Ошибка недопустимый объект гиперссылки как исправить

Ошибка! Недопустимый объект гиперссылки.

Ошибка! Недопустимый объект гиперссылки.

Мое религиозное воспитание началось с того, что мне сообщили, что Бога нет. Я немного удивился глупости взрослых: зачем говорить о том, чего нет, когда вокруг столько таинственного и интересного, что есть. Но в школе и дома меня так настойчиво убеждали в этом, что я поневоле задумался: «Что же это такое — Бог?». Мой отец, преподававший в школе анатомию, химию и естествознание, с гордостью говорил о себе: «Я атеист». Однажды я спросил его: «Что значит атеист?» — и из его объяснений понял только, что это человек, не верящий в то, чего нет.

Во всем этом была странная неубедительность, которая все больше подтверждала ощущение, что с этим нужно разобраться.

Еще больше мой интерес к религии подогрел случайно услышанный разговор родителей отца.

Бабушка пришла из церкви и сказала: «Священник произнес сегодня такую проповедь, что все плакали». Дедушка чинил башмак и спросил, не поднимая головы: «Ну и что же он говорил?» Выяснилось, что проповедь была на церковнославянском языке и бабушка ничего не поняла.

— А ты-то что плакала? — спросил дедушка.

— Все плакали, и я плакала.

— Ну и дура, — все так же не поднимая головы сказал дедушка.

Почему бабушка верит в Бога, а дедушка — нет? Что это — Бог? На эти вопросы я не мог ответить. Мне было шестнадцать лет, и я только что поселился у дедушки с бабушкой. До революции у них было большое хозяйство: два дома, амбар для хранения зерна, лошади и коровы. Но потом пришли красноармейцы и все отобрали, оставив им одну комнату в их же доме и небольшой надел во дворе, где летом они выращивали овощи, табак и цветы.

Иногда среди ночи я просыпался, и мне казалось, что я вижу два призрака — это дедушка с бабушкой пили чай из самовара, молча, при свете свечи. После чая они снова ложились спать и вставали с восходом солнца.

Чем старше я становился, тем отчетливее замечал в научных фактах и доказательствах, разоблачавших религиозные предрассудки, едва видимый пробел, след, ведущий в неизвестное. Его нельзя было стереть никакими аргументами, и на нем, как яркие цветы, вырастали все новые и новые вопросы.

В армии, куда меня призвали после окончания техникума, в нашей части служили несколько баптистов. Они отказались принимать присягу и брать в руки оружие. Об их твердость сломали зубы лучшие армейские психологи. Лекции на антирелигиозные темы, которые проводились регулярно, и странное упорство баптистов вызвали во мне такой интерес к религии, какой раньше вызывали только путешествия и приключения. Я перечитал все антирелигиозные брошюры из библиотеки нашей части — ничего другого о религии найти не удалось.

В институте мое религиозное образование продолжалось: профессора, бывшие священники и лекторы общества «Знание», прочли нам, студентам, несчетное количество лекций на тему «Есть ли Бог?», и все они заканчивали свои лекции единогласным: «Бога нет».

ВНИИ, где я работал после института, часто устраивали антирелигиозные диспуты с принудительным посещением. Однажды, незадолго до окончания рабочего дня, когда сотрудники слонялись без дела, посматривая на часы в предвкушении спасительного звонка, чтобы бегом броситься к выходу, в отдел зашел секретарь партячейки и строго объявил: «Сегодня в 5 часов в кинозале будет прочитана лекция на тему «Есть ли Бог?». Один из инженеров не выдержал и, подняв глаза к небу, проникновенно, как молитву, произнес: «Господи! Ну скажи ты им, наконец, что Бога нет».

Мне приходилось встречаться и говорить со многими верующими людьми, у меня были наставники, которые хотели приобщить меня к вере, я ходил в церковь, честно простаивал на коленях всю службу, молился как мог и, наконец, принял обряд крещения, когда мне было тридцать три года. Позже у меня наступил перелом. Как оказалось, я не мог быть просто верующим, мне нужен был чистый религиозный опыт. Я хотел стоять перед Богом лицом к лицу или прекратить всякие религиозные искания.

И однажды это произошло. Это произошло во сне.

Сейчас, оглядываясь назад, я могу сказать, что главные события моей внутренней жизни случались именно во сне. Мир снов, как и реальный мир, состоит в основном из серой повседневности, вроде хождения в школу или на работу. Эти полубессознательные сны, как и полубессознательная жизнь, быстро забываются. Поворотными, решающими точками в моей жизни были несколько незабываемых снов, изменивших мое отношение к миру. Эти сны-переживания я воспринимал, как такую же реальность в жизни. Переживание в жизни — это в первую очередь состояние, а физические подробности несущественны. В этих снах я получал ответы на самые важные для себя вопросы. Они были моей лучшей школой и посвящением в эзотерическое знание.

Я был в гостях у своего приятеля, актера, с которым мы когда-то вместе начинали занятия йогой. Йогу он скоро оставил, стал читать Библию, молиться и ходить в церковь. Я спрашивал его: «Скажи, что ты чувствуешь?» Оказалось, что у него не было никаких особых переживаний, но была сильная вера и потребность укреплять ее.

В этот вечер он читал мне Библию, и мы допоздна говорили о Боге.

Я лег спать в соседней комнате. А потом со мной случилась странная вещь. Я уснул, но это был не сон. Это была реальность на другом уровне существования. Это был важнейший жизненный опыт в состоянии транса, интуитивное понимание всех неразрешенных вопросов, скопившихся в сознании. Трое людей появились в комнате, где я спал. Я знал безо всяких доказательств, что они — святые. Я не могу сказать, как они выглядели, было только особое, глубокое ощущение их присутствия. Общение шло помимо слов, концентрация была на смысле сказанного. Я знаю, что понял то, с чем ко мне обращались, я не помню, как сказали и что сказали. Я чувствовал необыкновенную легкость, мучительно-приятную боль в сердце и какое-то неземное спокойствие.

А потом мне был показан мир, в котором я жил, с какой-то иной точки зрения. Я видел все явления и вещи в их изначальной целостности и простоте. Никаких вопросов не возникает, ничего не скрыто, все предельно ясно. Все, что ты видишь и чувствуешь, — истинно. В этом мире нет противоположностей, нет двойственности, нет доказательств и сомнений. В этом мире так же нет и не нужно слов. Я был абсолютно счастлив, в сердце были мир и покой. Я не знаю, сколько времени это продолжалось, потом они исчезли, и я вернулся в свое обычное состояние. Я превратился в комок боли, нервы были натянуты до предела, сердце давил тяжелый камень и отчаяние. Со временем я перестал чувствовать боль, но она осталась. Тогда я понял очень многое. Я понял, что называют божественным, что называют грешным и какая огромная разница между этими состояниями. Как тяжело быть человеком! Мы привыкли и не замечаем этого. Я понял, в каком ощущении живут святые люди и что называют грехопадением. Но почему это произошло?

Утром я рассказал приятелю о своем сне. Он ответил: «Дурак, я же за тебя молился». Но он, я думаю, никогда не испытывал ничего подобного. Почему он молился, а ко мне пришли святые? Десяток других «почему» остались без ответа.

После этой ночи я уже не мог, как раньше, говорить о Боге. Я понял заповедь «Не поминай имя Божие всуе». По тому, как люди говорили о Боге, я мог определить, имели они религиозное переживание или нет.

Когда мы пошли в церковь, я почувствовал, что Бог присутствует там, но люди его не замечают и ведут себя, как слепые котята. Мне хотелось замереть и постоять очень тихо, почти не дыша, но суета в церкви сильно мешала этому. Я понял, что если просто посидеть одному, скажем, на берегу реки, то можно чуточку приблизить то состояние, которое я испытал.

Я решил пойти на эксперимент голодания. Я хотел проголодать сорок дней, как это делал Иисус Христос. Тогда, может быть, думалось мне, я что-нибудь почувствую. Возможно, это состояние вернется еще раз, и я смогу разбить тот комок боли и нервов, который был моим «я».

Начал я с десяти дней. Потом, после месячного отдыха, снова перестал есть и продержался двадцать один день. Самые длинные сроки были тридцать и тридцать пять дней. В тот год я ничего не ел в общей сложности сто тридцать дней. Во время этих голоданий я ходил на работу как обычно, а однажды, во время двенадцатидневного голодания, даже работал грузчиком в колхозе по восемь часов в день. Дневной рацион воды я постепенно довел до одного стакана, но потом попробовал обходиться совсем без нее и легко продержался семь дней. Думаю, что мог бы и дольше, монахи-аскеты выдерживали в пустыне до сорока. Мне не удалось проголодать весь сорокадневный срок, после тридцати дней я становился таким худым, что люди шарахались от меня и крестились, а в их глазах я читал: «Не жилец». В конце последнего, тридцатипятидневного голодания я боялся показываться кому-либо на глаза и жил один в палатке в лесу. Мой язык стал выделять сладкую слюну, вкус во рту был такой, что я содрогался от отвращения. В течение года после этого я не мог есть никакую еду, где был бы сахар. На тридцать шестой день я начал потихоньку пить сок и есть фрукты, а через несколько дней ко мне пришло одно из самых сильных религиозных переживаний. В этот вечер я пригласил к себе друзей и устроил праздничный ужин. Я чувствовал себя необыкновенно легко и решил даже съесть немного рыбы и выпить вина. Только после долгих голоданий начинаешь чувствовать настоящий вкус еды. Его невозможно описать тому, кто не голодал. У меня всегда был хороший аппетит, но до голоданий я и не подозревал, что такое первозданный вкус пищи и простой воды.

То, о чем я хочу рассказать, как и в первый раз происходило во сне, хотя если уж называть вещи своими именами, то я бы назвал всю свою жизнь непрерывным сном, за исключением тех мгновений, когда был по-настоящему пробужден. И это пробуждение было самым волнующим.

Я оказался в каком-то просторном храме среди людей, которых я знал когда-то, очень давно. Некоторые из них были в белых одеждах, другие одеты как-то иначе. Похоже, что меня ждали, потому что сразу после моего появления все приготовились к религиозной церемонии и пригласили меня принять в ней участие. Послышалась тихая ритмичная музыка, и все присутствующие двинулись по кругу, делая какие-то танцевальные движения. Я попытался отказаться, но они с мягкой настойчивостью указали мне место в середине процессии. Мне дали знак, чтобы я тоже делал эти движения. Поначалу я не мог войти в ритм, но скоро у меня стало получаться, и чувство неловкости быстро прошло. Танец все больше захватывал, я чувствовал приятное ощущение общего ритма. Потом появилось состояние легкого экстаза, и на втором или третьем круге общего танца я почувствовал, что со мной что-то происходит. Я вышел из круга и остановился. Внутри меня открылось свечение, экстаз продолжал усиливаться, я стал легкий как пушинка, мое тело излучало свет. Никогда раньше я ничего подобного не испытывал. Я взглянул на этих людей и понял, что вся эта церемония была затеяна ради меня, — они прекратили танец и смотрели на меня, поощрительно улыбаясь. Экстаз достиг наивысшей силы, мое «я» расширилось и включало в себя гигантское пространство. Во мне оказался огромный мир, я растворился и стал везде. Я обладал новыми, неизвестными органами чувств. Мне нужно было много времени, чтобы освоиться с этим новым состоянием. Я попал в незнакомый мне, неизведанный мир, как на другую планету, и этот мир находился внутри меня. Это был мир причин. Я знал все, что происходит вокруг, каждую тайную мысль, каждое побуждение. Я видел первоисточник всех вещей. Я мог передвигаться со скоростью мысли, я был сразу во всех местах. Это был удивительный и прекрасный мир, и я пробыл в нем, как мне казалось, очень долго.

Когда я вернулся в свое тело, каждая моя клетка еще пылала пережитым экстазом, я затухал медленно, и только через месяц все следы этого состояния окончательно исчезли.

Я очнулся ото сна, и у меня тут же появились сомнения. Нужно было решить, какой из миров — правда: тот, во сне или этот, реальный, земной. Они настолько различны и противоположны по своей природе, что нельзя было не сделать выбор. Сама собой в душе появилась убежденность: тот, иной мир — истинный. После этого сна исчезли вопросы, мучившие меня так долго: как понять другого, как поставить себя на его место, как узнать, что он чувствует. В том мире, в церемонии Танца мне дали пережить смысл Действия. Через действие лежит путь к миру причин, к познанию истины. Бесполезно раздумывать над чужими действиями — так ты никогда не поймешь их до конца. Бесполезно пытаться объяснить другим тайну своего собственного действия — оно горело и сияло для тебя в момент совершения и превратилось в остывшие угли, как только осуществилось. Нельзя судить людей за их поступки, потому что понять их можно только в совокупности всех обстоятельств. Поэтому — не суди, не требуй от людей слишком многого, прощай им их ошибки или, точнее, свое непонимание их поступков. Хочешь понять другого, хочешь понять тайну его поступков — действуй сам. Собственные ошибки учат больше, чем неделание ошибок. Только через собственное действие лежит путь к ответам. Изменить людей мог только Сын Божий. И Он сделал это, но не проповедью, а действием, актом распятия. Разве Богу было не под силу остановить казнь? Ведь Он мог проповедовать до глубокой старости. Но само действие казни значило больше, чем годы Его проповедей.

Следовательно — не проповедуй. Хочешь понять что-нибудь — не рассуждай, а действуй.

В наше время принято рациональное восприятие мира, и, хочешь ты этого или нет, ты усваиваешь его с рождения. Но как-то я задумался, для чего служат цветы и какая от них польза? Мне очень хотелось найти объяснение, должны же цветы играть какую-нибудь практическую роль в природе. С цветов все и началось. Я сделал что-то вроде открытия для себя самого: цветы созданы для красоты. И вовсе не для того, чтобы человек ими любовался, — ведь это тоже своего рода польза, а просто для красоты, ни для кого и ни для чего. Может быть, чтобы напомнить человеку, что красота существует сама по себе.

Когда со мной стали случаться необычные вещи, я сначала, естественно, усомнился в их реальности. Но когда они стали происходить чаще, у меня поубавилось сомнений. Я пытался анализировать их, ведь, казалось, немедленный анализ помог бы мне как-то объяснить природу нового переживания. Уже то, что при попытке рационально их объяснить и классифицировать они тут же пропадали, убеждало меня в их сомнительной реальности. Но они были так хороши, так необыкновенны, что я прекратил всякие попытки анализа и только пытался удержать их как можно дольше. Я уже стал замечать, почему они исчезают, и по возможности устранять эти причины. «Пусть лучше это будет, — думал я, — если тебе очень хорошо, так ли важно, почему».

Однажды я шел по берегу и остановился у одинокого дерева. Я никуда не спешил и скользил равнодушным взглядом по его ветвям. Дерево было самое обыкновенное. Что-то вдруг привлекло меня в нем, и я стал смотреть внимательнее. Незаметно оно стало более красивым, и я удивленно пытался понять, почему я не заметил этого в первый момент. Дерево как-то ожило, и я почувствовал, что оно «общается» со мной. Оно обращалось ко мне всеми листьями, всеми ветвями. Я пытался найти его сущность, его центр, но там, где останавливался мой взгляд, и была его сущность, каждая и каждый отдельный лист. Сухие ветви и листья в своих линиях излучали ту же красоту и были такими же одушевленными. Я следил взглядом еще и еще, все линии дерева были прекрасны и безупречны, даже сучки были как бы на своем месте и нисколько не меняли общей картины. Я не мог заметить ни одной несовершенной линии. У меня сильно заныло сердце, и на глазах выступили слезы. Я стоял, забыв, кто я, где я и куда собирался идти. Прошло какое-то время, прежде чем я пришел в себя. Видение исчезло, дерево стало самым обыкновенным, и я увидел безобразные сучки и корявые, сухие ветви. Я понял, что до сегодняшнего дня я никогда по-настоящему не видел дерева, а то, что я видел раньше, был всего лишь его условный, привычный для сознания образ.

Обычно, когда нам причиняют боль, мы духовно падаем, но ведь эта же боль может поднять на духовную высоту, и мы будем благодарны человеку, причинившему ее, и самой боли, что она помогла нам возвыситься. Когда бьешь кого-нибудь по щеке, потом становится много хуже, чем когда тебя бьют. Если тебя ударили по щеке, подставь другую. Вот что самое важное: суметь мгновенно посочувствовать ударившему тебя — ведь он точно падает.

В то время больше всего на свете меня интересовали тайны мироздания, а ответы на вопросы я искал в философских системах. Само собой, неразрешимых вопросов было много, а ответы на них тут же вызывали новые вопросы. Я размышлял о времени и пространстве больше, чем о том, что я буду есть (у меня не было больше рубля в кармане), во что одеваться (у меня была одна рубашка) и где буду спать (я часто был бездомным). Моим излюбленным слушателем была кузина Женька — я случайно открыл ее среди многочисленных скучных родственников. Женька видела меня насквозь и читала мои мысли. В ее смеющихся глазах была странная мудрость. Когда она молча смотрела мне в глаза, затаенные или скрытые побуждения моих поступков выплывали наружу, и мне волей-неволей приходилось становиться до конца честным. Я слегка робел перед ней, как перед учителем, хотя она и была намного моложе. Я с жаром выкладывал все, что меня волновало. Она выслушивала с поразительным терпением и пониманием сути дела и, казалось, была всегда со мной согласна, но после двух-трех ее невинных вопросов, а то и одного взгляда мои теории рушились сами собой. Мы не виделись год, и за это время я нашел и надежно опробовал очередную новую философию. Свои знания я добыл в частных библиотеках и рукописях, ходивших среди любителей. (Почему-то к тайному знанию всегда больший интерес и доверие, чем к явному.) Сомнений не было — порядок в мироздании был установлен. Я с нетерпением ждал встречи с Женькой. На этот раз учителем буду я, а она станет моим первым учеником. Приехала Женька, как всегда насмешливая, со своими обычными шуточками, и конечно сразу заметила произошедшую во мне перемену. Она привезла подарок — маленького заводного зайца, он как-то уж очень глупо и смешно хлопал лапками и кивал головой. Этот странный подарок меня удивил: Женька прекрасно знала, что я равнодушен к игрушкам. Я недоуменно поблагодарил ее и хотел отложить зайца в сторону, но она знаком показала, что хочет, чтобы я поиграл с ним. Я уловил какой-то необычный огонек в ее глазах и покорно, хотя и с неохотой взял ключик и стал заводить механизм.

Бывает так, что самые незначительные обстоятельства заставляют тебя вдруг максимально концентрироваться и ты выходишь на другую, высшую ступень понимания, в считанные моменты проходя целые этапы самопознания, перекрывающие твой прежний уровень. Эти моменты безусловно становятся поворотными в жизни и приносят огромное удовлетворение и внутреннюю радость.

В эту минуту я не предполагал, что этот эпизод принесет мне в будущем немалое облегчение и духовную свободу, которой я не знал до сих пор, и что после него уже не буду искать себе новых тюрем — надежных философий.

Я опустил зайца на пол — он смотрел на меня, хлопая лапками. Женька внимательно наблюдала за выражением моего лица. Уже в следующее мгновение я начисто забыл о ее существовании. Со мной случилась странная вещь: мой внутренний мир, так хорошо построенный и идеально налаженный, зашатался и стал рушиться у меня на глазах безо всяких причин. Я чувствовал, как почва опять ускользает из-под моих ног. Так же все оставалось в строгой логической связи, но прежней надежной опоры у меня уже не было. Раньше я был уверен: это так, теперь же откуда-то влезла вороватая частица «если» и стала главным звеном моей философской цепи: это так, если… Нельзя же иметь твердые убеждения с частицей «если».

Завод кончился, заяц замер. Лукавые Женькины глаза смотрели на меня с сочувствием. Я не мог пошевелиться от изумления и неожиданности: этот заяц знал какую-то непостижимую для меня тайну и пытался ее сообщить, а я не мог понять ее, потому что был научен воспринимать все только через слова. Женька тоже знала эту тайну, это было видно по ее глазам. Я смотрел то на нее, то на зайца, как на заговорщиков. Но самое непонятное было то, что я даже не мог ничего спросить, не мог сформулировать ни один вопрос, и, наверное, сам казался со стороны сплошным вопросительным знаком. Женька почувствовала, что мне нужно побыть одному, и неслышно исчезла. Я заводил зайца снова и снова, он хлопал лапками, кивал головой и старался изо всех сил сообщить мне свою тайну, но она по-прежнему ускользала от меня. Я чувствовал ее всем своим существом, тайна будто пульсировала где-то рядом, как живая, но сокровенный ее смысл оставался неуловимым.

«Тебе, кажется, понравился этот заяц?» — спросила, вернувшись, Женька как ни в чем не бывало. Я сидел перед зайцем все в той же вопросительной позе и ничего не мог ей ответить.

Потом, уже после того как Женька уехала, я много раз заводил зайца, пока не сломался механизм. Но мне уже не нужно было его заводить, я мог вызвать эту картину в своем воображении.

А тайну зайца я разгадал гораздо позже, когда навсегда простился с Женькой. Вот о чем он хитро кивал головой: в мире нет ничего, про что можно было бы с уверенностью сказать: это так и никак иначе. Судить о чем-либо мы можем, выбрав определенную систему понятий. Но при ее изменении, как при смене угла зрения, меняет очертания и сама истина. Не стоит создавать своих теорий, принимать чужие и, тем более, следовать им. Если ты следуешь определенной системе, над тобой всегда будет висеть «ты должен», и ты никогда не будешь внутренне свободным! Какой бы правильной ни была выбранная философия, в ситуации, когда ты должен реально действовать, у тебя чаще всего нет времени, чтобы обдумать решение в соответствии с ней. Я никогда не буду знать, до самого последнего мгновения, как себя вести, а мои поступки часто удивляют меня самого больше, чем окружающих. Ум нужен для обыденных вещей, например помнить, что нужно купить в магазине, или изучить профессию, чтобы зарабатывать на жизнь. По теории этого зайца, единственная необходимая в жизни философия — мгновенный ответ действием на любой вызов жизни. В этом смысле привлекательна философия-действие дзен или философия-борьба типа каратэ, суть которой — через физические упражнения и духовную концентрацию научиться действовать мгновенно, без размышлений. Книги могут служить только отправной точкой Пути, по которому ты должен идти в одиночку, доходя до всего самостоятельно, действуя так, как если бы ты был первым человеком на земле. Ты должен заново открывать для себя мир, и прежде всего — открывать самого себя.

Но как?

На этом месте, должно быть, завод кончался.

Естественно, я продолжал жить по старым правилам. Я принял решение не принимать заранее никаких решений, пока не появится вызов жизни, а ведь это тоже ошибка. Как ни пытался я подчинять все желания единой воле, все равно из этого ничего не вышло. Разрушительная сила приходила с той стороны, откуда ее меньше всего ожидаешь, хотя источник был всегда один — менялось соотношение вещей в самом сознании.

«Познай самого себя» — конечно, я давно знал это древнее изречение и не раз с умным видом вставлял его в разговоре, пока однажды не обнаружил, что не имею ни малейшего понятия, что оно на самом деле означает.

«Как ложка не чувствует вкуса похлебки…» — начало древнеиндийского афоризма.

Одним из самых важных событий моей внутренней жизни было открытие, что я действительно всего только лишь «ложка».

Приходит время, когда ты достигаешь своего потолка понимания. Тебе уже не удается черпать ничего нового ни из книг, ни из иных источников знания. Ты приходишь к необходимости оставить все это и отправиться открывать незримое, лежащее за пределами фактов. Тебя начинает сжигать жажда эзотерического познания, еще более сильная, чем жажда информации. И тут ты обнаруживаешь, что в своих поисках ты ужасно одинок. Эзотерические тайны мира ты можешь постичь только самостоятельно, на своем собственном опыте, и тут у тебя нет ни друзей, ни помощников. Путь, по которому тебе предстоит идти, это путь концентрации. Его не зря называют «вторым рождением».

Для облегчения задачи выбора штата, в
котором будет построена лыжная база,
следует создать тематическую карту,
отражающую диапазон значений атрибута
годовая сумма твердых осадковкласса
объектовStates.

Задание: создайте тематическую
карту, отражающую диапазон значений
атрибутагодовая сумма твердых осадковкласса объектовStates.

Последовательность действий

1. Выберите Легенда > Тематическая
   карта в меню  GeoMedia Professional.На
   экране появится диалоговое окноДобавить тематическую карту.

2. Нажмите в раскрывающемся списке Класс
   объектовзнак+, соответствующий
   соединениюlearning.На
   экране появится список классов объектов
   указанного соединения.

3. Выберите из этого списка  класс
   объектов  ImportedStates.В
   спискеИмеющиеся атрибуты появятся
   все атрибуты выбранного класса.

4. Выберите  ANNULSNOW в спискеИмеющиеся атрибуты.

5. Нажмите кнопку Диапазон>>.

   КнопкаУникальные>>определяет
   создание тематической карты, представляющей
   уникальные значения выбранного 
   атрибута; кнопкаДиапазон>>определяет создание тематической
   карты, представляющей определенные
   интервалы значений выбранного атрибута.

6. Нажмите кнопку Задать.На
   экране появится диалоговое окно Карта
   по диапазонам.

7. Нажмите кнопку Поворот цветовой
   схемы.
   В
   столбце Число: диалогового
   окна Карта по диапазонам будет
   предложена цветовая схема.

8. Продолжайте нажимать кнопку 
   Поворот цветовой схемыдля перебора
   цветовых схем.  Для дальнейшей работы
   может быть выбрана любая цветовая
   схема.

9. Нажмите кнопку OKдиалогового
   окнаКарта по диапазонам.На
   экране появится диалоговое окно Добавить
   тематическую карту.

10. Нажмите кнопку OKдиалогового
    окнаДобавить тематическую
    карту.На экране появится
    тематическая карта, представляющая
    годовое количество твердых осадков в
    каждом штате. Метки названий штатов
    окажутся под тематической картой и не
    будут видны.

11. Нажмите правую кнопку мыши в окне
    легенды и выберите пункт Параметрыв появившемся меню.На экране
    появится диалоговое окноПараметры
    легенды.

12. Нажмите селектор выбора пункта меню
    StateNameLabels. Затем нажмите на
    самую верхнюю стрелкуПриоритетдля перемещения пункта менюStateNameLabelsна первое место в списке.

13. Нажмите кнопку  OKдля выхода
    из диалогового окнаПараметры
    легенды.В окне карты вновь
    появятся метки названий штатов, поскольку
    они отображаются поверх всех остальных
    пунктов легенды.

14. Сохраните документ GeoMedia.

Примечание. Плавные цветовые схемы

Тематическая карта может быть создана
так же с использованием плавнойцветовой схемы, в которой набор цветов
генерируется автоматически, обеспечивая
плавный переход между начальным и
конечным цветами.  Для создания
тематической карты с плавной цветовой
схемой используйте кнопкуПлавный
переход диалогового окнаКарта
по диапазонам.

Ошибка! Недопустимый объект гиперссылки.Ошибка! Недопустимый объект гиперссылки.

4.3 Свойства объекта

Свойства выбранного объекта могут быть
изменены с использованием диалогового
окна  Свойства.

Задание: измените свойства
представления выбранного объекта классаImportedStates.

Последовательность действий

1. Выберите  Правка > Свойства
   объекта в меню  GeoMedia Professional.На
   экране появится диалоговое окноСвойства ImportedStates.

   Это
   диалоговое окно содержит общую информацию
   о выбранном объекте, в данном случае о
   штате Texas, а также названия и значения
   неграфических атрибутов выбранного
   объекта, такие, как количество жителей
   и годовое количество твердых осадков.

2. Нажмите закладку Общие.Внимание.
   Значение в поле Площадьпредставлено в квадратных метрах.

3. Для выхода из диалогового окна Свойства
   ImportedStates нажмите кнопкуОтмена.

4. Выберите Сервис > Параметрыв меню  GeoMedia Professional.На экране
   появится диалоговое окно Параметры.

5. Нажмите закладку Измерения.

6. Выберите значение  миляв
   раскрывающемся списке поляРасстояние.
   (Расстояния будут измеряться в милях.)

7. Выберите значение миля^2(квадратные мили) в раскрывающемся
   списке поляПлощадь.

8. Нажмите кнопку OK.

9. Выберите  Правка > Свойства
   объекта в меню  GeoMedia Professional. 
   (Или дважды нажмите кнопку мыши на
   штате  Texas.)На экране появится
   диалоговое окноСвойства
   ImportedStates.

10. Нажмите закладку Общие.Обратите
    внимание, значение в поле Площадьпредставлено теперь в квадратных
    милях.

11. Для выхода из диалогового окна
    ImportedStates Properties нажмите кнопкуОтмена.

12. Сохраните документ.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

Ошибка! Недопустимый объект гиперссылки.

Ошибка! Недопустимый объект гиперссылки.

Я иду по мелкому перелесью. Густой кустарник перемежает рощицы. Но много и полян, и я стараюсь обходить подальше и кустарники, и деревья. Сначала кое-где виднелось зеленое: круг поляны, живчики листьев на деревце. Но вот уже четверть часа я не встречаю ни одной зеленой крапинки. Трава подо мной как выжженная — травинки все до единой черные, полегли плоским ковром с множеством затейливых узоров. Серые цветы напечатаны поверх черных рисунков.

Разгар лета 1956-го. Ужасно повезло: облака закрывают солнце, и не так жарко. В резиновых сапогах уже давно хлюпает вода. Пот стекает ручейками, гимнастерка и брюки промокли до нитки. Я подальше обхожу деревья, они выглядят как-то странно, такого я никогда не видел. Это не зимние голые стволы с сухими ветками. Они были живы, да, живы: все тонюсенькие юные веточки расправлены широко в стороны и вверх, как руки в начале танца, и ясно вырисовываются на фоне неба; все листья целы, вот они все до единого повисли, как по команде, черными тряпочками.

Идти трудно, я стараюсь смотреть под ноги: не хочу наступать на лежащих повсюду зверюшек и птиц. Мне кажется, они просто заколдованы. Сейчас исчезнут чары, они вскочат и разбегутся кто куда, птицы вспорхнут на деревья, листья расправятся и нальются зеленым соком.

Я гулял в лесу бессчетное количество раз, но никогда не подозревал, что в таком реденьком леске может быть так много живности. Теперь они лежат неподвижно передо мной на поляне. Вон там больше всего, они выбежали из этой рощи. Их заколдовали не сразу. Сначала козлоногий Пан затрубил в рог, ему отозвались птицы, и тогда все бросились к поляне — доселе самому опасному для них месту.

Но почему так много мертвых птиц? Они лежат на спине, расправив крылья, уткнувшись клювами в землю. Они все летели в мою сторону — наверное, из того леса, куда я должен идти по компасу. Черной стеной он стал в шестидесяти метрах от меня.

Я иду по ковру из мертвых насекомых — кузнечиков, стрекоз, бабочек и жуков. Вон выводок лисят — они бежали куда-то строем. А где же мамаша? Останавливаюсь, оглядываюсь. Да вот она, под ногами. Когда смотрю прямо, я не вижу, что делается в радиусе двух метров. Чтобы увидеть, нужно наклониться вперед и смотреть через стекла противогаза.

Утром нас разместили в открытом грузовике. Мы сидим на скамейках друг против друга и молчим. Дорогой, при каждом отрывистом крике «Газы!», мы быстро натягиваем маски и долго так едем, пока не получаем команду «отбой».

Это были не обычные учения. Мы на боевом химическом полигоне Министерства обороны где-то в Литве. Наш взвод привезли сюда ночью. В противогазах мы проезжали зараженные местности. Всего год назад для тренировок применялись пятипроцентные, так называемые учебные, отравляющие вещества. Ас этого года впервые применяют боевые отравляющие вещества.

Мы ехали вдоль границы большого зараженного участка и ссаживали товарищей одного за другим. Грузовик останавливается.

— Курсант Курилов, приготовиться к выполнению боевого задания!

Сосед справа, москвич Эдик, напутствует:

— Гладиатор! На арену! «Идущие…»

— Прекратить разговорчики! — окрик с заднего борта грузовика. Это наш сержант, помкомвзвода украинец Дыбенко, по прозвищу «Солнышко». Он парит над нами, курсантами, в сиянии власти. Только раз он опешил и погас — когда спросил Эдика в казарме, кто спит на койке второго яруса:

— Кто выше тебя?

— Господь Бог! — ответил Эдик. Солнышко вытаращился и не нашел, что сказать.

Я беру снаряжение, спрыгиваю на землю и стою по команде «смирно» — ноги вместе, руки по швам, корпус прямо, взгляд перед собой.

— Защитный химический комбинезон — надеть!

Время ограничено. Сотни раз мы их надевали и снимали «на время», пока все движения не стали автоматическими. Быстро надеваю резиновые штаны с лямками — защиту от разъедающих кислот, снимаю сапоги и, придерживая портянки, чтобы не размотались, надеваю специальные резиновые сапоги. Поверх гимнастерки натягиваю резиновую рубаху с длинными рукавами и капюшоном, пристегиваю ее к штанам специальными буклями. Низ рубахи двойной: вторая полоса спускается поверх застегнутых буклей.

Мыльным карандашом я натираю стекла противогаза с внутренней стороны и замираю по стойке «смирно» с откинутым капюшоном и сумкой с противогазом на плече.

— Газы!

Мгновенно надеваю противогаз и набрасываю капюшон. Потом осторожно навешиваю на шею прибор для определения отравляющих веществ и их концентрации. Поверх всего — сумка с рожками патронов и автомат.

— Курсант Курилов к выполнению боевого задания готов! — громко кричу в противогаз. На расстоянии двух шагов это звучит как «му-у-у-у-у!» На тренировках мы обычно мычали — слов все равно не разобрать.

— Курсант Курилов! Выполняйте приказ!

Делаю четкий поворот «кругом» и строевым шагом, высоко поднимая ноги, направляюсь к ближайшему лесу. Позади шум отъезжающего грузовика. Когда шум замирает, я оглядываюсь. Широкое поле, покрытое высокой, по пояс, травой. То есть не поле, а море цветов — ярко-красных, желтых, синих. Ни души. Поют птицы, летают бабочки, стрекочут кузнечики. Близится полдень.

…Осторожно перешагиваю через лисицу. Она лежит на правом боку, пасть приоткрыта, в уголках губ белая пена. Вон какие-то серые бугорочки. Догадываюсь: зайцы. Я топчусь над ними и не могу оторваться, хотя память хлещут утренние наставления: «…боевое задание… в максимально короткий срок… с высокой эффективностью…»

Ищу глазами черные точки-капельки. Останавливаюсь, снимаю крышку прибора. Внутри рядами стоят пробирки. Нужно разбить их одну за другой. В них вложены другие, поменьше, с влажными трубочками белых ваток. Несколько разбитых пробирок ничего не показывают. Ватки остаются белыми.

Я достаю следующую. Она быстро желтеет, коричневеет, и вот наружный краешек ватки становится черным.

«Азотистый иприт» — читаю я на панели символ этой пробирки. Концентрация опасная — узнаю я по интенсивности окраски. Это и так видно.

Наш учебный взвод роты химической защиты 26-го гвардейского полка ордена Красного знамени, ордена Суворова какой-то степени, ордена… такой-то дивизии — в лаборатории. На стенах развешаны учебные пособия: схемы, диаграммы, рисунки о БОВ — боевых отравляющих веществах и БРВ — боевых радиоактивных веществах.

Мы сидим в противогазах и грубых резиновых перчатках с пятью короткими пальцами. Перед каждым тяжелый металлический ящик килограммов на десять весом — прибор для определения БОВ. Нужно развить в себе тонкое искусство брать толстыми пальцами малюсенькие пробирки из гнезд, разбивать их и вкладывать обратно трубочки с ваткой.

— Зарин и зоман — общеядовитые быстродействующие отравляющие вещества, способные мгновенно поражать дыхательные пути противника, вызывая паралич… — монотонно бубнит помкомвзвода. И вдруг приглушенно: — Встать! Смирно!

Все встают, кроме двоих. Они уютно уткнулись гофрированными трубками в раскрытый прибор, стекла противогаза, как широко открытые немигающие глаза, смотрят в пространство, локти на столе, плечи обвисли. Марсиане.

— Противогазы снять! — рявкает сержант. — Курсанты Давидов и Громов, за сон во время боевой учебы два наряда вне очереди!

Существуют очередные наряды: работа на кухне, чистка туалетов — и внеочередные как наказание. Их отрабатывают после отбоя, за счёт сна. Один наряд может быть длительностью во всю ночь, но без четверти пять провинившийся обязан лечь в койку, чтобы в пять встать вместе со всеми.

Марсиане встрепенулись и уныло встают, не снимая масок. Они не спали эту ночь, отрабатывая вчерашние наряды вне очереди, полученные за сон во время позавчерашней боевой учебы.

— Газы! — орет сержант.

Снова надеваем противогазы.

— Приступить к занятиям!

— Азотистый иприт, — продолжает сержант, — при попадании в дыхательные пути вызывает общее отравление организма. При попадании на открытые участки кожи вызывает долго не заживающие язвы и часто приводит к заражению крови…

Стекла запотевают все больше. Мыльная пленка, нанесенная карандашом, долго не держится. Даже при чистых очках обзор ограничен, нужно все время поворачивать голову, наводить их прямо на объект; теперь же края стекол безнадежно затуманились, и ничем не поможешь, я знаю это по опыту. Раньше я протирал их бровью, слегка сдвигая резиновыми пальцами маску противогаза, но теперь, покосившись на зверюшек, разбросанных повсюду, задумался. Уже давно я ощущаю специфический запах, не принадлежащий моему снаряжению. Неужели клапан пропускает? Я не чувствовал ни головокружения, ни тошноты, ни металлического привкуса во рту — начальных признаков отравления. Пришлось осторожно натянуть резину на лбу, чтобы протереть сначала одно стекло левой бровью, потом правой — другое.

Портянки, намокнув, сползают в просторные резиновые сапоги и натирают ноги. Сильно хотелось пить, я был голоден. Утром мы съели обычный завтрак — две столовые ложки перловой каши, масла я не почувствовал, три стакана чаю (я знал, что пить долго не придется) с двумя кусочками сахара и триста граммов черного хлеба. Летом дневная порция хлеба на сто граммов меньше, чем зимой: восемьсот граммов. Я уже давно забыл, что значит быть сытым. Каждый из нас, не моргнув, съел бы всю кашу, выдаваемую в кастрюле на десятерых.

Дышать становилось все труднее. Я пошел тише, стараясь не прикасаться к веткам. Черные комочки листьев и вершины деревьев зашевелились. Ветер, догадался я. Успеть бы пройти рощу до того, как он усилится. Лучше избежать отравленного дождя с веток и листьев. Ветер тонко посвистывал вверху, но черные лоскутки качались бесшумно.

Недалеко от лагеря было большое поле, зараженное хлорацетофеноном — так, кажется, называли этот слезоточивый газ. Как только ветер дул оттуда, мы плакали. Все до одного. Мы даже привыкли плакать. Сначала, правда, мы находились в лагере в противогазах, снимая их только на время еды и сна, но потом нашли, что лучше плакать, чем постоянно носить эти стягивающие, сжимающие голову резиновые чулки, В противогазе воздух не вдыхается, а всасывается. Нам приходилось делать многочасовые марш-броски и бегать. Внезапно одни солдаты срывали противогазы, а другие, покрепче, нередко теряли сознание. Если противогаз впору — он жмет. Бритоголовые мальчики из ударных химических батальонов, которым постоянно приходилось работать с БОВ (они проходили первыми и готовили местность для нас, химической защиты) недаром брили себя наголо: малейший волосок — щель, и вдобавок, причиняет боль.

У нас на полигоне никто не халтурил — не вытаскивали стекол из очков, не отвинчивали гофрированную трубку, чтобы дышать помимо коробки-фильтра. Наши лица были красные, как после пощечин, с кругами, выдавленными вокруг глаз… Спать в противогазах больше не заставляли после нескольких смертельных случаев в соседних частях.

Итак, мы служили плача. Однажды прибыл генерал, командующий химическими войсками округа. Ветер подул с зараженного полигона. На плацу перед палатками выстроились все плачущие подразделения. Наш плачущий командир проорал:

— Смирно! — слезы текли по его щекам. — Равнение… на… право! — и, особенно вычеканивая прусский строевой шаг, высоко вытягивая вперед прямую ногу, пошел к плачущему генералу.

— Товарищ генерал… — оба стояли к нам вполоборота, — рота химической защиты 26-го гвардейского… — Они оба плакали крупными слезами и шмыгали носом.

Мы тоже плакали, глядя на них, по стойке «смирно».

Когда же кончится этот лес? Я шел, запинаясь, не разбирая дороги. Ветви хлестали меня вовсю, но я уже не уклонялся и только слегка ощущал их за толстой резиной комбинезона. И все время наступал на что-то мягкое, но под ноги не смотрел, не останавливался, только раз в трех шагах заметил голову молодого оленя с короткими рожками, полуоткрытыми глазами и пеной у рта.

Утром мне показали на топографической карте маршрут, около пяти километров. Лес должен кончиться, я выйду снова на широкое поле. Там увижу служебные бараки — конечный пункт.

Лес поредел. Открытые поляны чаще. Наконец кругом только черный кустарник. И вот я в поле. Стали попадаться зеленые островки травы. Заулыбались яркие цветы.

Чуть левее, вдали я заметил высокую мачту с флагом, а под ним какие-то строения. Воды в сапогах прибавилось, будто я шел по болоту. Страшно хотелось пить, дышалось с трудом — я втягивал воздух длинными порциями. Слегка кружилась голова.

…Несколько дней назад меня назначили охранять какой-то объект. Я заступил на пост перед рассветом.

Было тихо. Были звезды. Я прохаживался с автоматом у склада-блиндажа, уходящего под землю и огороженного столбами с колючей проволокой. Железные двустворчатые ворота были заперты на замок. Я не спросил, что находится внутри.

Где-то близко защелкал соловей. И сразу проснувшиеся прежде свистуны и щебетуны умолкли. Маленький волшебник заворожил всех. Молчали птицы, молчал, внимая, лес.

Светало. За блиндажом и проволочным ограждением вырисовывались деревья. По другую сторону — поле со скошенной травой. Когда совсем рассвело, я увидел в полсотне метров штабеля железных бочек в два этажа. Они занимали все поле, за ними стояла сплошная стена леса. Этих бочек были тысячи. Я приблизился и пошел вдоль штабелей. На них были обычные надписи, номера заводов-изготовителей, даты годности продукции и… мне стало не по себе… цветные полосы точно тех расцветок, как на нашем приборе.

— Иприт, — определил я. — А весь этот штабель — азотистый иприт.

Некоторые бочки потекли. Маслянистая жидкость обволакивает крашеные железные поверхности и тускло просвечивает. Вдали защебетали птицы, и я вернулся к подземному складу. Эти бочки уж точно никто не украдет.

Первые лучи достали деревья. Роса, испаряясь, затуманила лес. Соловьиные трели и щелканье, торжествуя, проникали повсюду — в дупла и норы, в заячьи убежища, в крошечные обители жуков и бабочек, в птичьи и пчелиные гнезда, в укромные чашечки цветов, где ворошились и нежились букашки. Были в этом пении такая радость и такой покой, как в давнем стихотворении, которое мы заучивали в детстве и не понимали:

…защелкал, засвистал.

Чуть-чуть дыша, пастух им любовался

И только иногда, внимая соловью,

Пастушке улыбался.

Долго пел соловей. Я даже не заметил, как пришел наряд.

— Товарищ сержант, никаких происшествий не было! — отбарабанил я, слушая соловья. Мы обошли блиндаж. Сержант, начальник караула, проверил печати на замке железных ворот.

— Курсант Курилов боевой пост сдал!

— Курсант Кожевников боевой пост принял!

…Я подошел к баракам и увидел других марсиан, делающих знаки подойти к ним. Они были одеты как я — все матовое, блестели только стекла противогазов. Один схватил меня за руку, поставил на цементную плиту, другие стали окатывать из шланга белой жидкостью. Потом указали место, где раздеваться. Забрали автомат, сумку с рожками и химический прибор. Затем существа в противогазах сняли с меня резиновую рубаху, резиновые штаны и сапоги и тут же унесли для дегазации. Я остался в мокром, хоть выжимай, обмундировании. Встал в большое железное корыто с широким бортиком по краям, снял противогаз — его тоже унесли — и вытянулся по команде «смирно»: подошел ротный командир.

Стоя в корыте с водой, руки по швам, я отчеканил:

— Товарищ капитан, курсант Курилов боевое задание выполнил!

Ротный, стоя перед корытом также по стойке «смирно», озабоченно принял рапорт, отдал честь:

— Хорошо, идите.

Я молодцевато повернулся в корыте по команде «кру-гом» и шагнул по воде строевым шагом вон за железный бортик. Одна портянка осталась в корыте, другая размоталась и тащилась сзади длинной тряпкой.

Улыбающийся Эдик встретил меня: «О Боже, я, раненный насмерть, играл, гладиатора смерть представляя!»

После душа я надел мокрое обмундирование, нашел свои кирзовые сапоги — их привезли машиной. Я успел выпить, не отрываясь от крана, полведра воды, когда за спиной на плацу разнеслось:

— Взво-од! Строиться! — предстоял разбор боевого задания.

Мы выходили по одному перед строем. Когда подошла моя очередь, я показал по карте границы зараженной местности, наличие азотистого иприта и его концентрацию.

— Курсант Курилов! За отличное выполнение боевого задания объявляю благодарность с занесением в личное дело!

Я бодро рявкнул в ответ:

— Служу Советскому Союзу!

Содержание

• Причина 1: Некорректный адрес
• Причина 2: Системная ошибка
  • Способ 1: Назначение другого приложения браузером по умолчанию
  • Способ 2: Файл .CMD
  • Способ 3: Редактор реестра
  • Способ 4: Очистка компьютера специальными программами
• Вопросы и ответы

Причина 1: Некорректный адрес

Если в MS Word ссылка не отображается синим цветом и не подчеркивается, а также не осуществляет переход в браузер, в первую очередь необходимо проверить правильность адреса. Структура адреса сайта состоит из нескольких частей, например, https://lumpics.ru/. Первый элемент (https/ http) – это протокол, может обозначаться по-другому: «ftp», «mailto», «file».

После протокола всегда идет двоеточие и двойной слэш, за которым прописывается префикс (необязательный параметр, «www.»), непосредственно адрес сайта, состоящий из имени и доменного сокращения, указывающего расположение или направленность сайта («.ru», «.com», «.org» и т.д.). Заканчивается ссылка слэшем (для перехода на главную страницу).

При ручном написании проверьте правильность расположения компонентов (двоеточие, точка, слэши, тире и нижнее подчеркивание) и поставьте после ссылки пробел. Обычно при корректном указании пробел «придает» набору символов привычный вид.

При копировании адреса и последующей вставки в документ не используйте функцию «Сохранить только текст». Для корректного отображения выберите «Сохранить исходное форматирование» или «Объединить форматирование».

Читайте также: Создаем активные ссылки в Microsoft Word

Причина 2: Системная ошибка

Если ссылка прописана правильно и все равно не осуществляет переход в браузер при нажатом CTRL+щелчок мыши, при этом появляется окно с сообщением «Данная операция отменена в связи с ограничениями на оборудовании. Свяжитесь с системным администратором» или «Это действие запрещено политикой организации. Для получения дополнительных сведений обратитесь в службу поддержки.», это говорит о системном сбое. Вы можете устранить его, поочередно выполняя предложенные далее способы.

Способ 1: Назначение другого приложения браузером по умолчанию

Чаще всего указанные ошибки появляются, когда браузером по умолчанию является не Internet Explorer. Сбой в переопределении обязанностей вызван инсталляцией либо Google Chrome, либо Opera и назначением их браузером по умолчанию. Если удалить указанные веб-обозреватели, проблема может сохраниться. Для этого переопределяют обязанности на Mozilla Firefox.

На примере последнего и рассмотрим, как назначить браузером по умолчанию другую программу:

1. Откройте веб-обозреватель, при первом запуске обычно появляется окно о необходимости назначить конкретный браузер программой по умолчанию.



2. Если этого не произошло, кликните три горизонтальные черты для вызова основного меню и щелкните на «Настройки».



3. Во вкладке «Основные» в категории «Запуск» есть кнопка «Установить по умолчанию», кликните на нее.



4. Пример, как это же сделать в Яндекс.браузере.

Способ 2: Файл .CMD

Указанные выше ошибки иногда появляются после удаления Гугл Хрома.

1. В таком случае закройте все программы из пакета MS Office и запустите Internet Explorer. Когда веб-обозреватель откроется, нажмите на шестерёнку и перейдите в «Свойства обозревателя».



2. При появлении нового диалогового окна перейдите во вкладку «Программы» и нажмите на ссылку «Использовать браузер Internet Explorer по умолчанию», а после – на «ОК». Закройте IE.



3. Для устранения проблемы неоткрывающихся ссылок в Ворде запустите Блокнот («Пуск» – «Все программы» – «Стандартные» – «Блокнот»), скопируйте и вставьте приведенный ниже текст. Назовите файл MSO_Hyperliks.CMD и сохраните его на рабочий стол, после чего закройте Блокнот.

   
REG ADD HKEY_CURRENT_USERSoftwareClasses.htm /ve /d htmlfile /F
REG ADD HKEY_CURRENT_USERSoftwareClasses.html /ve /d htmlfile /F
REG ADD HKEY_CURRENT_USERSoftwareClasses.shtml /ve /d htmlfile /F
REG ADD HKEY_CURRENT_USERSoftwareClasses.xht /ve /d htmlfile /F
REG ADD HKEY_CURRENT_USERSoftwareClasses.xhtml /ve /d htmlfile /F

   




4. Сделайте копию реестра операционной системы, после чего запустите исполняемый файл от имени администратора. Для этого кликните правой кнопкой мыши по файлу и выберите соответствующий пункт. Когда появится сообщение о необходимости указать пароль администратора, сделайте это или кликните на «Продолжить». Редактор реестра выдаст уведомление, после чего вам остается нажать «Да».

   Подробнее: Как сделать резервную копию реестра

Способ 3: Редактор реестра

Указанный алгоритм сработает в отношении Гугл Хрома.

1. Зайдите в «Редактор реестра»: воспользуйтесь клавишами Win+R, и когда появится диалоговое окно «Выполнить», пропишите команду regedit и щелкните «ОК».

   Подробнее: Способы запуска «Редактора реестра» в Windows 10



2. Раскройте категорию HKEY_CLASSES_ROOT и найдите папку «.html». При одиночном клике на указанный объект справа отображаются 3 файла, в числе которых есть файл «По умолчанию».



3. Дважды кликните по нему и в поле «Значение» пропишите chromeHTML и нажмите «ОК», закройте «Редактор реестра», перезапустите все приложения Microsoft Office и проверьте работоспособность ссылок.



4. Если главным браузером является Mozilla Firefox, тогда повторите пункты 1-3, но в поле «Значение» укажите htmlfile. Так же закрываете «Редактор реестра», перезапускаете офисные программы и проверяете функционал.
5. Если ссылки не открываются ни в одном веб-обозревателе, тогда создайте в указанном ниже расположении реестра файл под названием «command».

   HKEY_LOCAL_MACHINESOFTWAREClasseshtmlfileshellopen

   Чтобы это сделать, перейдите по пути HKEY_LOCAL_MACHINESOFTWAREClasseshtmlfileshellopen, убедитесь, что папки «command» в указанной директории не существует и создайте ее. Для этого однократно кликните на папку «open» и справа кликните правой кнопкой мыши, выберите «Создать» – «Раздел».



6. В левом столбце появится новая папка, ее название нужно изменить на command и нажать Enter. Перезагрузите компьютер и проверьте работоспособность ссылок в Ворде.

Способ 4: Очистка компьютера специальными программами

Этот метод как последняя инстанция в решении появившихся проблем. Установите CCleaner и проведите чистку компьютера: накопителя, реестра, оперативной памяти и т.д.

Подробнее: Как пользоваться программой CCleaner

Также помощником в борьбе с временными файлами является Auslogics BoostSpeed. Его расширенная функциональность позволяет проводить генеральную «уборку» компьютера и ускорять его работоспособность.

Подробнее: Как удалить временные файлы в Windows 7

Еще статьи по данной теме:

Помогла ли Вам статья?