Как я нашел женьшень

Интересная статья. Как же иногда похожи искатели, чтобы они ни искали. : )

Отсканировал из журнала. Картинки брал из сети.

————–

В. ЯНКОВСКИЙ, действительный член Приморского филиала Географического общества СССР

“Вокруг света”, номер 5 за 1969 год

Как я искал “Корень жизни”

Его называют “коренъ жизни”, “человек-коренъ”. Сколько легенд сложено об этом удивительном растении… Над ним и сейчас работают ученые, исследуя его физиолого-биохимические лечебные свойства. Над ним трудятся почвоведы и агротехники, создавая все новые плантации. И уходят в тайгу сборщики женьшеня, уходят, чтобы после многих недель скитаний сдать государству ценные корни. О радостях и трудностях скитаний корневщиков, о тради┐циях поиска, передающихся из поколения в пок сегодняшнего дня жителями Приморского края, о необходимости бережного отношения к этим, традициям рассказывает наш читатель.

Тропа выводит меня на берег горной речки Эльдагоу. Именно о ней рассказывал когда-то у костра капитану Арсеньеву его верный друг Дерсу Узала. Здесь, в верховье речки, тигр отнял у гольда убитого им пантача – изюбра.

Сквозь стволы чозении – береговой ивы, сквозь опущенные к воде ветви черемухи вижу маленькую рубленую избушку. Из трубы вьется голубоватый дымок. Значит, мои товарищи – охотник, корневщик Петр Афанасьевич и его сын Саша уже прибыли и растопили печурку: прошли дожди, избушку надо просушить.

Во дворе зимовья с облегчением сбрасываю свой увесистый рюкзак. Дворик – утоптанная ровная площадка перед избушкой. Вокруг – травы выше человеческого роста. Мерно покачиваются на ветру стройные, как пальмы, чозении – всего 15- 20 сантиметров в диаметре, а высота 25-30 метров! Меж ними ясень, орех, сирень, черемуха. В десяти метрах шумит Эльдагоу…

Чозения, c salicicola.com

Подготавливаемся к завтрашнему походу. Налаживаем обувь, убираем картошку и помидоры в яму, выкопанную под стеной зимовья с теневой стороны. Накрываем ее от бурундуков, мышей и птиц. Консервы – под нары. Хлеб в мешок, чтобы не сох, не черствел. Крупы, чай, соль, сахар по полкам, где посуше. Заготавливаем сухих дров на случай непогоды, складываем тоже под нары. Сухая кора чозении – отличная растопка.

На площадке перед зимовьем варим на костре ужин. Тут же и едим, рассевшись возле огня на чурбаках, чаюем и рано ложимся спать. Нары узкие, втроем тесно. Ложимся валетом: Сашка с отцом в одну сторону головой, я в другую…

Чуть свет Петр Афанасьевич вытягивает из-под нар кусок сухой коры, чиркает спичкой – и сразу вспыхивает костер. Быстро одеваемся, умываемся на речке, завтракаем. Сашка перекидывает через плечо сумку с хлебом, помидорами – и пошли.

Путь наш лежит на тот берег Эльдагоу, в горы.

Плантация женьшеня, с botsad.marstu.net

…Впервые я увидел женьшень в детстве, на плантации, созданной моим дедом еще в восьмидесятых годах прошлого столетия [Именем М. И. Янковского, польского революционера, сосланного царским правительством за участие в восстании 1863 года, назван полуостров на Дальнем Востоке. Русские географы высоко ценили его работы по охране пятнистых оленей, по разведению женьшеня, по изучению флоры и фауны Дальнего Востока.]. Помню, мы с младшим братом тихо стоим, держась за руки отца, на узкой дорожке. Дорожка – проход между квадратами диких многолетних дедовских посадок женьшеня. Стоим и смотрим как завороженные на красные головки, на стрельчатые темно-зеленые листья. Стоим молча, слушаем, как отец тихо беседует с заведующим питомником, Григорием Васильевичем о какой-то тле и червячках, подтачивающих растения…

Потом я видел – это тоже было давно – обтрепанных, пахнущих костром корневщиков, бережно и торжественно развязывающих перед жадным взором старого аптекаря свои продолговатые лубки из кедровой коры. Там, на мху, слегка пересыпанные землей, лежали маленькие корявые “человечки” цвета слоновой кости. И все молчали, сдерживая дыхание…

Корни женьшеня, с medarticle.moslek.ru

Сам я женьшенем раньше никогда не занимался: не искал, не находил, не копал. В тайге главным для меня всегда была охота. А тут вдруг я почувствовал, что должен найти его сам, должен первым увидеть то, что еще не видели ни одни глаза, получить право крикнуть таежный клич: “Панцуй!”.

Петр ведет нас сквозь заросли вниз по течению около километра. Здесь, подмытая течением, упала поперек реки не очень толстая, но длинная лесина. Упала и зацепилась вершиной за островок. За островком рукав не глубокий, основное течение проходит здесь, под нашим крутым берегом. Вода мутная и стремительная, пенится и мчится, унося на себе листья, ветки, корни, щепу. Лесина, вся мокрая от брызг и пены, дрожит под напором воды…

Петр переходит первым. Быстро, как кошка. Сашка балансирует вслед за ним. Петр смотрит на меня с того берега с усмешкой: как, мол? Кричит: “Может быть, ползком лучше?”

Нет, друзья, этого удовольствия, о котором так интересно будет потом рассказать, я вам не доставлю!

Ствол дерева под напором струи вибрирует как живой. “Слечу – выплыву, чего тянуть!” – и я ступаю и медленно двигаюсь полубоком.

Перешли пойму и растянулись в цепочку уже для поиска, фронтом к вершине распадка. Сразу начался подъем, северный, сырой и каменистый.

“Корень жизни” ищут, не просто бредя куда попало. Нет, это стройная, веками отработанная система. Корневщики неторопливо, но почти безостановочно движутся цепью в направлении, заранее намеченном старшим – обычно по ключу или распадку.- Склоны прочесывают виражами снизу вверх или наоборот, как удобнее. И особенно тщательно, если там есть старые, многолетние следы, как “подлуб”, говорящие о том, что ОН когда-то здесь был…

Женьшень, с flickr.com

Обычно на кедре, ближайшем от того места, где был обнаружен женьшень, со стороны, обращенной к этому месту, сдирается кора – под луб; отсюда и название. Классический подлуб делали шириной около 20 и длиной до 80 сантиметров. Он сохраняется десятилетиями и виден издалека, порою даже на давно упавшем дереве. Что он означает? А то, что если тут и был когда-то вырыт корень или даже целая семья, то осыпавшиеся семена и маленькие корни могли остаться. Мог остаться необнаруженным и большой, “спящий” в те годы корень.

Ведь никто до сих пор точно не знает, как долго живет женьшень, если его не тронет человек или лесной зверь. Раненный копытом животного, огнем или упавшим деревом, корень “засыпает”. Порою на года. Придавившее его дерево, гнилое, трухлявое, совсем рассыплется, и вдруг сквозь эту труху изумленный взор лесного бродяги заметит возвращающийся к жизни корень! И человек благоговейно опускается перед ним на колени…

Если же хозяин подлуба возвращался к нему спустя несколько лет и выкапывал все, что появилось за эти годы, он опаливал огнем свой подлуб, давая этим знать, что здесь больше делать нечего. Раскрывал секрет? Пожалуй, просто делился им с собратьями по профессии. С другой стороны, нашедший имел право поставить свою метку: воткнуть возле корня палочку с условным знаком: “Я ЕГО нашел, но пока оставил”. То ли не подошло время копать, то ли решили дать ему еще подрасти. Такой корень никто не имел права тронуть, к нарушителям закон тайги был беспощаден. В наше время всякие проявления самосуда, разумеется, запрещены. Но, как ни печально признавать, уважение к некоторым добрым традициям в поиске женьшеня стало нарушаться. Встречаются поисковики, которые действуют по “правилу” : есть ли там заметка, нет ли ее, нашел корень – копай, выдирай. Часто и выкапывать стали не вовремя, до завершения вегетационного периода. Иные стали собирать и всю мелочь. Если нельзя малышей хорошо замаскировать буреломом, их выкапывают и сажают в укромном и недоступном месте.

Путь к корню указывают и заломки. Опытный корневщик все время надламывает на ходу ветки кустарника. Такие заломки сохраняются год, два и три. Если ломки свежие, значит партия обыскала этот участок – делать тут больше нечего. Или можно идти, но уже параллельно. Человеческий глаз – аппарат несовершенный, и мы как-то натолкнулись на целую семью редкостных раб-тений в двух шагах от заломок всего двух-трех-дневной давности!

Обязательный спутник корневщика – палка. На нее он опирается при подъемах и спусках, при переходах через речки; ею он беспрестанно раздвигает траву, высматривая ЕГО. Палка должна быть легкой и прочной, около полутора метров длиной. Я вырезал свою палку из молодого побега раскидистого клена. Пожалуй, это самое гладкое и ровное у нас дерево из широколиственных пород (хвойное дерево пачкает руки). В верхней части палки я вырезал свои инициалы, и это так понравилось моим спутникам, что они сделали на своих то же самое.

У палки раньше было еще одно назначение. Корневщики ходили большими партиями -: артелями; шли густой цепью так, чтобы не пропустить ничего и больше уж не возвращаться к этим местам. Интервалом в такой цепи служила та же палка. Сейчас корневщики порою так растягиваются, что вообще теряют друг друга в чаще леса. Тогда опять выручает палка.

Кричать в тайге не принято. Это закон охотников, а таежники почти все охотники. Чем тише веду я себя в лесу, тем больше могу заметить, не будучи замеченным.

Можно свистнуть, “но свист не очень четкий ориентир в лесу. Бьют все той же палкой по ровному и гладкому хвойному дереву, снизу вверх, вдоль ствола так, чтобы легла на него большая часть палки. Так-так-так – звучит где-то в распадке. Тук-тук-тук – откликается на склоне. И сходятся тихо, неприметно. А издали можно подумать – дятлы.

…Шагаем, шагаем, шагаем. С кручи вниз и опять на кручу. То перелезаем через упавшие стволы деревьев, то проползаем под ними, скользим по камням, переходим ручьи. А глаза все врем* ищут. Длительное напряжение вызывает внезапную реакцию: силы падают вдруг. Хочется сесть, прислониться спиной к дереву, закрыть глаза.

Третий день бродим почти впустую. Только раз наш старшак дробно застучал палкой, условным свистом подозвал нас к себе.

– Несколько старых подлубов: вон и вон, и там еще, давайте покружим…

И сам же через несколько минут негромко выкрикнул долгожданное слово. Я кинулся прямо сквозь заросли. Он стоял на коленях и смотрел в траву, я сразу даже не понял куда…

– Не видите? Вот он и вот. Старая копка! Уже года два или три, как взяли родителя. Тогда эти малыши еще не взошли.

Их было пять штук, малышей. Всего по одному маленькому листику, а ростом не выше спичечной коробки. На свет растение появляется обычно лишь на второй год и таким клопом живет года два. Попробуй заметь его в траве!

Потом он немного вытягивается, появляются два листочка. Еще через год-два развиваются уже три веточки с пятью листьями на каждой: три средние длинные и острые, а боковые, смотрящие чуть назад, поменьше и более округлые. Становясь старше, он прибавляет в росте и, накоцец, выбрасывает “стрелку”, прямую, зеленую, как продолжение стебля. На верхнем конце этой стрелки образуется головка, на которой в Ийле завязываются зеленые семена-ягодки. К середине августа они краснеют, потом становятся ярко-красными и так стоят, чуть побурев, пока не осыплются в сентябре, если их не склюют птицы.

С годами у дикого женьшеня появляется уже четыре, а потом пять и даже шесть веточек-сучков (говорят, бывает и больше), но всегда с теми же пятью остроконечными листиками на каждом сучке. По красной головке найти женьшень гораздо легче. Поэтому разгар корневки – во второй половине августа; многие сотни людей, ереди них и горожане, устремляются тогда в “дебри Уссурийского края”.

Этим утром, у старого моста через речку, мы встретили троих.

Плотный пожилой мужчина с усилием утомленного человека поднялся нам навстречу. Двое других не встали.

– Здравствуйте. корнюем? Издалека?

– Корнюем. Мы с Тавричанки, шахтеры. Каждый год отпуск – в тайге. Вот, возвращаемся. Сегодня двенадцатый день, как из дома… По балаганам да у костра. Что, на чертей похожи? – улыбается, посматривая на своих товарищей. – Закурить у вас есть?

Угостили.

– Тут у нас избушка недалеко, может, зайдете передохнуть, поесть, – дружелюбно предлагает наш Петр Афанасьевич по всем правилам таежного этикета.

– Спасибо, харчи еще есть. А далеко тут до деревни, до лесовозов?

– Не так далеко, часа за три дошагаете, ежели ходом. А как дела?

– Слабо нынче. Хороший корешок всего один. Ну и мелочи маленько. Вот в прошлом году мы взяли подходяще… Ну, пока, спасибо, мы пойдем…

“Бывайте здоровы!” – “Бывайте!” И, взвалив рюкзаки, они зашагали вниз по течению. Эти устали, но, видно, не сдались. Они и будущей осенью опять будут в лесу.

Мы возвращаемся к избушке. Смеркается. Среди сразу ставших черными высоких деревьев весело и уютно расцветает оранжевое пламя костра перед зимовьем. В расставленную на речке сеть за день попало несколько линьков, и сейчас они варятся с картошкой и лавровым листом. Рядом в котелке – чай с лозой лимонника.

Подкатываем толстые чурбаки ближе к огню. Едим молча, все голодны.

Потом команда отца: “Сашка, прибрать посуду, налить чай!” Петр Афанасьевич вынимает пачку махорки, кусочек газеты, скручивает и прикуривает от головешки. Пустив дым, вспоминает:

– Да я ведь еще десяток лет назад понятия не имел, что это за корень. Так, слышал, конечно, корень женьшень, – отхлебнул из кружки чаю. – Братуха мой, лесник, уговорил меня сходить с ним, вот так и пошло. Проходили мы тогда с ним первые три дня – и тоже ничего. Под вечер наткнулись на старый подлуб: так, лет ему, видно, сорок, не меньше… Все обшарили кругом – ничего… Устал я, голодный, злой; сел на колоду и думаю: ну-ка его к чертям, этот корень. Сейчас скажу братухе – пошли домой… А он подходит, садится рядом и говорит тихо так, спокойно, только одно слово: “панцуй” [Панцуй – одно из названий корня.]… Ну, я вспылил: чего, говорю, попусту людям голову морочишь? А он: почему, говорит, попусту? И отводит, не поднимаясь с колодины, своей палкой соседний куст, а там… один к одному четыре красавца пятисуч-ковых! Веришь, я аж подскочил! Вот и “заболел” с тех пор… Уже десять лет как ни одного сезона не пропускаю…

Сашка, помыв посуду остатками чая и пучком травы, присаживается в тени на обрубок:

– А я… в запрошлом году. На ручье. Папка все смеется: ничего ты найти не можешь… А я иду, запнулся, чуть не упал… А он – вот он! Чуть я его не растоптал… Ну, ка-ак закричу!

– Да, нашел. Вот я и прозвал тот ключ Саш-киным. Далековато и путь к нему крутой, но богатый. Пойдем-ка мы, хлопцы, завтра туда…

Догорает костер. Качаются над головой в темном небе пальмы чозении, закрывая верхушками то одну звезду, то другую. Журчит по камням Эльдагоу.

Утром снова в путь. Опять раздвигаем палками траву. Справа сквозь кусты вижу серую куртку Петра Афанасьевича. Он двигается не торопясь, смотрит под ногами и вокруг. Я тоже. Сколько раз за эти дни сердце замирало при виде красной головки! Но каждый раз это оказывались осеменив-шиеся головки пиона…

Мы забираем немного влево, и вдруг, еще левее, шагах в пяти-шести глянул на меня из-за куста какой-то яркий глазок и спрятался тут же, так как я успел сделать по инерции еще шаг… В два прыжка я около куста. Заглядываю – смотрит!!! Я опускаюсь к нему ниже, ниже, смотрю – и глазам не верю: ОН! Конечно, это он глядит- на меня из пышных зарослей. Листики – те, что я помню с детства, красные семена-ягодки… Кричать? Или нет, может быть, мне мерещится, я так долго ждал этого… Нет – он, – кричать…

И сразу через кусты кинулся ко мне Петр. Присел перед ним, осмотрел внимательно, потом поднялся и подал руку: “Поздравляю. Четырехсучко-вый. Для начала неплохо!” А я все еще не могу прийти в себя от восторга! Сели и закурили. Подбежал Сашка. Петр Афанасьевич стал осторожно подкапывать корень, а мы с Сашей – искать вокруг. Может быть, есть семья? Но больше ничего не обнаружили.

В старину женьшень выкапывали оленьим рогом. Теперь его копают всяко: и деревянным колышком, и длинным охотничьим ножом, не прикасаясь к корню, конечно. И просто руками. Важно выкопать так, чтобы не повредить длинные и тонкие корешки – мочки.

Петр роет, не жалея ногтей. Вот появился он весь. Хорошей формы корешок, но небольшой, хотя и немолодой, судя по количеству колец на длинной шейке и темно-бежевому цвету.

Петр взрыхлил ножом почву вокруг выкопанного корня, снял с головки красные семена и рассеял их, слегка притоптав. Это одно из старых правил. Потом он содрал кору с ближайшего кедра. Из этой коры Петр согнул лубок, собрал с камней и залежин мох, посыпал его землей из лунки от корня, уложил женьшень аккуратно, прикрыл мхом. Потом согнул концы коры, как бы “закрыл его”, и перевязал сверху лыком. Упакованный так, женьшень не теряет ни веса, ни жизнеспособности. Один старик рассказывал мне, как он нашел в лесу потерянный кем-то такой лубок с корнями женьшеня в нем. Прошли годы. Лубок сгнил и развалился, а корни проросли, “встали на ноги” и зацвели…

Видно, наше упрямство и настойчивость пришлись по душе “духу гор”. В этот день он был милостив к нам. Не прошло и часа, как я снова крикнул магический клич. На этот раз уже твердо и уверенно: я наткнулся на маленькую семью из четырех штук с таким же примерно родителем во главе, как и первый мой корень. Один был трехсучковый, еще без стрелки и головки, два только с двумя листиками. Потом прокричал Петр, потом Саша. Настроение поднялось, копали азартно, со смехом и шутками…

Нам уже недалеко оставалось до старой лесовозной дороги, которая вела к зимовью. Все сильно устали и, нарушив цепь, шли гуськом, поднимаясь по пологому косогору. Саша с отцом шагали след в след. Я немного задержался, разглядывая старую медвежью берлогу в дупле сломанного бурей тополя. Видно было, что мишка зимовал здесь и в прошлом сезоне.

Я стал догонять своих товарищей скорым шагом, лишь по старой охотничьей привычке осматриваясь на ходу по сторонам. Они уже миновали огромный, упавший ствол липы, подгоревшей во время лесного пожара много лет назад. Я повел глазами вдоль мертвого великана и… из-за ствола на меня – в упор! – глянула огненно-красная головка. Пион? Нет, что-то не то… Но уж больно велика. Я прыгнул к липе и обомлел: на чистой маленькой полянке во всем своем великолепии стоял пятисучковый красавец женьшень! Более полуметра ростом, он широко раскинул свои зонтообразные ветви и гордо поднятой головой как бы обозревал окружающую природу. Сколько в нем было величия и таинственности! Сколько десятков лет он прожил тут? Сколько раз огромный ствол липы оберегал его от зорких глаз лесных паломников? А может быть, он спал годами, поврежденный при падении липы, и только в этом году вновь пробился к солнцу? Тем более что нигде вокруг не было видно ни одного правнука, ни внука, ни сына. У старика не было потомства. Хотя в этом году его мощная головка была усыпана крупными семенами. Он был прекрасен!

Заметив мой резкий рывок, товарищи остановились. А когда я вскрикнул в восхищении, заспешили ко мне.

Вот как случается. Петр и Сашка ниже меня ростом и, проходя мимо, очевидно, не могли заметить красный околыш, выглядывавший из-за такого надежного крепостного вала…

Саша сказал: “Вот это да!” Ему явно было обидно, что не он нашел этого великана, независимо от того, что все найденное делится между участниками поровну. Отец, постояв некоторое время молча, сказал только одно слово: “Генерал!” И я сразу почувствовал, что сегодня обрел авторитет равноправного корневщика…

Почтенный старец был с “указателем”. Чуть ниже семенной головки торчал в сторону маленький зеленый отросток, и на нем одна только ягодка. По преданиям, он “указывает” направление, где скрывается другой корень. Наш указывал на восток, но, сколько мы ни искали, не нашли.

Корень мог быть очень большим, но он попал своими отростками в камни и сплетение корней соседних деревьев. “Генералу” было много лет; как все лесные старики, он оливково-желтый. Небольшой относительно рост ничуть не умалял для меня его красоты, и я поистине был счастлив. Так же, как много лет назад, когда добыл первого тигра и первого пантача.

Женьшень, с cqham.qrz.ru

———-

На китайском языке Дун-Дашань это Уссурийский край. Мои родные места.

Существует очень красивая сказка о происхождении этого целебного растения в наших местах.

Эту легенду мне рассказали еще в детстве, когда в наших местах было еще очень много женьшеня.

Небесный огонь падал на землю очень часто и однажды ударил в красивый и чистый горный родник. Из-за этого родник ушел под землю, а на его месте родился корень. Корень удивительной силы. Он хранит в себе силу небесного огня и продлевает жизнь. Дается такой корень в руки, только человеку с чистым сердцем.

Просто представьте, что ребенок, растущий в деревне и проводящий много времени в библиотеке в поисках новой интересной книги, узнает об этом растении. Я представляла себе, как пробираюсь по нашим горам в поисках растения, совсем как мой дед охотник. Я видела, как нахожу это растение и это стало моей мечтой.

У этой истории есть продолжение.

Легенды нашего края очень тесно переплетены с Китаем, нашим близким соседом.

Родился женьшень от небесного огня в Китае и долгое время люди не знали о его силе. Но вот, великий пророк Лао-цзы открыл людям его силу. Что бы спастись, женьшень ушел в наш край Дун-душань (Уссурийский край, раньше так назывался Приморский край) через горы к великому океану. Никто не мог найти его местонахождение.

Прошло много веков и на поиски женьшеня вышли три брата. Они пробирались сквозь горы и тайгу к Великому Океану, но лес заморочил их. Братья заблудились и погибли. С тех пор все, кто ищет этот корень слышат в тайге голоса этих братьев. Люли не идут на их зов, так как знаю, что не найдут там ничего и сгинут в тайге.

Мудрый женьшень, что бы скрыться от человека оставил в тайге обманки, «панцуй» как говорят китайцы. Эти обманки, чем ближе находятся к настоящему женьшеню, тем больше похожи на человека и тем более сильными в исцелении считаются.

Знаете ли вы: дикий женьшень ценится намного больше, чем тот что выращен в домашних условиях.

Как я нашла целую поляну женьшеня.

Я росла в том мире, где информацию можно было получить только из книг и из познавательных передач по черно белому телевизору. Мы с сестренками, старались их не пропускать, но все равно хотелось больше. Так вот, женьшень я видела только в книге, на картинках. Я очень старалась его запомнить, чтобы при встрече в лесу его непременно узнать.

Я тогда проводила лето у подруги, и ее папа решил отвести нас в горы, чтобы показать место, где в его детстве был старый военный схрон. Он говорил, что видел пещеру и там было много военной атрибутики. В наших горах и без военных есть на что посмотреть, одни древние поселения маньчжуров чего стоят.

Походу – быть. Мы собрали с собой рюкзаки с консервами, взяли воду и поехали в горы. Это был мой первый большой марш-бросок и на следующий день ноги болели невыносимо, но это стоило того.

С нами шел большой и лохматый сторожевой пес, который спокойно открывал консервы зубами. Мне он казался смесью медведя и собаки, может так и было?

Конечная точка нашего маршрута, была на утесе, над рекой Большая Уссурка.

Мы дошли до каменного выступа и разогрели в костре консервы. Дядя Юра спустился к реке, по обрывистому берегу, сказав, чтобы мы ждали его наверху. Его не было около часа. Не знаю искал ли он пещеру или просто отдыхал от толпы детей, но вернувшись сказал, что пещеры нет. Там большой завал и очень крутой спуск, нас не пустит смотреть так как это опасно.

Я-то надеялась увидеть как минимум пещеру полную сокровищ… Солнце уже клонилось к закату и решено было возвращаться к машине, то темна. Мы шли по компасу, но не той дорогой которой поднимались. В одном месте, пришлось переходить два крутых обрывчика по довольно узкому каменному перешейку. Именно в этом месте я оступилась и съехала вместе с рюкзаком вниз. Мне повезло, спуск был не таким уж и крутым, но что бы подняться наверх, пришлось идти в обход. Пробираясь через осенние кусты, я вышла на поляну. Вся поляна была заполненная сухими цветками женьшеня. Как будто их нарочно кто-то высадил в этом месте. Мне пришлось двигаться дальше, к ребятам.

Дядя Юра как раз спустился ко мне на помощь. Я рассказала ему о поляне, и мы вернулись назад. Видимо лес заморочил и его, раз он решил, что эти сухие растения и есть женьшень. Правда открылась после первого откопанного корешка. Лесной чеснок. Неудивительно что я перепутала его сухие цветки с цветком женьшеня. Магия исчезла.

Но азарт найти волшебный корень все еще жива.

Только в Приморском крае все еще можно встретить этот корень в дикой среде. Только наше растение обладает всеми теми качествами воспетыми в легендах.

Через две недели мы планируем выезд в тайгу. Может в этот раз мне повезет.

Как я нашел самостоятельно Женьшень и все что с этим всем необычного связано

Возле г. Лазо Приморского края мы, на третьей высадке в тайге в троем и на третий день ночью мне снится сон про то, как я будто бы нашел женьшень и от того что я кричал во сне про женьшень меня разбудили, чтоб я не мешал спать остальным.

Так как мы спали на крыше небольшой избушки (внутри была полная разруха) я присел не вылизая из спальника, закурил и долго переживал весь этот сон во всех деталях и подробностях. Сон – выхожу на прогалину вижу старую калодину (обрубок ствола дерева) и не далеко стоит корень с красными ягодами (тут я осознал, что сон мой цветной и это со мной в первый раз было), Я корень видал только на картинках и начал его пытаться изучать во сне. Сразу обратил внимание на листья, что они отличаются от элеутерококка только тем, что они матово травянисто зеленые, а у древесных темно зеленые и контрастно блестят из-за восковой кутикулы. Пытался рассмотреть более мелкие детали, к примеру, жилкование листа и сколько на нем ягодок, но весь образ сразу же начинал расплываться.

Проснувшись утром этого третьего дня, быстренько позавтракали и отправились на маршрут. Прошли 3 километра, сделали три точки учета, по три модельных дерева околотили. И выхожу я на на ту самую прогалину как и во сне, вижу калодину и сам подсознательно уже ищу сам корень в определенном месте. Нашел, подбежал, упал перед ним на колени и схватился за стебель обеими руками и заорал благим матом – ЖЕНЬШЕНЬ. И чуть не вырвал его, но хорошо, что меня вовремя охладили и только поэтому можно показать это фото.

Я только стресс почти все ягодки, осталось три, а их было тринадцать и рядом росли еще 2 маленьких корня по 2 листа, а этот большой корень по оценкам знающих был возрастом не менее 100-120 лет, так как женьшень периодически впадает в спячку.
Много можно рассказать интересного и смешно-грустного в продолжение об этом корне, но это все к данной теме уже не относится.

Про часто встречающуюся цифру 3, я и не знаю что сказать, это все из области нумерологии, которой я не совсем доверяю, хотя там и есть крупицы интересного, но то что я вышел на одно и тоже место во сне и несколько позднее в реальности говорит о том что прошлое как-то сцеплено с настоящим и соответственно все так или иначе предопределено в будущем, но сон и явь все таки различались во сне и наяву. Но строго доказать Вам все это не могу, надо Вам самим пережить нечто подобное и только тогда это будет именно для вас фактом, но не для окружающих. Вот это то все я для себя и не могу объяснить с научной точки зрения

Кода пришло время его выкапывать я и спросил у рабочего, сколько по длине может быть этот большой корень, а он говорит свыше 2х метров. Зная что у женьшеня стержневой корень, ну я и ошалел от ужаса, так как лопаты и кирки у нас нет, а грунт каменистый в предгорьях. Ну думаю, вся мая работа на высадке пошла в тран-тарары и я здесь буду капаться с ножом и топором целую неделю с этим корнем и уже сам не рад что его посчастливилось найти.

В общем решил, что выкопаю за день то и выкопаю. Приступил к работе, а тут оказалось, что он в глубину уходит только на 40 см и потом поднимается к подстилке и под подстилкой уходит в сторону и его даже выкапывать по существу не надо, а только разрываешь руками подстилку и палочкой или рукояткой ножа ударяешь снизу корня и потряхиваешь сам корень и он легко высвобождается из подстилки.

И все 3 корня потянули более чем 300 грамм, при этом оказалось, что наибольший корень – мужской, так как очень походил на человека с ногами и эпенсолом
между ног. Здесь я обязательно приведу фотографию со слайда самого корня, так как знаю, что эта фотография есть у моих друзей во всей его красе, а у меня фотографии его не сохранились при проявке.

В те времена грамм корня на черном рынке в Хабаровске стоил 12 рублей, а в Москве и трудно было представить сколько. По тем временам это сумасшедшие деньги. Работяга посоветовал мне съесть сразу все волосяные корешки, чтоб не засохли даром. И потом я по горам бегал, как молодой лось толи от радости толи от самого корня и энцефалитные штаны спереди парусились беспричинно, но второе точно от корня.

Мы с рабочим вырубили на ближайшем кедре кору в виде палетки 50на60 см и я это место с легкостью найду и сейчас по прошествии нескольких десятков лет и там должны быть и еще спящие на то время корни. Кусок коры согнули по полам и сделали нечто на подобие кузовка, в который набросали сырой мох и аккуратно уложили корни во мху, чтоб корни не пересыхали.

Приехал через некоторое время на базу начальник партии сразу же мне отвалил пол литра казенного медицинского спирта на технические нужды. Я взял кефирную бутылку с большим горлышком и с трудом загнал туда 2 корня, один корень поменьше отдал другу. В общем, привез его в отчий дом и как особо ценную реликвию поставил в серванте на самое видное место между хрусталем на показ гостям. Он зиму простоял настаиваясь, а когда уехал на полевые, эту всю еще не настойку мой батя с алкашами в азарте выпил, а корень выкинул в мусорное ведро, так как им всем стало плохо и батя даже упал на пол и ему стало совсем плохо по рассказам матери. Но в этом всем, я сам от части виноват, что не предупредил, что есть некая норма всего и не просветил их всех, как надо употреблять эту особо ценную настойку по 30 капель на тащак и только по утрам. Да и во всем прочем также виноват, так как все понимаю, но просвещать всех своих аборигенов обо всем стал только после того как, а не до этого.

Исторические факты – где раньше выращивали чудо-корень.

Принято считать, что начало культивирования женьшеня было положено еще более тысячи лет тому назад. Но, история доказывает то, что целительный корень впервые стали культурно выращивать во времена династии Чосон (1566-1607 года до нашей эры).

Изначально его культивировали, засеивали семена или пересаживали молодые саженцы в лесах. Потом, со временем, стала приживаться традиция выращивания его на обрабатываемых полях и до сих пор данная методика сохранилась.

Как и раньше, на сегодняшний день при выращивании этого растения необходимо укрывать женьшень от губительного для него воздействия прямых солнечных лучей.

Что же необходимо знать искателям?

И тут возникает следующий вопрос, а именно в какой местности искать женьшень сегодня?

Истинный искатель женьшеня должен научиться, идеальным образом ориентироваться на местности.

Шутить, например, с дремучей тайгой уж очень опасно! Это лишь малое предостережение тем, кто отважится на поиски женьшеня, который произрастает в дикой природе.

Необходимо уяснить, что женьшень дается лишь упорным, не сдаваемым, терпеливым поиском. Но уж поверьте, поиски женьшеня того стоят, ведь не зря в старых китайских книгах была прописана следующая истина: «Царем животных леса – считается тигр, царем животных моря – считается дракон, а царем лесных растений – чудотворный женьшень»!

Границы произрастания целебного растения

Женьшень любит девственные широколиственные хвойные леса, «прячется» он, как правило, под пологом деревьев и кустарников.

Это растение очень любит тень, именно потому оно не растет в разреженных лесах с огромным доступом солнца.

На влажных местах встретить его крайне редко, любит хорошенько дренированные почвы. Произрастает одиночными экземплярами.