное правоотношение, т.е. в законе договор понимается в первую очередь в качестве юридического факта.

Однако если проанализировать формулировки определений поименованных договоров, содержащиеся в IV разделе ГК РФ «Отдельные виды обязательств», то можно сделать вывод о том, что под договором понимается не просто юридический факт, а сделка5, которая в свою очередь определяется в ГК РФ как «волеизъявление сторон, порождающее права и обязанности, имеющее установленную законом форму выражения и порядок заключения»6.

Как указывается В.В. Витрянским, «важную роль в судебно-арбитражной практике и в реальном имущественном обороте играют выделенные в ГК РФ специальные договорные конструкции» 7. В числе таких специальных договорных конструкций изначально в тексте ГК РФ имелись правила о четырех специальных договорных конструкциях: публичный договор (ст. 426); договор присоединения (ст. 428); предварительный договор (ст. 429) и договор в пользу третьего лица (ст. 430). В соответствии с Федеральным законом от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ в текст ГК РФ включены новые законоположения еще о трех специальных договорных конструкциях: рамочный договор (договор с открытыми условиями) (ст. 429.1); соглашение о предоставлении опциона на заключение договора (опцион на заключение договора) (ст. 429.2) и абонентский договор (договор с исполнением по требованию) (ст. 429.4) 8 Также, В.В. Витрянский полагает, что «договорные конструкции объединяет то обстоятельство, что они подлежат применению (в том числе путем их использования сторонами договора при оформлении своих договорных отношений) практически к любым видам договорных обязательств, которые обладают необходимым набором признаков, характерных для каждой специальной договорной конструкции; если какой-либо гражданско-правовой договор по набору признаков подпадает под действие специальной договорной конструкции, то законоположения о соответствующей специальной договорной конструкции имеют приоритет перед правилами, регулирующими конкретный вид договорного обязательства». 9 Иными словами, В.В. Витрянским не было дано четкого определения «специальной договорной конструкции: автор описал лишь такой специфический признак «специальных (типовых) договорных конструкций», как их специальность, вопреки нахождению в главе «Общие положения об обязательствах».

Признак специальных договорных конструкций в виде применения к «практически любым договорным обязательствам» также не может быть использован в качестве их определения, поскольку слишком неточен.

Согласно определению, данному О.С. Юренковой10, «специальная договорная конструкция», это «гражданско-правовая форма выражения нормативной схемы регулирования, созданная в результате мысленного абстрактного обобщения однородных признаков, находящихся с нею в отношении соответствия конкретных договоров, и содержащая универсальное определение законодательной модели таких договоров, специальные требования к их субъектному составу и содержанию, а также к юридическим процедурам их заключения и (или) исполнения, расторжения». Определение О.С. Юренковой в свою очередь не позволяет в полной мере понять правовую природу «специальной договорной конструкции» (иначе называемой в литературе «типовой договорной конструкцией»), поскольку использует понятие «гражданско-правовая форма», не являющееся общепринятым, описывает практически любой тип договора, указанный в ГК РФ: положения о договоре страхования определяют требования к субъектному составу, особенности заключения договора страхования, универсальные определения договоров личного и имущественного страхования, исполнения договора страхования, однако в научной литературе договор страхования типовой договорной конструкцией не называется.

Отдельные ученые для описания предварительного, рамочного, абонентского, публичного, не включенного В.В. Витрянским в число специальных договорных конструкций опционного договора, иных специальных договорных конструкций применяют термин «гражданско-правовое средство»11 Данный термин не используется в законодательстве, однако неоднократно был использован в доктрине. А.В. Михайлов понимает под гражданско-правовыми средствами «методы правового регулирования, представляющие собой путь к достижению цели закона, совокупность приемов, средств и способов воздействия права на общественные отношения».12 Как считает Е.В. Лунева, «гражданско-правовая конструкция отличается от гражданско-правового средства более высоким уровнем организации и структуризации, что позволяет ей заключать в себя больше регулятивных и правореализационных возможностей».13 Обоснованность введения в научный оборот термина «гражданско-правовое средство» справедливо подвергается некоторыми авторами сомнению: «правовые средства не образуют каких-то особых, принципиально отличных от традиционных, зафиксированных в общепринятом понятийном аппарате явлений правовой действительности и могут определяться как не противоречащие правовым нормам инструменты, предназначенные, пригодные и достаточные для достижения правовой цели» 14. В целом, категория «правовое средство» не раскрывает в полной мере правовой сущности «договорной конструкции» или «типовой (специальной) договорной конструкции».

Резюмируя все вышесказанное, невозможно определить понятие «договорной конструкции» через понимание сущности «юридической конструкции» без исследования понятия «договор». Как было описано выше, понятие «договор» не может быть определено через легальное определение, не имеет самостоятельного содержания; под «договором» в целом может именоваться, кроме юридического факта или сделки, документ, обязательство и т. д.

Как указывает Г.Ф. Шершеневич, «рассматривая русскую литературу гражданского права в хронологическом порядке, мы замечаем последовательное отражение влияния в ней западной науки, постепенную смену направлений, соответствующую движению науки права на западе.»15 Прежде всего, российские дореволюционные ученые ориентировались на немецкую доктрину, главенствующее положение в которой занимала теория «чистого права» Г. Кельзена, в рамках которой под правом понималась совокупность норм, находящих подтверждение в самих себе. В качестве источника права рассматривалось только государство, поскольку оно определяет единство внутреннего смысла всех правовых положений и персонифицирует тем самым право.16 Исходя из вышеуказанной теории «чистого права», фактически, устанавливающей приоритет закона над частной инициативой, было разработано Германское Гражданское Уложение, где вопрос о конкуренции договора и закона решался в сторону запрета соглашения, отступающего от предписаний закона.17 Соответственно развивалась и теория германского договорного права, без задач исследования регулятивной стороны договора, поэтому основной доктриной стала «теория волеизъявления», в которой договор стал пониматься как совпадение волеизъявлений.18 Российская наука, в свою очередь, реципиировала «теорию волеизъявления», определяя договор как совпадающее волеизъявление, осуществляемое в рамках действующего объективного права, т. е. сделку. В первую очередь исследовались, таким образом, воля сторон, заключивших договор, формальные характеристики (порядок заключения, регистрации), оставляя без внимания регулятивную природу договора.

Французские цивилисты, напротив, закрепляли принцип «приоритета договора над законом»19. Под договором понимался «правовой акт», который приобретал силу закона с момента его согласования, т. е. с момента заключения договора, притом не только для сторон, но и для суда, который обязанного истолковать договор также, как он истолковал бы закон и не имеющего права изменять договор. 20 В российской научной мысли в продолжение трудов французских юристов было сформировано мнение М.Ф. Казанцева: автор предлагает понимать под договором «правовой акт, основанный на гражданском праве, заключенный двумя сторонами, выражающий их согласованную волю и направленный на регулирование гражданско-правовых отношений сторон между собой или с третьими лицами». 21 Подобное понимание «договора» учитывает и его регулятивную составляющую, поэтому представляется нам более правильным.
На наш взгляд, определиться с тем, как правильно классифицировать поименованные В.В. Витрянским феномены гражданского права, названные им «специальными» (а рядом других авторов «типовыми») договорными конструкциями кроме уточнения термина «договорные» через уточнения понятия «договор» необходимо исследовать такое понятие как «экономическая цель» договора, семантическое значение слова «типовой», «конструкция», после этого выбрать одну из предложенных выше точек зрения на определение «договора», для того, чтобы ответить на вопрос о том, является ли «специальная (типовая) договорная конструкция» сама по себе договором, либо сущностно от него отличается и является лишь конструкцией договора.

Во французской и немецкой доктринах «в качестве главного признака договора рассматривалась его свобода и такие её компоненты, как: свобода волеизъявления при заключении договора, недопустимость его одностороннего расторжения или произвольного вмешательства в условия договора.» 22 А.Д. Корецкий в качестве признаков договора выделяет «свободу воли сторон, свободу воли сторон в конструировании своего обязательства, обоюдную выгоду сторон от исполнения договора, способность договора к имущественной оценке, формальное равенство сторон.»23

О.С. Иоффе в качестве видообразующего признака договора была предложена его экономическая функция, которая «состоит в опосредствовании перемещения имуществ и иных результатов труда из сферы производства в сферу обращения и через последнюю – в сферу потребления (производительного или личного). Такой характер носят, например, обязательства по поставке или купле-продаже, при помощи которых производитель реализует в сфере обращения изготовленную им продукцию, а потребитель извлекает из той же сферы предметы, необходимые ему для производственных или личных потребительских нужд»24 . Иными словами, любой договор выполняет экономическую функцию, исполняя соответственно, экономическую цель, а в зависимости от направленности цели, можно наиболее полно охарактеризовать договор.

Ю.В. Романец под «направленностью договора» понимает «конечный экономический и юридический результат, на достижение которого направлены основные действия участников договора, являющийся признаком договора и определяющий его основные элементы.»25 По признаку договора в виде «направленности» все договоры необходимо разделять на «договоры, направленные на передачу имущества в собственность, на передачу имущества во временное пользование, выполнение работы (оказание услуги).»26

Согласно взглядам Р. Саватье, «меновая» квалификация договоров, т. е. в зависимости от того, какой объект обменивается в результате исполнения договора, существующая в науке со времен римских юристов, является устаревшей, поскольку не охватывает всех договоров, заключаемых в современном гражданском праве, например, издательский договор.27 Такая «специальная договорная конструкция» как, например, «договор в пользу третьего лица» не имеет экономической функции и цели, а следовательно, «направленности», поэтому, не может быть классифицирована как самостоятельный договор. Данная юридическая конструкция по сути имеет только юридическую функцию или цель, в виде установления обязанности исполнения указанному лицу.

Согласно взглядам французских цивилистов, «гражданско-правовые договоры не всегда порождают обязательство по передаче какого-либо имущества, существуют договоры, которые могут установить, изменить, прекратить вещные либо личные права, при этом действие такого договора должно подчиняться общим правилам договорного права».28. Если руководствоваться их выводами, наличие экономической цели или функции не является обязательным признаком договора, в отличие от признака в виде непосредственно наличия правовых последствий заключения договора («теория эффекта обязательства»), по которым возможно классифицировать договоры без признака «направленности». Следовательно, «имущественная оценка», выделенная А.Д. Корецким в числе признаков договора, не является признаком договора, а с остальными признаками, выделенными автором, все «специальные (типовые) договорные конструкции» в противоречие не вступают (в том числе и с признаком в виде свободы договора), таким образом, являются по своей правовой природе самостоятельными договорами.

Согласно положениям ст. 432 ГК РФ, любой договор обязан обладать предметом, легальное определение которого отсутствует, видимо потому, что в доктрине также идет спор по поводу определения предмета договора.29 Дискуссия сводится к трем основным взглядам на природу предмета договора: договор это «овеществленный объект», действия по исполнению договора или, по утверждению О.С. Иоффе, «предмет договора носит комплексный характер, объединяя вещь и действия.» 30 Поскольку действия обязанной стороны могут пониматься под предметом договора, то предметом договора могут являться действия по соблюдению условий такого договора, в связи с этим существование специальной (типовой) договорной конструкции договора как самостоятельного договора не противоречит действующему законодательству.

Термин «типовая» указывает на унифицированность типовых (специальных) договорных конструкций, т. е. отсутствие самостоятельных признаков. Термин «специальный» наоборот, указывает на наличие особых самостоятельных признаков. Термин «типовой» в данном случае также может семантически означать отнесение к определенному типу, наличие процесса «типирования» внутри исследуемого явления, содержание в виде подобного типирования; в указанном ключе, как нам кажется, было бы правильнее использовать термин «типирующий».
Термин «конструкция» семантически не совсем полно отражает специфику специальных (типовых) договорных конструкций. Кроме отсылки к «юридической конструкции» (идеальной модели), содержательно он обозначает то, что специальные (типовые) договорные конструкции являются структурой или устройством договора, не имеют самостоятельного характера. Однако, как было указано в предыдущем параграфе, под термином «договор» может пониматься не только сделка, юридический факт, обязательство или документ, но и «правовой акт».

Таким образом, поскольку типовая (специальная) договорная конструкция является по своему существу договором, посредством которого происходит типизация обслуживаемого договора, то по отношению к специальной (типовой) договорной конструкции уместнее использовать термин «типирующий договор».

1Краснов Ю.К., Надвикова В.В., Шкатулла В.И. Юридическая техника: учебник. М.: Юстицинформ, 2014 // СПС «Консультант – Плюс» С. 112

2Ефимова Л.Г. Рамочные (организационные) договоры. М.: Волтерс Клувер, 2006.

3 Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 7 октября 2009 г.) // СПС «Консультант- Плюс»

4 Арсланов К.М. О заимствованиях иностранных юридических конструкций в российском гражданском праве // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. 2015. Т. 157, кн. 6. С. 81

5Мустафин Р.Ф. Типовые договоры: проблемы формулировки понятия // Пробелы в российском законодательстве. 2012. № 2 С. 114

6Брагинский В.В., Витрянский М.И. Договорное право. Книга первая: Общие положения: 3-е изд., стереотип. М.: Статут, 2010. С. 14

7Витрянский В.В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. М.: Статут, 2016 С. 231

8Витрянский В.В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. М.: Статут, 2016 С. 231

9Витрянский В.В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. М.: Статут, 2016 С. 232

10 Юренкова О.С. Специальные договорные конструкции о предоставлении субъективного права требования заключения и исполнения гражданско-правовых договоров в будущем. Дисс … канд. юрид. наук. М., 2015. С. 12.

11Белов В.А., Дудченко К.В. «Договоры о договорах» (предварительный и рамочный договоры, опцион на заключение договора) // Законодательство. 2016. № 2. С. 9

12Михайлов А.В. Методы антимонопольного регулирования и вопросы совершенствования антимонопольного законодательства // Конкурентное право. 2013. № 1. С. 18 – 22

13Лунева Е.В. Гражданско-правовое средство и юридическая конструкция: соотношение понятий // Юридический мир. 2015. № 8. С. 48 – 52.

14Филиппова С.Ю. Частноправовые средства организации и достижения правовых целей. М.: Статут, 2011

15Шершеневич Г.Ф. Наука гражданского права в России. – М.: Статут, 2003. С.3

16Азаркин Н.М. Всеобщая история юриспруденции: Курс лекций. – М.: Юрид. лит., 2003. С.542-543

17Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 2001. – С. 253

18Барон Ю. Система римского гражданского права. С. 18-19

19Саватье Р. Теория обязательств. С. 178.

20Морандьер Л.Ж. Гражданское право Франции. Т.2. С. 294-300

21Казанцев М.Ф. Понимание гражданско-правового договора: традиционные взгляды и новые подходы//Правоведение. 2003. №2 (247). С. 279

22Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйственного права». 2-е изд. М.: Статут, 2003. С.109

23А.Д. Корецкий. Договорное право. С.32.

24Иоффе Избранные труды: В 4 т. Т. III. Обязательственное право. С. 52

25Романец Ю.В. Направленность договора как основа его квалификации // Право и экономика. – М: Юрид. Дом «Юстицинформ». – 1999. – №9. – С. 63

26Романец Ю.В. Направленность договора как основа его квалификации // Право и экономика. – М: Юрид. Дом «Юстицинформ».1999. №9. С. 63

27Саватье Р. Теория обязательств. М.: Прогресс, 1972. С. 22

28Годэмэ Е. Общая теория обязательств / пер. И.Б. Новицкого. – М.: Юрид.изд. Мин.юст. СССР, 1948 С. 23

29Мейер Д.И. Русское гражданское право. М., 2000. С. 206

30Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 314